тут же, с разумной готовностью, сформировал язык и торопливо устремился по стене с расступающейся живностью прямиком к ней.
Ей нужно срочно спасти Меррель! Как же ее отыскать в таком огромном городе? Настя ясно представила себе Меррель и нажала на кнопку тука. И ничего не произошло. Чем – для тука – изображение Меррель отличается от другой картинки? Может, тук не ищет по изображению живых людей? И ему обязательно нужно изображение местности рядом с человеком?
Следя за торопливо текущим к ней «языком» тумана, Настя четко, как на фотографии, представила среди развалин города Каарта, над которым пляшут шаровые молнии, нажала тук и оказалась рядом с ним на широкой площади города Древних. Каарт инстинктивно отскочил от нее, едва не ударив парализатором.
- Каарт, где имперка? Она жива? Ее нельзя казнить, она такая же разумная, как и я!
- По-моему, жива! – Каарт достал из ягдташа обмякшую Меррель и энергично потряс ее перед настиными глазами. Он кивнул на кишащую тварями кучу впереди и пояснил:
- Она увидела, как на убитую мной тварь набросились другие, и потеряла сознание.
В Крепости Каарт вытряхнул из ягдташа под ноги Насти так и не пришедшую в сознание Меррель, сграбастал в мешок колдуна с надзирательницей и снова отправился на охоту за артефактами. Настя собралась было идти вместе с ним, но ее затрясло так сильно, что застучали зубы.
- Вьищ! – подозвала она мальчишку, трясясь от озноба. – Ты очень славный и добрый! И тебя обязательно попытаются обмануть мои враги, чтобы ты выпустил их из клеток. – Мысли начали путаться, и Настя пыталась успеть сказать все четко, изо всех сил стараясь не лязгать зубами.
- Все эти нелюди зверски измывались над разумными существами так, что нет им прощения! Обещай мне, что они все будут казнены в городе Древних! Все, кроме Меррель! И передай Меррель, что не противиться злу – это неправильно! Зло - надо - уничтожать!
Ответа Младшего она уже не услышала.
***
Настя металась в горячечном бреду, лишь иногда всплывая из раскаленной бездны на уровень полусознания. Перед смертью она очнулась последний раз, в ясном уме и твердой памяти, чтобы попрощаться с Меррель, но никого рядом не было.
Ну, вот и все. Сейчас она умрет. Какое счастье! Какое счастье, что она – отмучилась! Она вспомнила это дурацкое слово, поразившее ее когда-то в детстве на похоронах какой-то старушки. Тогда она не поняла, как можно «отмучиться», когда жизнь вокруг так прекрасна и удивительна! Последний оглушительный удар сердца вытолкнул ее душу из тела, и она помчалась в новый сияющий мир, не оглядываясь назад. И тут же ее, ликующую и счастливую, с силой потянуло обратно и больно впечатало в только что покинутое тело.
Она очнулась нагой и страшно голодной в своем закутке на куче сена. Меррель обтирала ее жестким пучком травы, что-то бормоча под нос. «Наверное, возносит молитвы своим Богам», - подумала Настя. Потом прислушалась:
- Ничего не отмывается! – с испугом бормотала Меррель. - Почему, почему ничего не отмывается?
Настя с трудом поднялась, подошла к зеркалу и отпрянула от неожиданности: в зеркале отразилась копия Каарта. Не такая массивная, с более тонкими чертами лица и меньшим количеством наростов, но это была лиловая Тварь Пустоши, а не прекрасная Белая Волчица.
- Какая ты красивая!..
Настя обернулась: перед ней стоял Каарт и обшаривал ее хищным взглядом. Черт! И этот туда же! Да чтоб вас всех приподняло и шлепнуло! И тут достали!
- Прикройся чем-нибудь, вершина цивилизации! – Настя прикрылась руками и кивнула на торчащий из Каарта возбужденный орган. – И Вьищу скажи, чтобы прикрывался!
Грозный Каарт вдруг развернулся и ретировался.
- Я все равно тебя буду любить, Наста! – расстроенная Меррель осторожно погладила лиловые наросты на настином лице.
- Меррель, а знаешь, как называется мой новый цвет кожи у землян?
- Как?
- Сиреневый и фиалковый! По названиям самых красивых земных цветов! – рассмеялась Настя. Она не умерла, и как же чудесно жить! Чувствовать, как бьется сердце и бурлит кровь!
Меррель странно посмотрела на нее и, не дрогнув лицом, заплакала.
Настя опять повернулась к зеркалу. Нет, ну не такая она уж и страшная! Было бы из-за чего плакать! Зато теперь на нее никто не позарится! Кроме, наверное, Каарта. Ну, с ним-то она как-нибудь справится!
Слезы продолжали катиться по щекам Меррель, хотя ее лицо было совершенно бесстрастным, как у статуи или у глубоко спящего человека.
- Рядом с Пустошью селиться нельзя, – магия накапливается в плоти, действуя и на тех, кто даже временно заходит на ее территорию. – Заговорила вдруг Меррель, прервав ее размышления. – А мы живем в самом ее центре, да еще и побывали в Древнем городе!
- Ну и что?
- Я тоже мутирую, и буду такой же, как ты! – Меррель плакала абсолютно беззвучно, без горестных гримасок и всхлипываний, и у Насти сжалось сердце. Это какая же была у девчонки жизнь, что она научилась совершенно незаметно плакать?
- Значит, так угодно твоим светлым богам! – улыбнулась Настя. - И потом, не обязательно все мутируют! Вон, пустЫ, подолгу находятся под самым мощным излучением в центре Пустоши, но все равно сохраняют прежний облик!
- Пусты просто не успевают мутировать – они гибнут в Пустоши, – вздохнула Меррель. – Ты мутировала быстро, потому что тебя укусила какая-то тварь! А я буду мутировать медленно, но все равно стану такой же!
Настя машинально посмотрела на руку, прокушенную «осьминогом»: вокруг зарубцевавшейся раны осталось темное шелушащееся пятно.
- И из-за такой ерунды плакать?
- Я плачу не из-за ерунды! Я плачу - что ты взяла и умерла! А я даже не успела тебе сказать… что я - с тобой! До конца!
- Хорошо. А еще хорошо, что Каарт не пришел и не выкинул нас из крепости, - ни тебя, ни меня, ни девчонку.
Меррель вынула из кармана платья тук и отдала Насте:
- Каарт пришел. Пришел, чтобы выкинуть нас из крепости. Сказал, что ты красивая, и ушел обратно.
Выяснилось, что за время болезни Насти уже переправили на казнь в город Древних не только всех ее личных врагов, но и еще два десятка охотников за рабами, которых Вьищ добыл
