* * *
У свадебных браслетов была своя большая витрина. Ювелир все расхваливал товар, находя у каждого изделия особые достоинства: «Вот золото червонное пробуждающее страсть, желтое – привлекает богатство, белое – символизирует чистоту и нерушимость брачного союза. Голубое, гномье золото, посмотрите госпожа, сейчас на пике популярности. Говорят, таким браслетом можно перетереть стальной прут». Примерно также этому дряблому бледному человечку удавалось отыскать нужные слова для браслетов широких и узких, толстых и тонких, простых, испещренных орнаментом, выполненных в виде змей, ящерок и рыб. Госпожа Ирди кивала понимающе, и Келмару казалось, что глаза будущей тещи блестят поярче всех драгоценных металлов.
— Ну, ничего, – подумал Келмар Перенгаль: – Найду у кого одолжить деньги на эти побрякушки, как нашел на яства, прислужников и музыкантов. В воздушном порту полно деляг, так и рвущихся удружить младшему надзирателю. Дайте только добраться до вашей худосочной дочурки, ее домов, складов и магазинов.
— По–моему, вот этот моей душечке как раз к лицу, – старая ведьма указала на искусно сработанный браслет из желтых, голубых и белых капель: – Что скажите, Келмар?
Перенгаль изобразил задумчивость знатока, давая ювелиру возможность заломить цену. «Ничего себе»! – гнев и досаду Келмара, разбавила лишь сладковатая радость ожидаемого отмщения.
— Очень мило. На самом деле. Не вычурно и со вкусом, – в голосе чиновника оставалась только сладость.
Дверь лавки хлопнула, и Келмар обернулся. Пожаловавшие к ювелиру типчики никак не могли вызвать доверия. «Должно быть, мастер Велимток, делает свои побрякушки из ворованного металла», – Перенгаль успел уже представить, как припрет ювелира к стенке и собьет цену на дорогущий браслет, но типчики тут же опровергли его предположения. Жутковатого вида верзила вытащил откуда‑то самодельную железную палицу и мгновенно превратил нос охранника в кровавое месиво. Другой, в непонятного цвета куртке и шапочке сиганул на прилавок. Золото и стекло брызнули из‑под его башмака. Оборванец сходу зарядил пяткой в лицо второго наемника и бросился на него сверху, вогнав поднимающуюся руку с разрушителем в торчащие стеклянные осколки.
Тот, что поменьше еще возился, гулко колотя головой охранника, зато верзила уже был свободен. Казалось, он задумался, похлопывая окровавленным оружием по широкой грязной ладони. Наконец, его взгляд упал на госпожу Ирди. Одной рукой оторвав старую ведьму от пола, грабитель тут же размозжил о стену череп старухи. Обмякшее тело повисло, как тряпичная кукла. Не ослабляя хватки, здоровяк провел головой женщины по стене, оставив на сером бетоне дугу крови и мозгов. Взглянув на свое творение со стороны, добавил еще пару красных пятен сверху и только тогда отбросил тело.
— Гегир Росомаха, – прогудел он: – Передай им, что это сделал Гегир Росомаха. Им никогда меня не взять. Ты понял?! – стальной обрезок прошелся по щеке Келмара, разорвав кожу и мышцы. Холодный животный ужас заставил чиновника сползти на пол и заскулить. Сейчас его убьют. Он не мог ничего сделать, и ждал. Даже когда шар огня пронесся над его головой, поджарив ювелира, а грабители смели с прилавков драгоценности и скрылись. И потом, когда в лавку ворвались люди с разрушителями, за ними маги в темных мантиях, и один выругавшись пнул ногой труп охранника.
* * *
Еще с ночи на Летке вывесили восьмерых рыночных торговцев. А за утренние часы было ограблено тоже ровно восемь лавок. И, если у ювелира и оружейника бандиты неплохо поживились. То в магазинах никчемных старьевщиков и рыбников лишь пустили кровь продавцам и покупателям. Стража и черномундирные так и кишели в районе, но напасть на след преступников не удалось. Про этих грабителей, вообще, говорили странное. Мол, исчезают они на ровном месте. А предводитель их Гегир Росомаха, тот в одно время в разных местах появляется. И потому ни за что Службе не изловить его.
