— Пока я разместил купцов и охрану во флигеле, но если они благородного происхождения, может выйти скандал!
— Черт побери, ведь верно! Не хватало еще ссориться с аскеронской аристократией… Где же я тогда куплю зерно? Ладно, веди этого маэстру ко мне. Послушаю, что он скажет…
На взгляд барона, молодой воин-ортодокс в кожаном доспехе и стальной шапели, вооруженный видавшим виды палашом вовсе не походил на дворянина. Так, типичный наемник — небритый, нечесаный… Разве что глаза у него были страшные: черные, глубоко посаженные, колючие. От их взгляда дю Дарманен почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Маэстру! Пойдемте туда, где нам никто не помешает.
Аркан тоже рассматривал барона оценивающе. Этот дворянин производил впечатление в целом благоприятное: он выгодно отличался от других виденных Ремом представителей оптиматской аристократии Запада опрятным нарядом и отсутствием вони изо рта. Наверное, более богатые и влиятельные аскеронские оптиматы распространили свое влияние и на умы феодалов Лабуанского герцогства.
— Что ж, барон, прогуляемся.
Рем оставил шапель в фургоне, разгладил пятерней волосы и бороду, и пошел вслед за хозяином замка к одной из угловых башен. Винтовая лестница оказалась довольно крутой, но после долгой скачки размять ноги было даже приятно.
— Хочу сделать подъемник. Знаете, такой, с воротом и лебедкой… Я видел подобный механизм у дю Керванов, в их замке под Аскероном.
— Это, наверное, в Иль-де-Руж, да? Замок на скале, посреди озера, башня в пятьдесят локтей… Мы с Гильомом как-то напились на ее вершине, и ссали сверху — душераздирающие ощущения, скажу я вам… — аркановская дурь иногда приходилась очень кстати.
Барон расхохотался, держась за пузо обеими руками:
— Верю, верю! Я Гильома знал еще когда он мамкину титьку изо рта не выпускал… Мы с дю Керванами — давние друзья и торговые партнеры. Теперь и ваше лицо кажется мне знакомым…
— Прежде чем я назовусь, нужно сделать вот что… — Аркан приложил ладонь к клейму. — Именем Единого Бога, Творца миров, Владыки Света и Огня, клянусь, что не злоумышляю против вас и вашего дома, что действительно следую на ярмарку Дымного перевала, и что всё, что я скажу далее — правда и только правда.
Барон, осознав серьезность момента, торжественно кивнул и произнес:
— Принимаю вашу клятву, маэстру, и далее буду относиться к вашим словам как к непреложной истине и отстаивать ее так, будто видел все собственными глазами.
Клятвы, данные именем Бога стоило держать. И не важно, кем ты был — оптиматом, популяром или ортодоксом, такая клятва, будучи нарушенной, оставалась несмываемым пятном на репутации и грозила скорой и лютой смертью — от удара молнии, неожиданного обвала в горах, пожара, корочки хлеба, застрявшей в горле, и чего угодно еще.
— Я — баннерет Тиберий Аркан, из Арканов Аскеронских, сын Тиберия Аркана Старого, внук Тиберия Аркана Безумного, — реакция барона на эти слова была предсказуемой: он набрал в грудь как можно больше воздуха, правая рука ухватила рукоять короткого охотничьего меча на поясе, но дю Дарманен быстро справился с эмоциями и медленно выдохнул.
— Продолжайте, баннерет. Что случилось на лугу?
— Лысый оптиматский клирик в белой хламиде, которого мы передали вашим людям, проповедь читал, стоя на камне…
Далее Аркан лаконично поведал о случившемся.
— У нас не было другого выхода. Если вы посчитаете необходимым — я выплачу виру вам и семьям ваших людей. Положенную сумму за каждого убитого… — закончил он.
Глаза барона загорелись алчным блеском и феодал кивнул:
— Можем составить вексель — я вполне смогу расплатиться им в Аскероне. Но к вашему батюшке не поеду, не-е-ет…
— Есть еще старший брат…
— Змий-то? Тьфу-тьфу… Лучше через банк, через банк.
— Деньги — это не главное, — сделал жест рукой Рем. — Важная деталь, но не главная. Вы мне симпатичны, барон, потому я хочу вас предупредить и дать дельный совет.
— Советы порой действительно дороже денег… — осторожно кивнул аристократ.
