— Доченька, милая, ты что? Тебе плохо? — мама подбежала, и чуть потрясла за плечи.
— Нет, всё хорошо, — ответила Арина, осторожно убирая руки маман. — Глаза заслезились. А где наша машина?
— Какая машина, милая? — с недоумением спросила мама, глядя на Арину. — У нас нет никакой машины! Ты не в себе! Это, наверное, всё ещё сотрясение сказывается! Говорила же я доктору, что слишком рано ещё выписывать из больницы! Что это такое за лечение??? И дня не пробыла!
— Нет машины? А как мы тогда поедем домой? — упорно гнула своё Арина. — Сейчас же снег! И холодно!
— На автобусе! — сказала Дарья Леонидовна. — Как все нормальные люди! Всё, хватит страдать, пошли!
Как заметила Арина, в её нынешней маме совершенно поразительным образом сочетались властность и контроль над дочерью с излишней любовью и лаской. Хотя… Если задуматься, ничего удивительного тут нет. В её прежней маме, Анне Александровне, были те же самые чувства, только в два раза послабее… Интересно, как там сейчас она? Наверное, переживает… Тут Арину охватила жалость к прежней маме, впрочем, через короткое время прекратившаяся. Надо выбираться из этого сеттинга правдами и неправдами.
— Тут остановка совсем рядом! — уверяла мама, поддерживая Арину под локоть. — Всего-то километр пешком.
— Чтооо? — возмутилась Арина. — Но это много, мам! Так и сдохнешь тут в снегу!
— Ничего, ничего, дорогая, ты спортсменка, и для тебя не составит никакого труда поработать ножками. Ты же будущая чемпионка!
…
— Вы же профессиональные спортсмены, будущие чемпионы, мать вашу раз так! — тренерская чуть не разваливалась на части, так орал и матерился заслуженный тренер России Самуил Бронгауз. — Арина??? Что за херня? Мы накатываем программы, готовимся к контрольным прокатам! И тут я узнаю, что ты потащилась на скалодром! Тебе что, фоточек для соцсетей не хватало? А если, не дай бог, травма? Не дай бог, Арина, ты хоть один хренов палец на ноге сломала бы??? Всё нахрен, навылет из олимпийской команды! Сезон олимпийский! Это было бы всё! Вся твоя спортивная карьера оказалась бы слита в сраный унитаз! Всё, к чему ты шла всю свою спортивную жизнь, оказалось бы похерено из-за сраных фоточек! Не… Ты о чём думала вообще???
— Я… Не знаю… — угрюмо пробурчала Арина, отвернувшись от тренера. Самое фиговое, что каждое слово-то его было правдой. В контракте с тренером было чётко прописано, что воспитаннице запрещены спортивные нагрузки в других видах спорта. Запрещено употребление несогласованных с диетологом продуктов питания. Запрещено принимать не назначенные врачом сборной лекарства. Запрещены развлекательные мероприятия с высоким риском травматичности. Скалолазание на скалодроме, пусть даже и с десятикратной страховкой, входило в их число. Так же как и дайвинг, прыжки с парашютом, прыжки в воду, горные лыжи, авто-мотогонки и тому подобное.
— А тебе, Смелова, обязательно надо было по мотодрому на байке гонять? Это входит в твой тренировочный кейс? Отвечай!
— Эммм… Нет… — промычала Саша Смелова, перспективная 14-летняя фигуристка-юниорка, этой весной принятая в группу к Бронгаузу. Возлагал он на неё крайне большие надежды в юниорском разряде. Как на фигуристку, пришедшую на замену Арине Стольниковой, переходящей во взрослый разряд. Таким образом, Самуил Бронгауз намеревался взять всё золото женской одиночки на взрослом и юниорском уровне предстоящего олимпийского сезона. А может, и целого олимпийского цикла.
— Я думал, вы профессионалки, а вы рабы соцсетей! Всё! Свободны! Занимайтесь по плану! Я позже подойду! — бессильно махнул рукой Бронгауз, садясь за свой стол и захлопывая ноутбук, на котором и были открыты посты с фотографиями и с похвальбой, которой поспешили поделиться девчонки в ходе флешмоба среди знаменитостей «Как я провёл выходные». Выпендриться там было трудно, потому что кто-то провёл их на Мальдивах, кто-то на Гоа, а кто-то на скалодроме. Но и то, и другое получало тысячи лайков от поклонников и хвалебных комментов.
— Мы больше не будем… — в голос удручённо пробормотали Арина с Сашей, гуськом осторожно покинули тренерскую, и направились в раздевалку.
