— На чёрный день?
Чёрные дни не входили в мои планы.
— Никто не молодеет. Когда ослепну, оглохну, с чего кормиться стану?
В учрежденную на днях пенсию товарищ очевидно не верил.
Раньше каждый из сотрудников тратил большую часть полученных средств, покупая у компании хлеб, продукты, ткани, инструменты. Теперь на это шла малая толика зарплаты. У многих возникла психология накопления. В то время как нищие жили одним днём, зажиточные начинали думать о будущем, о спокойной старости, о детях и внуках. А что лучше серебра могло сохранить капитал в целости?
Ещё один неожиданный нюанс заключался в том, что с появлением живых денег люди стали бережнее их расходовать. Оказалось, что под запись в гроссбух они брали больше товаров, чем когда рассчитывались наличными. Психология.
Выданные на руки людям деньги следовало вернуть в оборот. А поскольку компания фактически подменяла собой государство передо нами встала та же задача — изъятия у населения свободных средств. То для чего у всякого государства имелась налоговая система, а мы раньше использовали монопольное положение и высокие цены на продовольствие.
По сути в наших колониях установилась экономическая структура подобная Швейцарии позднего времени — высокие цены и высокие зарплаты. Но в отличие от Швейцарии мы не взимали столь же высоких налогов. В общем-то никаких не взимали.
Компания могла, наверное, повысить отпускные цены на зерно, но это привело бы к краткосрочному эффекту. А может, и не привело бы к эффекту вовсе. Люди просто переключились бы на картофель, овощи, бананы, рыбу, в рацион скотины добавляли бы больше сена, а алкоголь выгоняли бы из фруктов и сахара, пока конкуренты не скупили бы в Калифорнии достаточно зерновых. Причем конкуренты не позаботятся о создании запаса на случай засухи или нашествия саранчи.
Повысить цены мы могли только на монопольную продукцию, например, на шхуны. Но как раз на шхуны поднимать цены не следовало. Они являлись тем стратегическим товаром, который тянул на себе не только экономику, но и развитие колоний как таковых.
Получался замкнутый круг. А мне не хватало экономических знаний, чтобы его разорвать.
Часть денежных средств удавалось изъять классическим образом — через водочную торговлю. Мы сговорились с Кириллом, который унаследовал бизнес-империю Бичевина и держали цены на уровне астры за чарку или пяти астр за бутылку. И хотя в колониях винокурение не регламентировалось, серьезных конкурентов на горизонте пока не появилось. Я просто не поставлял дистилляторы на внутренний рынок, а Тропинин не производил их на своих фабриках. Но если поднять цены на алкоголь, люди быстро сообразят, как построить перегонный куб.
Некоторое время я делал ставку на роскошь — каменных львов, частных экипажей, яхт, предметов искусства. Ставка, однако, не сработала. Экономность засела в крови у людей. Лишь некоторые сорвиголовы, вроде Яшки и его людей, вели себя как нувориши и порой сорили деньгами.
Итак, деньги не находили применения, а с другой стороны потребность в них имелась. Мы только что сократили расходы на подъемные для переселенцев, субсидии на обзаведение хозяйством, покупку дома или шхуны. Качугин жаловался, что заказов на строительство домов стало крайне мало, что ему придется сократить артель. У новичков, прибывающих из России или других стран, не находилось таких средств.
Имелось и множество перспективных проектов, под которые у компании не хватало свободных финансов или не имелось знаний. Та же добыча золота, например. Или нефрита.
Людей следовало приохотить к инвестициям. Но как это сделать? Они вкладывались в паи, как и многие на фронтире, однако, эти операции ограничивались только разовыми торговыми или промысловыми операциями и держались на личных знакомствах. Никто не хотел бросать деньги в трубу и финансировать непонятные прожекты.
В развитых странах квалифицированным вложением лишних средств населения занимались посредники — инвестиционные фонды, акционерные общества, банки, фондовые биржи. Наши же финансовые учреждения находились в зачаточном состоянии. Хотя при полуподпольном монетном дворе существовало нечто вроде казначейства, оно занималась лишь хранением «золотого запаса» и выдачей денег по высочайшему распоряжению триумвирата.
