— Проходи, Валер, всё в ажуре, — буркнул я, когда защитник Васильев остановился рядом и с угрозой посмотрел на широкоплечего незнакомца.
— Ну-ну, — хмыкнул Васильев.
После чего я отдал свою клюшку защитнику и отошёл с этим неизвестным мужичком в сторону от раздевалки.
— Товарищ Тафгаев, как-то нехорошо получается, — криво усмехнулся незнакомец, — вы же обещали, что не будете сегодня на игре сильно упорствовать. Так что случилось теперь? Как это понимать?
— Для начала представьтесь и покажите удостоверение, — спокойно произнёс я, хотя внутри всё буквально клокотало, а правый кулак сжался сам собой и готов был в любой момент вонзиться в кривую усмешку этого постороннего товарища.
Незнакомец недовольно покряхтел, вытащил из внутреннего кармана красные корочки, и махнул ими перед самым моим носом. И за какую-то секунду мне удалось разглядеть, что незнакомец был капитаном КГБ, и фамилия его была не то Первушин, не то Первухин, не то Первачков.
— Я действительно кое-что пообещал товарищу Андропову, — тихо сказал я. — И председатель КГБ кое-что пообещал мне в ответ. Но выяснились две маленькие неувязки.
— Какие? — нетерпеливо перебил меня капитан КГБ. — Давайте устраним.
— Товарищ Андропов не может гарантировать своё обещание, так как не является первым лицом государства, а я не могу гарантировать своё, так как хоккеисты не являются моими боевыми холопами, — на последних словах я ткнул пальцем в этого капитана.
— Зря ерепенишься, Тафгай, — он опять криво усмехнулся. — Если ты думаешь сбежать, как в прошлый раз, то даже не дергайся, тут уже давно всё перекрыто.
— А я уйду через канализационный коллектор, понял? — я щелкнул языком. — Вызывай подкрепление, товарищ капитан, а то вмиг разжалуют и вышлют из благоустроенной Москвы в тайгу комаров кормить и зону охранять.
Услышав про канализацию этот «боевой холоп» товарища Андропова чуть ли не позеленел и рванул к ближайшему телефону быстрее, чем я направился в раздевалку к своей практически уже не существующей команде. «5: 2 маловато будет, — зло улыбнулся я про себя. — Надо бы ещё столько же положить. Может быть, в последний раз играю на московском льду».
* * *
На последней минуте матча при счёте 9: 2 в нашу пользу Дворец спорта буквально стонал от восторга. И хоть в начале третьего периода гости попытались организовать что-то наподобие навала на ворота Виктора Коноваленко, но получив две шайбы в разящих контратаках быстро «сдулись», и уже больше думали о том, чтобы доиграть без травм и повреждений.
Кстати, оба раза отличилась моя тройка нападения. 6-ю шайбу после красивой комбинации положил Валера Харламов, а 7-ю воткнул Боря Александров. А вот шайбы под номером 8 и 9 были записаны уже на моё имя. И мне даже изобретать-то ничего не пришлось, я лишь дважды удачно сыграл, подставив клюшку под бросок от синей линии. Вратаря Роги Вашона гости заменили, чтобы не добивать его психику. Но мы уже остановиться не могли.
— Дей ми десет! — требовал десятую шайбу новоиспечённый тренер Иржи Холечек, стуча кулаками по краю хоккейного борта. — Дей ми десет!
— Сергеича с ворот убирай! — гаркнул я тренеру, пока мы перекатывали шайбу в зоне атаки.
— Шайбу-шайбу! Молодцы! — беспрерывно скандировали болельщики.
Не знаю как, но Виктор Коноваленко сам догадался, что ему нужно покинуть ворота, чтобы мы выпустили шестого полевого игрока и дожали соперника. Он глянул на табло, где истекали последние двадцать секунд, и как заправский конькобежец в прямом смысле слова рванул к нашей скамейке запасных. Взамен тут же выпрыгнул Вацлав Недомански.
— Кам? — опешил Холечек.
— Еди до прдели? — отмахнулся нападающий, послав надоевшего соотечественника в одно интересное место.
Тем временем защитник Юрий Тюрин, не выдержав паузу, с кистей накинул шайбу на пятачок. Наверное, Юра полагал, что моя клюшка сегодня чем-то сродни волшебной палочки, один взмах и шайба в сетке. Однако на сей раз крюк моей клюшки и чёрная вёрткая шайба разминулись. Она плюхнулась в сутолоку перед воротами и принялась скользить и прыгать под моими коньками и коньками защитников гостей. А новый вратарь «Кингз», несколько секунд созерцая этот бардак, взял да и прыгнул прямо под ноги, чтобы накрыть шайбу своим телом.
