— Где служили, Анатолий? — обратился я к нему дружелюбным тоном.
— Всё-то тебе нужно знать, Бодров, — «дядя» Толя аккуратно сдвинул предохранитель, и тут же, почти скороговоркой, продолжил, — ну-ка отойди в сторонку, молодой человек.
* * *
Он сделал шаг вправо и вперед приставил приклад к плечу и прицелился куда-то мне за спину.
Ствол смотрел мимо меня, но я кожей прочувствовал реальную угрозу со стороны «одессита», когда он незаметно для других плавно направил его мне в грудь и тут же отвел.
Я мог поспорить, что он мысленно выстрелил и сам себя похвалил за меткость.
Мне не стоило находиться на линии огня или рядом с ним.
Я отступил два шага влево и оглянулся. Никого.
— Наверно показалось… — «дядя» Толя опустил ствол.
Я заметил, что у него была особенность за время, за время он ни разу никому из нас не посмотрел в глаза. Это настораживало.
И тут дело совершенно не скрытом аутизме, как могли бы сказать в моей «прошлой» жизни.
Я вспомнил один разговор по душам по службе. Мой собеседник служил снайпером, и рассказывал, что привык не смотреть в глаза людям.
Он никогда не смотрел людям в глаза. Так же как избегал прямого взгляда в лицо.
Человек не имеет звериных навыков в животном мире. Да, он не может идти по следу как собака, он не чувствует запах пота хищника как антилопа, он не реагирует на движения вокруг себя как заяц, он наконец не воспринимает изменение температуры чужого тела как змея.
Но зато, человек, и только человек, способен уловить на себе чей-то посторонний взгляд. И чем этот взгляд пристальней, тем это ощущение у человека становится точнее.
Он говорил, что расстояние для человека не имеет значения. Когда человек чувствует, что кто-то за ним наблюдает, он поворачивается именно в сторону наблюдателя.
У некоторых это называется шестым чувством, у других внутренним радаром.
Оно по разном проявляется: у кого-то оно обострено, а у иных — не совсем. Но мой собеседник был абсолютно убежден в в том оно есть у всех.
Он не смотрел в глаза, чтобы не спугнуть цель, не заставить обернуться на собственный взор. Снайпер смотрит в глаза, только когда всё решено. Перед самым выстрелом.
Он даже на тренировках специально рисовал на мишенях глаза разного цвета, чтобы выработать в себе навык не смотреть ни при каких обстоятельствах.
Похоже на то, что они «дядей» Толей коллеги по цеху. Хоть он и опустил ствол, он смотрел мне в область груди и вычислял расстояние.
— Вы тоже его видели, Анатолий Ефимович? — я улыбнулся.
Тёма комично поднял одну бровь, наклонил голову и посмотрел на меня, как на умалишенного. Он вспомнил, что я махал в тумане своим шестом.
— Кого, Максим? — одессит снова отошел и взял еще кусочек шоколада.
— Того, в чью тень вы целились.
— Так, там не было никого. Мне показалось. Я же сказал.
Он произнес это без раздражения. Словно терпеливо повторяя своему ученику.
— Ну никого так, никого. Так, а где служили? — я повторил свой вопрос.
Ему не очень хотелось отвечать.
— В дальней авиации. Вторым штурманом, на ТУшке
— Разведчики на девяносто пятой?
— А вот этого тебе знать не положено, много будешь знать скоро состаришься.
— Ого, Анатолий, а в загранку летали? Раз дальняя авиация, — подключился Слава
— Я много где был.
— А самое последнее место в загранке? — Тёма пил чай и с интересом слушал беседу.
— Крайняя командировка в Луанду, слышал такой город? Знаешь в какой стране находится
— А то. Ангола, вестимо — ответил Тёма, слегка задрав нос.
— Верно. Ты смотри хорошо вас в школе учат.
— Там же война, вроде закончилась? — спросил я, хорошо зная историю нашего присутствия на африканском континенте.
— Да нет, там надолго. Не закончилась идет.
— А вы воевали? — спросил Паша.