— Если увидите человека, или эльфа, гнома, кого угодно — с черными, без белков глазами, то знайте — это монстр. Чудовище, проводник сил зла. Он может причинить немыслимое горе. Я бывал за Последним морем, и видал там такое… Целый могучий народ едва не исчез с лица земли из-за таких тварей. И вот теперь — я встретил такое же чудище здесь. Им владеют демоны, так и знайте. Но добрая сталь и огонь вполне способны справиться с таким лиходейством!
— Это Белый Брат, — покачал головой барон. — Он вне моей юрисдикции. Белые Братья подвластны только Синедриону… Я могу задержать его, или передать кардиналу Лабуанскому для суда. Но — не более того.
Рем скрипнул зубами. Странные дела творятся в Империи!
— Главное — вы предупреждены. Кем бы они ни были, какие бы титулы и звания не носили — знайте, это вестники горя и бед. Сейчас они науськивали народ против ортодоксов, но кто может обещать, что их проповеди не обратят гнев безумной толпы на неугодных церкви дворян? — резонно заметил Аркан.
— Синедрион забирает себе всё больше власти с тех пор как династия загнулась, а Сенат никак не собирается… Мы потеряем Империю Людей, если не выберем нового монарха! — сжал кулаки барон.
Баннерет увидел в нем единомышленника и на душе потеплело. Оказывается даже на Западе, в этом рассаднике феодальной вольницы, водились еще настоящие патриоты.
— Слушайте, барон… У меня ведь есть пара отличных клинков эльфийской работы! — сказал Рем. — Пойдемте, посмотрим.
— О-о-о-о! — лицо хозяина замка расплылось в улыбке. — Эльфийские клинки! Пойдемте-пойдемте… Вы ведь останетесь на ночь? Я прикажу слугам подготовить вам и вашим спутникам покои в донжоне.
Ни о каком флигеле для слуг, теперь, конечно, не могло быть и речи.
VII
Продуваемое со всех сторон Плато Семи Ветров представляло собой каменистую долину, покрытую вересковыми пустошами и редкими клочками плодородной земли в защищенных от разгула воздушной стихии уголках. Жилища местного населения — каменные, прочные дома в один или два этажа — тоже обычно располагались в тени скалистых возвышенностей, с подветренной стороны. Небольшие огородики, засаженные овощами, кукурузой, корнеплодами и картофелем, скачущие по скалам полудикие козы, и — бесконечные пасеки. Именно пчелы, собирающие и производящие вересковый мед были главным богатством Плато.
Ну, и проходящие караваны, конечно. Обычно, первый этаж предприимчивые местные отдавали на откуп постояльцам. Северный тракт пересекал всё Плато, и на этот путь требовалось не меньше трех дней — так что останавливаться приходилось, а самые удобные места были уже заняты! А кому охота ночевать под порывами промозглого ветра?
Кутаясь в кожаные плащи, вжимая головы в воротники и накрыв лошадей плотными попонами, караван продвигался вперед.
— Далеко еще? — спросил дю Валье.
Рем, перекрикивая ветер, ответил:
— Ищем табличку! Он писал — хутор «Красные крыши»!
Таблички стояли вдоль дороги — прибитые к толстым столбам, с вырезанными на крепких дубовых досках буквами строгого имперского шрифта. Каждый хозяин считал своим долгом заранее предупредить путников о том, что в паре верст — поворот налево, или направо, и там, непременно у скалы, холма, увала или огромного валуна — дом, где примут, обогреют и накормят.
Первым увидел указатель Микке. Северянину и его громадному скакуну ветер был нипочем, потому его место было в авангарде.
— Сюда, сюда! А вон и скала!
Поросший корявыми, маленькими деревцами и вечным вереском холм, с наветренной стороны — пологий, с подветренной — обрывистый, будто кто-то отрубил его кусок здоровенным топором, действительно виднелся на горизонте. Едва заметная дорожка сворачивала с тракта в его сторону. Даже не дорожка — направление.
Всадники спешились, возницы тоже слезли с облучков и повели лошадей и фургоны в поводу, шаг за шагом приближаясь к вожделенному пристанищу. Крыша у него и вправду была красная — из обожженной глиняной черепицы. Поросшие мхом и лишайником стены, окна с крепкими рамами и ставнями, навесы и сараи для коз и припасов, большая крытая терраса у крыльца — Рем даже на мгновение остановился, любуясь живописной усадьбой.
