— Баптисты?
— Что-то типа того. Меннониты, амиши…
— И что? Они согласились взять нас с собой?
— Мы их особо не спрашивали об этом. Просто есть договорённость, что мы не будем препятствовать тем, кто пожелает эмигрировать из СССР по религиозным соображениям. А сколько их будет всего? Сорок или сто сорок? Мы не уточняли. Так что у нас появилась возможность отправить какое-то количество своих людей в США под видом этих сектантов.
— Но мы же ни сном, ни духом не разбираемся в этом.
— А вам и не надо. Мы отправляем людей мелкими группами, так что вы с ними и не пересечётесь.
— А там?
— Ну, а там… вам помогут легализоваться. Есть разные варианты.
— Но всё-таки хотелось бы хоть посмотреть на этих амишей…
— Это правильно. Лишним не будет. Вот этим вы и займётесь в ближайшее время. А заодно надо хоть немного подучить немецкий и английский.
— Но Вы же знаете, товарищ генерал, что я коряво говорю на английском.
— А тебе не обязательно его хорошо знать. Эти амиши и меннониты говорят на каком-то хреновом немецком языке. Он отличается от классического хохдойча примерно так же, как современный русский язык отличается от старославянского. Ладно. Это всё детали. Вы ребята шустрые. Разберётесь.
— А когда Вы планируете нас отправить в США?
— Как будете готовы…
— Желательно поскорее. Мне кажется, что Сашка попал в беду.
— Ты уже говорил.
— Нет. Раньше это было ощущение тревоги за него. А сейчас это уже, как колокольный набат.
— Думаешь, наш Сашка там влип в серьёзные неприятности?
— Не знаю, но мне кажется, что да. Я чувствую это.
— Тогда всё зависит от вас. Занимайтесь усерднее! Тогда ваш отъезд состоится раньше. И вот ещё что. С вами поедет майор Васин.
— Игорь Анатольевич?
— Да. Вы с ним вроде бы хорошо ладите. А нам так будет спокойнее. Но учитывая, что инициатор всего этого мероприятия ты, то на тебе будет и направление, в котором вы будете там работать. Васин лишь прикроет вас, в случае чего. Ну а сейчас самое главное это подготовка. Чем лучше подготовка, тем ровнее пройдёт и операция.
— Но, товарищ генерал… Иногда неподготовленный экспромт срабатывает лучше, чем самая подготовленная операция. А проваливаются порою даже те, которых к этому готовили всю жизнь.
— Ты прав. Лёша. Прав… Ладно. Действуй!
— Разрешите идти, товарищ генерал?
— Иди, Лёша. Иди…
31 августа. 1974 год.
США. Монтана. Горы…
Александр Тихий.
В висках пульсирует нестихающая боль. Нет. Надо себе срочно купить каску. Строительная смотрится смешно, если в ней всё время ходить, а военная каска будет сильно бросаться в глаза. Хороший выбор — мотоциклетный шлем. Точно. Стану байкером. Буду ходить в шлеме и ездить на мотоцикле.
Тьфу! Меня так часто били по голове, что мне точно повредили тот орган, которым я дальше думал. Как там его зовут? Мозг? Не… Не слышал про такой. Были бы у меня мозги — было бы сотрясение.
А оно у меня было?
Что было?
Сотрясение.
А как же. И не раз. И даже не два…
Такое ощущение, что мне по голове прилетает с раздражающей периодичностью. Иначе откуда у меня бы постоянно появлялись бы в голове дурацкие шутки в тот момент, когда надо думать, как спасти свою шкуру и вырваться из рук убийцы. А то, что меня будут убивать, как только вытянут из меня по каплям всю интересующую их информацию, я уверен почти на сто процентов.
Хотя… После того, как меня огрели прикладом винтовки по башке и пару раз пнули ногой по рёбрам, больше никаких телесных повреждений этот тип мне так и не нанёс. Только пугал. То ножом исполинских размеров, то пассатижами…
Ладно. Допустим, что он меня только пугает. И что? расслабиться и ждать пока он не начнёт пытать меня на полном серьёзе?
Ну уж нет. А как же принцип? Какой принцип? А такой: «Никогда не сдавайся!»
Что у нас в активе?