…
— То, что я спортсменка, не значит, что мне разрешены дополнительные нагрузки! — упрямо возразила Арина, топая по заснеженной дорожке. — Мои нагрузки чётко рассчитаны по возможностям моего организма! Ни больше ни меньше! Ровно столько, сколько я получаю от пищи!
— Чтооо??? — удивилась мама, и даже слегка приостановилась. — Это кто тебе такое сказал?
— Никто! Обычная логика! — гордо сказала Арина и, топая своими чунями, пошла по тропинке к уже показавшейся среди сугробов автобусной остановке.
Ждать пришлось долго, и Арина за это время успела оценить окружающую местность. Она была как в фильме ужасов про постапокалипсис. Снег, сугробы, дома и заводские трубы. Этими четырьмя словами можно было описать всё, на что падал взгляд. А если рассказать чуть более конкретно, то сюда добавлялись нечищеные от снега узкие автомобильные дороги, ещё более узкие нечищеные от снега тротуары и пешеходные дорожки. И сумрачные люди. Все они были одеты просто и абы как, без всякого стайла. Такое ощущение, что они одевались в то, что смогли купить в определённый промежуток времени, разбавив лук совершенно рандомной вещью. Вот стоит бабка в круглой меховой шапке и рабочей телогрейке, на ногах валенки. А вот мужик в очках. На нём костюм, и в то же время сверху надета короткая кожаная куртка, из-за чего полы костюма торчат наружу. Мужик стоял и большими глазами из-под килограммовых линз очков внимательно оглядывал Арину. Впрочем, она и сама была так же прикинута. В чёрной шубе и серой спортивной шапке-пилотке.
Автобус уже был полон, когда подошёл к остановке, на которой скопилась масса народа. С проклятиями, цепляясь друг за друга, люди выдирались из узких дверей, а стоявшие на улице мешали им выходить, надеясь в первых рядах пробиться в транспорт. Арина с мамой держались в стороне от этой злобной толпы, и по всему видно, в автобус никак не попадали. Но, на удивление, вошли все. Правда, у кого-то наружу торчала рука, у кого-то нога или пола пальто. Однако автобус всё равно, невзирая на технику безопасности и возможные судебные иски от травмированных пассажиров, тронулся с места, затарахтел и, тяжело накренившись на правую сторону, поехал прочь от остановки. Уехали все, кроме мамы и Арины.
— Ничего, дочка, подождём следующий, и тогда уедем, — приободрила дочь Дарья Леонидовна.
— Так он тоже может быть точно таким же перегруженным, — резонно заметила Арина, переминаясь с ноги на ногу. Ей уже наскучило это пустое и тупое стояние на месте, так же, как до этого наскучивало бездумное сидение на кровати с взглядом, нацеленным в потолок. Это пустое сливание времени в унитаз претило её деятельной, привыкшей к активному образу жизни натуре.
Однако автобус действительно, подошёл относительно быстро. И народу там оказалось совсем немного, даже были свободные места. Мама села на переднее сиденье, и протянула Арине деньги мелочью.
— Заплати пожалуйста, за проезд, деточка.
Арина взяла деньги и растерянно оглянулась. Куда совать деньги-то? Пока искала взглядом, автобус тронулся, и Арина чуть не свалилась на пол, в последний момент ухватившись за поручень. Хорошо, что рукавицы не упали, так как были подвешены на резинке, пропущенной через шубу. Кондуктора в автобусе не было! Арина хотела сунуть деньги водителю, но форточка к нему была закрыта. Арина посмотрела в салон и увидела какой-то ящик с ручкой. Подошла, увидела прозрачный лоток, куда надо совать монеты, сбросила их и крутанула ручку два раза. Догадалась! Оторвала два билета, посмотрела, нет ли вокруг видеокамер, и попробовала крутануть ручку ещё два раза. И вылезло ещё два билета! И никто не увидел! Можно было даже деньги не кидать! Конечно, Арина проделала всё это не из желания своровать билеты, а исключительно чтобы разобраться, как тут всё работает. В автобусе она не ездила фиг знает сколько лет. В основном или мама возила её на своём «Аudi А6», или вызывали элитное женское такси. Эх, а где-то там, в другом мире, в подземной парковке «Алых парусов» стоит и дожидается 18-летия Арины автомобиль Mercedes G W463 стоимостью 28 миллионов рублей, подаренный Олимпийским комитетом России за золотую медаль Олимпиады. Точнее, за две медали.