* * *
Специалист проснулся поздно, от жары и речной вони. Кое‑как крытая тростником глинобитная халупа, в которой он провел ночь, была завалена перегнившим тряпьем и пустыми раковинами «ушек». Так что, едва расплющив веки, Овер поспешил покинуть временное убежище. Настроение им владело замечательное. Шепчущая чернота ушла и казалась лишь нелепым наваждением. Теперь специалист не решился бы с уверенностью утверждать, что его еще совсем недавно преследовало это странное наваждение. Лишь приходящая с особо яркими воспоминаниями холодная оторопь намекала на темную тайну кровавого портала гергема.
Перспективы виделись исключительно ясными и радостными, так что специалист не замечал тревоги на лицах редких прохожих. По разваливающемуся, заросшему травой переулку он добрался до мощеной многоугольной площади перед мостом. Обычно в этом месте торговали с лотков всякой низкосортной мелочевкой, но сейчас местные перекупщики, похоже, были заняты выяснением отношений. Овер прошел мимо ожесточенно спорящих группок, не обращая внимания на выкрики: «…А мы у них потребуем!.. И пусть только попробуют»!
Большой Мост оказался непривычно безлюдным. Специалист прошел лишь пол пролета и остановился разглядывая ярко–голубое свечение впереди.
— А ну, пошел отсюда! Нечего! Нечего! – тщедушный усатый стражник чуть ли не подбежал к Оверу и грозно мотанул по воздуху копьем. Специалист открыл было рот, чтобы спросить, в чем дело. Но лицо вояки исказила столь яростная гримаса, что Овер поспешил ретироваться. Перекрыли Большой Мост! Такого он себе и представить не мог. Но ничего, есть ведь еще лодки в гавани и через нармротские катакомбы на тот берег, наверняка перебраться можно. «Тоже мне забор»! – усмехнулся специалист, глянув через плечо на удаляющуюся магическую стену: «Дождусь ночи и организую в нем небольшую калитку»! Не озаботившись дальнейшей разработкой этого сомнительного плана, Овер свернул в первую попавшуюся улочку. Непредвиденные трудности не повлияли на его настроение. Овер Мегри решил просто побродить по Летковским Переулкам. Потом перекусить в дешевой корчме – благо старик Тарон оставил в одном из кармашков сумки немного меди и серебра. И, может, скоротать время в каком‑нибудь балагане.
* * *
Идея похода на Службу родилась как будто сама. По всей Летке публика скандировала: «Пойдем! Заявим! Потребуем»! Помимо очевидного прошения: «Немедленно избавить район от ужасного бандита Росомахи»! – звучали требования крайне разнообразные. Из них: устроить публичное покаяние черномундирных и всем контролерам принести присягу на верность глиняному пророку – были еще не самыми странными.
«Так пойдемте же и заявим черномундирным о своих нуждах и правах»! – высокий жилистый мужик с холодной яростью в черных глазах уже битый час распинался с подмостков мастера Нортиля. И, что самое странное, старик все никак не решался затребовать с него платы. Обыкновенно безразличный ко всем местным склокам харивянин на этот раз проникся и даже решил: «Непременно пойду и постою за свои права. Сколько можно терпеть»! И только безумные крики из толпы о всяких покаяниях и поклонениях студили пыл старика. Впрочем, ненадолго.
Депутация выдвинулась с Летки еще в полуденных часах. Почти триста человек спорящих и скандирующих пошли по проспекту Верности. Очень скоро контролеры на шрадах закружили над ними.
— А слыхали, чтобы демон черномундирному спину подставил, тот ему сперва задницу подставляет! – выкрикнул какой‑то остряк. Толпа разразилась смешками и почему‑то проклятиями. Кто‑то попытался запустить в патрульного камень, но попал по своему и з первых рядов.
Вскоре появилась стража. Сомкнутые ряды щитов мелькали в боковых улицах или пятились перед улюлюкающей толпой. Те из летковцев, что отставали или выпадали из общей массы, сворачивая переулки, неминуемо попадали в цепкие руки старших знаменщиков. После пары тройки вопросов и такого же количества звонких оплеух отправлялись домой. Особо рьяным доставалось еще и поддых.