Я ещё жив. Валяюсь на земле. Руки за спиной скованы наручниками. Шанс освободиться самостоятельно — ноль целых хрен десятых.
Мои ноги свободны. И что мне делать? Устроить тут «цирк с конями»? Всякие акробатические штучки с прыжками и кульбитами? Этот хряк тяжелее меня вдвое. Он меня тупо собьёт с ног в стиле их любимого американского футбола. А потом затопчет ногами… Это не вариант. Но что-то же делать всё-таки надо.
* * *
А у нас возникла пауза. Вызвана она была тем, что рация, установленная на машине, стала верещать и вызывать тех кто, видимо, должен в этой машине присутствовать. Ноги трупа под машиной никак не отреагировали на вызов. Шесть жмуриков там на дороге в паре миль отсюда, тоже не спешили ответить. Поэтому единственный, кто остался из того отряда бравых военных полицейских, что выехали на поимку Прайора — это был мой пленитель. Безымянный офицер средних лет, который не посчитал нужным представиться мне.
— На связи…
— Где вы находитесь — голос из рации.
— Патрулируем на шоссе номер ⁇…
— Есть информация о Прайоре?
— Нет.
— Постарайтесь взять его живым. Тут возникли сложности… — в рации что-то зашумело помехами…
— Конец связи. — мрачно ответил коп и отключился.
* * *
Солнце уже решило, что пора бы и скрыться за горой. Не потёмки ещё, конечно, но уже и не яркий день. Лучи, проникающие на нашу полянку стали почему-то кроваво-красными. В их свете лицо человека, который приближался ко мне с ножом в одной руке и инструментом для вырывания зубов в другой. Выглядел он при этом, как ни странно, не угрожающе, а как-то комедийно. Эдакий суперзлодей из голливудского фильма. Меня это так рассмешило, что я не удержался от саркастической улыбки.
— Ну, что? — грозно, как ему казалось, произнёс мой мучитель. — Будешь говорить?
А меня разобрал такой смех, что я не смог удержаться и расхохотался прямо ему в лицо.
— Ты совсем ничего не боишься? — удивился злодей.
— Ничего не бояться только тупые идиоты в стадии дебильности. — ответил я, и добавил: — Например, такие как ты. Хотя… У тебя есть шанс исправиться. Сними с меня наручники и тогда мы сможем поговорить нормально. А то, со скованными за спиной руками, я не люблю разговаривать с идиотами.
— Ах, ты дрянь! — бросился на меня разъярённый коп.
* * *
Иногда, в самом дешёвом, тупом и скучном кино, происходит сцена, которую потом запоминаешь навсегда. Можно забыть и фильм, и его сюжет, но эта сцена вспоминается снова и снова.
Вот и на этот раз я стал свидетелем именно такой сцены.
Освещённый багровыми лучами, заходящего за горы солнцем, злодей с оскаленным лицом.
Громкий выстрел, разнёсшийся по округе многократным эхом…
Разлетающаяся, как арбуз, кровавыми брызгами, голова человека в военной форме…
Глава 7
Глава седьмая.
Солнце землю освещает. Просветлели лица.
Каждый сам себе решает на кого молиться.
Почти вечер 31 августа. 1974 год.
США. Штат Монтана. Где-то в горах…
Когда тебе в лицо летят кровавые брызги вперемешку с мозгами — ощущение омерзительное. Зато, когда ты видишь, как твой враг, что ещё секунду назад целился в тебя или замахивался ножом, чтобы нанести тебе смертельное ранение, падает, практически лишившись головы — зрелище непередаваемое.
Почему в такие мгновения в голове проносится целая куча мыслей, я объяснить не могу. Как говаривал доктор из фильма «Формула любви»: Голова — предмет тёмный и исследованию не подлежит.
Почему я успел за доли секунды сообразить, что так разнести голову может только картечь, выпущенная с близкого расстояния? Как я смог моментально вычислить угол, с которого был произведён выстрел? А в придачу к этому, я уже понял, что ближайшее доступное гладкоствольное ружьё — это мой Ремингтон, снаряженный именно картечью. И то, что оставил я его в пещере, прислонённым к стене, рядом с мирно посапывающим техником-сержантом Джеком Прайором, который находился в забытьи от большой кровопотери…