— Ну как воевал, наше дело летать… — он явно желал поменять тему. Давайте, выдвигаться время идет, тут такой смерч со снегом может еще раз налететь. До лагеря нужно добраться засветло.
— Вот так вот, Слав, с таким человеком в одной пещере пережидаешь непогоду и не знаешь, кто он.
«Это точно. Ни хрена вы про Анатолия не знаете», — подумалось мне. Мы собрали свои вещи, взгромоздили свои рюкзаки на спины и выдвинулись в обратный путь.
— Как там люди живут? Они же империалистов выгнали? С кем воюют? — не унимался Слава, засыпая «одессита» вопросами.
— Живут пока херово, если руку на сердце положить. Нищета одна. По первой смотришь, издали вроде хорошие дома, машины. А чуть вглубь — караул, туши свет. Живут с в глинянках вместе с коровами, там же и рожают и жрут.
— Ну это у них только свобода пришла от поработителей-колонизаторов. Вот победят в войне, сразу социализм построят. Заживут.
Анатолий ничего не ответил.
— А с кем они воюют? — поинтересовался я
— Да, там черт ногу сломит и с кем только не воюют и с местными бандитами, считай у них как гражданская война, и с ЮАР, и с Заиром.
— Ну вы точно, разведчик, дядя Толя. А что вам в Анголе больше всего запомнилось?
Мой заход про Анголу возымел эффект. Анатолий, или как его там немного напрягся.
Сделать он мне ничего не сделает, но шариками в голове ворочать будет. Пусть напрягается. Для контрразведчика и следователя я слишком молод. Он обязательно будет пробивать меня по своим каналам. Пусть. Я ему еще сюрпризы приготовлю.
— Запомнился мне в Анголе один пацан. Лютая история.
* * *
Он начал рассказывать, что по прибытию в Луанду они с экипажем имели недельный отпуск. Причина — неисправность, запчастей нет. Только ждать следующего борта с материка.
Делать особо нечего, день отсыпался, пить он не пил, жили на плавбазе ПМТО скукота. А тут медики наши, с которыми он сдружился за последние дни говорят: «не хочешь проветриться? Мы к местным на диспансеризацию едем. Заодно и увидишь, как тут люди живут, чтобы ценить Родину». Была среди них Зиночка, Софи Лорен отдыхает. Что же не поехать-то.
Сказано-сделано,получили пропуска увольнительную разрешения от командования. Загрузились в два микроавтобуса и под прикрытием БТРа поехали в ближайшую деревню.
Только выехали из города добрались до первой деревни в пяти километрах от столицы, как местные военные тормозят.
Не пускают. ЧП у них. Банда подростков напала на деревню, перекосила кучу народа.
Просят подождать пока трупы уберут. Пока суть да дело ангольский сержант рассказывает, что одного удалось задержать.
На дороге, что-то типа бетонного ГАИшного поста только побольше и более обустроенного для обороны.
Ангольский сержант курит наши сигареты, пьет наш алкоголь. Кто-то предложил ему глотнуть из фляги спирта — у медиков с этим делом полный ажур.
Сержанта развезло, он подобрел, улыбается предлагает показать задержанного.
А среди советских ходили разговоры, об ангольских беспризорниках, подростках которые воюют так, что не каждый взрослый солдат ангольской армии имеет такую выучку и подготовку.
Медиков таким не проймешь, а «дядя» Толя с переводчиком Бузиным, в звании капитана пошли.
Интересно посмотреть на такого. Они двинулись за сержантом, который через каждый шаг останавливался и, прижимая палец к губам, шепотом произносил фразу — «Очень опасный!» меняя ее периодически на другую — «дьявол во плоти!».
«Сегодня он убил по меньшей мере четверых. Они косили всех без разбора, там все возрасты. Женщины, дети, старики. Мужчины тоже» добавил сержант немного подумав.
Проходя мимо заржавленной металлической двери, сержант внезапно остановился и принялся доставать что-то из нагрудного кармана ключ.
Спиртяга сыграл свою роль, сержант напрягался, раскачивался, чуть ли не приседал пока не извлек небольшой ключик, чтобы открыть маленький почтовый замок, висящий на петлях покосившейся старой двери.
