представитель мужской ветви рода князей Разумовский и Пробуждённый маг, я готов принять статус главы рода, титул князя и понимаю всю ответственность этого шага.
— Боюсь, вы не вправе пойти на такой шаг, молодой человек, — внезапно прозвучал в наступившей тишине насмешливый голос одного из гостей. Мужчина преклонных лет сидел в первом ряду, что уже говорило о его статусе, но он всё равно счёл нужным представиться полностью. — К вашим услугам — граф Дмитрий Аркадьевич Бежанов. Как председатель Имперского комитета по делам благородных семей, со всей ответственностью вам заявляю, что поставить вас главой княжеского рода Разумовских невозможно. По двум причинам. Во-первых, главой рода может стать только совершеннолетний представитель семьи. А во-вторых — для этого требуется единогласное решение всех членов рода, подтверждённое независимыми наблюдателями. Минимум от трёх благородных семей не ниже графского достоинства.
Ловушка захлопнулась. Юридически, я не имел права заниматься делами рода ещё целый год. За это время нас просто уничтожат, потому что моего статуса Пробуждённого достаточно, чтобы снять опеку Императорских служб. Судя по реакции людей в зале, чего-то подобного они и ожидали. Возможно, они хотели лично увидеть растерянность на моём лице, но тут у них вышло сразу несколько ошибок.
— Благодарю вас, Дмитрий Аркадьевич, что обратили внимание на этот важный вопрос, — намеренно опустив титул собеседника, невозмутимо улыбнулся. — Согласно эдикту Александра II, о смутных временах, я хочу воспользоваться своим правом угасающей фамилии. Предки нашего мудрого Императора понимали, что в жизни бывают разные ситуации и дали возможность своим верным слугам найти решение такого сложного вопроса в тяжёлых обстоятельствах. Согласно пункту третьему статье восьмой этого документа, главой рода может стать Пробуждённый маг, даже если он несовершеннолетний.
— Для этого в роду… — начал было Бежанов, но тут же смолк, потому что со своего места поднялся Кривошеев. На лице ректора было крупными буквами написано всё, что он обо мне думал в этот момент, но изменить моё решение граф не мог. Поэтому решил поддержать тем способом, который был ему доступен.
— Совершенно верно, ваше сиятельство, — серьезно кивнул Анатолий Викторович. — Вы очень верно заметили, что для этого в роду должно быть не более пяти живых и относительно здоровых членов. Должен признать, что те времена, когда был издан этот закон, пестрели крайне неприятными и кровавыми событиями. Жаль, что в наше время случилось подобное. И не просто с кем-то рядовым, а с представителями старых фамилий, которые напрямую участвовали в создании этого эдикта.
— Что же касается второй озвученной вами причины… — неспешно поднялась со своего места Настя. Следом за старшей сестрой тут же вскочила Нюша. — Считаю, что в этом зале собралось достаточно представителей благородных семей, чтобы мы могли избежать утомительной процедуры повторного подтверждения. Я, княжна Разумовская Анастасия Константиновна, вверяю свою жизнь и будущую жизнь своих потомков своему брату Разумовскому Ярославу Константиновичу. Признаю его главой своего рода, признаю его власть и право приказывать и, в случае необходимости — карать.
В зале наступила гробовая тишина. Беззвучно кипел председатель Имперского комитета по делам благородных семей. Он явно оказался сегодня в числе приглашённых не просто так. Более весомый аргумент, чем представитель суда аристократов, даже придумать было сложно. Дмитрий Аркадьевич настолько верил в свой авторитет, что не озаботился подготовкой дополнительных требований. А мы озаботились. Под давящими взглядами недовольных дворян, вперёд вышла Нюша. Девочка уверенно смахнула со щеки крошку от печенья и обвела зал взглядом сияющих зелёных глаз.
— Я княжна Разумовская Анна Константиновна, вверяю свою жизнь своему брату Разумовскому Ярославу Константиновичу, — детский голосок удивительным образом разлетелся по всему залу, достигая самых дальних его уголков. — Признаю его главой своего рода, признаю его власть и право приказывать.
— Безумцы… — послышался едва слышный голос откуда-то из задних рядов. Я нашёл взглядом хмурого мужчину в невзрачном костюме. Он неодобрительно качал головой и бросал недовольные взгляды в сторону Кривошеева.
— Смертники, — так же тихо возразил его сосед справа.
— Я, граф Старковский, свидетельствую, что члены рода признали над собой власть Ярослава Константиновича Разумовского, — неспешно поднявшись со своего места, произнёс пожилой мужчина из заднего ряда.
— Свидетельствую, что члены рода признали над собой власть Ярослава Константиновича Разумовского, — громко произнёс Анатолий Викторович. — Поздравляю, князь.
— Свидетельствую, — прозвучал со стороны Пожарских сухой, как выжженная трава, голос. Со своего места, чётко следуя протоколу, поднялся Евгений Александрович. — Что члены рода признали над собой власть Ярослава Константиновича Разумовского. И что он понимает и признаёт всю ответственность этого шага. Князь Пожарский.
Прозвучало это немного зловеще, но ничего другого от врагов своего рода я и не ожидал. Бросаться угрозами в положении князя было глупо. Он просто сделает всё необходимое, чтобы нашу фамилию наконец вычеркнули из Книги. Но не сейчас. Нападать сразу было не в правилах Пожарских.
— Ритуал Пробуждения завершён, — поняв, что дальше развитие ситуации будет происходить уже за пределами Академии, громко произнёс распорядитель.
Игорь Андреевич подошёл ко мне и с поклоном вручил небольшую коробочку с гербом Российской Империи. Внутри лежал золотой перстень с чистым полем. Через некоторое время на нём проявятся все особенности моего дара. Поэтому надевать его сразу я не стал и убрал в карман. Распорядитель удивлённо округлил глаза, но говорить ничего не стал. Вместо этого повернулся к зрителям. — Прошу дорогих гостей покинуть зал. Нам необходимо подготовить Чашу Пробуждения к перевозке обратно в императорский дворец. Если князь Разумовский изволит, то администрация МАМИ возьмёт на себя обязательства по организации торжественного фуршета.
Слова Игоря Андреевича проигнорировали. Высокородные гости начали покидать свои места и небольшими группами направились на выход. Терять драгоценное время на фуршете никто не хотел. Обычно в такой ситуации дворяне использовали шанс пообщаться в спокойной обстановке и наладить отношения с новым Пробуждённым. Но не тогда, когда речь шла об опальном княжеском роде. Для многих гостей мы были всего лишь недоразумением, которое доживало свои последние дни. Но не для всех.
— Ваша светлость, — остановился возле меня тот самый мужчина, который стал первым свидетелем. — Меня зовут Иван Николаевич Старковский. У вас найдётся несколько минут на приватный разговор?
— Разумеется, Иван Николаевич, — легко согласился я. Этого человека я видел впервые, но это не означало, что я о нём ничего не знал. — О чём вы хотели бы побеседовать?
— О вашем наделе под Тверью, — прямо ответил граф. —