Однако голкипер гостей сначала уронил Терри Харпера, затем на вратаря присел свой же здоровяк Барри Лонг, а вредная непослушная шайба досталась мне. Но находясь спиной к воротам, которые перекрывали три этих богатырских тела, я глупить и жадничать не стал. Я катнул её чуть-чуть в сторону, на то самое место, куда прибежал со скамейки Вацлав Недомански. И чехословак прямо перед самой сиреной вколотил десятую шайбу в ворота «Лос-Анджелес Кингз».
— Гоооол! — заорали зрители на трибунах Дворца спорта, и тут же раздалась долгожданная для гостей финальная сирена.
— Шайбу-шайбу! Молодцы! — стоя горланили на трибунах болельщики пока наша «Москва Ред Старз» совершала круг почёта.
Широкоплечие ребята в серых пальто, появившись, словно из-под земли, мгновенно перекрыли все входы выходы, которые вели из хоккейной коробки в подтрибунное помещение. А я, пока мы медленно катили по кругу, откровенно прощался с друзьями и партнёрами своей команды.
— Насколько тебя обещали упаковать? — рыкнул Валера Васильев, покосившись на стражей закона и порядка.
— Три года с конфискацией клюшки, намудника и коньков, — буркнул я.
— Намудник-то им зачем? — проворчал Боря Александров.
— Спокойно юноша, Дядя Ваня так шутит, — хмыкнул Валерий Харламов. — Ты, Иван, тренировки там не бросай, упражняйся, когда будет возможность. Мы ещё за сборную Испании выступим, — тихо шепнул мне 17-ый номер сборной СССР. — Я до 81-го года в Союзе не останусь. Я теперь шаману верю, как самому себе.
— Торжественно клянусь, — грустно улыбнулся я, — что как только бригадир даст сигнал: «кончай работу», так топор, кайло, лопату или пилу сменю на клюшку и шайбу.
— Не смешно, — промямлил Харламов и тут же меня приобнял вратарь Виктор Коноваленко.
— Обязательно пиши, — прошептал он. — С этого дня я — хоккейный пенсионер. Время у меня сейчас будет навалом, я к тебе приеду.
— Напишу, — пробурчал я и громко произнёс, — мужики, спасибо за сегодняшний матч! Спасибо за хоккей! Бог даст, ещё поиграем.
Глава 6
Выпускница Пермского пединститута Надя Лебедева сельскую жизнь представляла себе исключительно по сюжетам из программы «Время», где хлеборобы бились за урожай, и по фильму «Дело было в Пенькове». В той романтической киноленте приехавшая в глухую деревню из Ленинграда молодая специалистка Тоня влюбилась в обычного тракториста и осталась поднимать с колен местный колхоз до тех пор, пока тракторы с помощью табуляторов не начнут пахать землю без посторонней человеческой помощи. Поэтому когда Надежду распределили учителем русского и литературы в крохотный городок Александровск, который от деревни мало чем отличался, девушка не сильно расстроилась. Тем более ей пообещали, что обеспечат жильём, возместят неизбежные коммунальные расходы, а ещё вместе с ней в александровскую школу №1 учителем английского языка отправилась выпускница с параллельного курса. А вдвоем, как известно, веселее.
Однако по приезде на новое место жительства Надя поняла, что три года отработать в таких условиях будет ох как не просто. Во-первых, жильём оказалась комната в деревянном частном доме, которую сдавала одинокая старушка. И делить эту комнату она была вынуждена со своей коллегой Викой Беляевой. Во-вторых, водопровода в доме не было, холодильник и телевизор отсутствовали как класс, а туалет системы сортир располагался во дворе. А когда заморосили осенние дожди, то на раскисшей улице можно легко было провалиться в грязь по колено. В-третьих, из развлечений в городке имелся лишь кинотеатр «Спутник» и дом культуры, где по субботам проходили танцевальные вечера. Но местная молодёжь так напивалась на этих танцах, что Надежда и её коллега Виктория от посещения дома культуры решили вообще воздержаться. А самое обидное заключалось в том, что тракторист с интеллигентным лицом актёра Вячеслава Тихонова в этом городке не проживал.