Для начала нужен был настоящий банк, который бы принимал частные вклады, выдавал кредиты, обслуживал расчетные счета, делал переводы, погашал векселя и прочее. С банка начался расцвет Великой Британии. Почему бы не повторить этот путь?
— Кто у тебя лучший счетовод? — спросил я.
— Хомутов Илья Павлович, — ответил Комков без раздумий.
— Зови его!
Я проговорил с молодым человеком целый день, объясняя основные принципы банковской деятельности, как сам её понимал. Ему предстояло стать главой правления, а мы с Тропининым, Комковым и другими инвесторами (их ещё предстояло собрать) составили бы совет директоров, чтобы держать руку на пульсе.
— Один не останешься, — напутствовал я Хомутова. — Мы будем всегда под рукой. Посоветуем, предупредим, остережем от ошибки.
В принципе, когда дело наладится, мы сможем пристегивать к банку и лизинг шхун и страхование грузов, и прочие финансовые институты.
* * *
Ещё одно решение возникло случайно. Мы уже закончили с делами. Я, разминая шею, подумывал о том, не взять ли недельку отпуска, погулять по Лондону, Амстердаму, а Комков наводил в кабинете прядок после нашего марафона. Заметив уголок бумаги, торчащий из-под шкафа, он с кряхтением нагнулся, поднял листок, сдул пыль и разгладил ладонью.
— Вот ещё пропустили по расходам, — сказал он устало. — Футбольная команда. На последнюю игру с «Арсеналом» нам пришлось купить новую форму…
В мыслях я уже прогуливался по магазинам и антикварным лавкам на Бонд-стрит и ворчание Комкова пробудило воспоминание о матче лондонского «Арсенала» против ПСЖ в полуфинале Кубка Кубков, который мне довелось посмотреть воочию. Быстрый гол, рёв трибун «Хайбери»… И тут на меня снизошло озарение.
— Боженьки! Ну конечно же! — воскликнул я.
Городу не хватало развлечений. Я как-то не придавал значения тому факту, что большинство жителей не путешествует по Европам, как я, или хотя бы по Азиям, как Яшка с Тропининым. Весь их досуг тратился на посиделки в кабаках и редкие праздники вроде Большого потлача.
Чтобы вытащить из людей деньги и сделать их жизнь радостной (а это крайне важно для стабильности и развития) алкоголя явно недостаточно. Следовало насадить индустрию развлечений. Занятно, что как раз в это время на противоположенном берегу Америки Континентальный конгресс попытался запретить развлечения, как таковые. Превратить США в скучную пуританскую окраину цивилизации. У Конгресса не выгорело. Но религиозная подоплека на долгие годы определила вектор культурного развития наших соседей.
Я же всегда был эпикурейцем и сибаритом. Считал, что человек рожден, чтобы получать удовольствие. Не только в упрощенном виде чревоугодия или секса. Удовольствие доставляло и воплощение смелых замыслов, и саморазвитие, и творчество.
Что могла предложить нам эпоха? Театр, возможно, цирк? И то и другое требовало профессионалов, школ мастерства и долгих лет работы.
А вот игры другое дело.
— Деньги, конечно, не сказать, что большие… — продолжил по инерции Комков.
— Нет, нет, — перебил я его. — Дело не в том, что команда требует денег, дело в том, что она их не приносит! Пока! Но будет приносить!
Профессиональный футбол у нас еще не возник. Затраты на любителей были невелики и составляли только форму, мячи, уход за игровым полем и небольшие призовые. Но почему бы не переложить эти расходы на болельщиков?
На следующий день часть Поляны, на которой обычно проходили футбольные матчи начали огораживать забором. Качугин стягивал рабочие бригады, завозились на тяжеловозах стройматериалы. Мы строили зрительские трибуны.
— Странный способ экономии — строительство стадиона, — ухмыльнулся Лёшка.
