Новые вопросы заклубились в голове, а затем я расслышал голоса за закрытой дверью палаты. Это врач разговаривал с медсестрой.
— Наташа, значится так. На ночь пациенту поставишь натрия хлорид с нашей сывороткой. Пускай отоспится, а то организм хорошенько потрепало, боюсь, как бы новый кризис из-за утомления не нарисовался, а утром можешь аккуратно дать попить отвар. Думаю, уже можно. Второму пациенту поставь двойную дозу обезболивающего. Там я уже сделать ничего не смогу.
— Артём Абрамович — заговорила медсестра. — К пациенту вот уже как четыре дня люди пытаются прорваться. Старшую сестру в приёмной, совсем одолели. Что будем делать?
— Наташенька, ну раз сильно рвутся, если с утра всё будет нормально, то впусти после обеда, я думаю это не помешает. И ещё одно, утром можешь перевести пациента в сидячее положение, пусть хоть в окно посмотрит. Вечером проведу последнюю процедуру регенерации, и если всё срастётся, то он сможет попытаться встать на ноги и возможно попробовать заговорить.
Короткий разговор обнадёжил и породил новую порцию вопросов. И самый главный — какого хера здесь происходит? В то что моих оборотней в погонах может удержать старшая медсестра я точно не верил.
В итоге после постановки ещё одной капельницы глаза начали слипаться, и я начал отрубаться даже несмотря на то, что всё это время рьяно пытался просчитать все возможные варианты событий произошедших в реальности.
А перед тем как глаза окончательно закрылись, в свете дежурного освещения мне причудилось, что тени в тёмных углах потолка едва заметно шевелятся. Однако тут же списав иллюзию на действие медицинских препаратов, я спокойно сомкнул веки и мгновенно провалился в очень глубокий сон.
В нём я в очередной раз оказался в Афганистане. Сорок лет назад в составе сводного отряда МВД СССР я обучал местных правоохранителей в Кабуле. Однако из-за специфики своей специализации, мне и самому часто приходилось лично сопровождать подготовленные группы афганской милиции, проводящих рейды в наиболее криминальных районах города, на рынках и пригородах Кабула.
Вот и в этом сновидении, молодой старлей Гена Строев, нёсся по узенькой, извилистой улочке с автоматом наперевес, пытаясь угнаться за убежавшим далеко вперёд отделением афганских милиционеров. Место действия и что именно происходит я определил сразу. Это были задворки центрального рынка, где как выяснилось из наводки местного информатора, базировалась перевалочная точка наркоторговцев, связанных напрямую с душманами, обменивающих опий сырец и готовый героин на оружие у кабульских торгашей.
Первое несоответствие событиям я приметил сразу. Такого массивного кожаного наруча на руке, с приклёпанными медными пластинками, гравированными рунами непонятного происхождения, лишь отдалённо напоминающими нашу кириллицу, я никогда в жизни не носил.
А начав присматриваться к другим деталям, я сразу обратил внимание что вместо штатного АКС-74, сжимаю укороченный АКС-74У с явно нештатным коллиматорным прицелом и длинным советским глушителем ПБС-4, наверченным на короткий ствол. Но самым непонятным, едва не повергнувшим меня в культурный шок, была рукоять с гардой, прикреплённая под левой рукой, словно гладиус римского легионера, прямо на лифчик с магазинами. Присмотревшись повнимательнее я увидел не то короткий палаш в кожаных ножнах, не то настоящий абордажный кортик.
И снова снится какой-то бред — успел подумать я и в этот момент мой двойник грубо заорал на убегающих афганцев.
— Бача! Мать вашу! Назад, гоу хор! Харам! Вот бараны! — Хриплые требования, перемешанные с ругательствами, вырвались из горла, но было уже поздно.
Кривоватая каменная кладка дувала взорвалась, накрыв крупными обломками бежавшего первым милиционера. Сначала я подумал, что это взрыв фугаса, но взрывная волна по ушам не дала, да и мелких осколков почти не было, зато из клубов пыли донёсся металлический лязг и заполошно застрекотали автоматы, оставшихся на ногах афганцев. Причём как я сразу подметил они стреляли без разбору во все стороны.
Инстинктивно прижавшись спиной к каменно-глиняному дувалу, я поднял автомат, и стараясь не задеть фигуры милиционеров, принялся работать одиночными, прямо через плотные клубы пыли, по непонятному серо-синему пятну, стремительно передвигающемуся между стенами тесной улочки.
В процессе пару пуль свистнули над головой, ещё одна ушла в тележную колею под ногами, но я, не замечая дурных рикошетов, продолжал раз за разом жать на спусковой крючок. Причём сразу подметил, если судить по странной отдаче автомата, ксюха не была заряжена обычными патронами 5.45 калибра. А уже меняя магазин реально узрел, что полный набит семёрками.
Как только патрон зашёл в патронник, крики и чужая стрельба затихли, а через еще одно мгновение я наконец увидел в кого стрелял. Из рассеивающихся клубов пыли выскочил синекожий, полуголый мужик, двухметрового роста с двумя парами мускулистых рук вместо одной. Причём все четыре руки яростно размахивающих сразу четырьмя кривыми клинками, выказывая кошачью ловкость хозяина.
Вырвавшись на простор, синекожий оскалился по-звериному, и громогласно взревев, принялся ловко рубить, покрытыми зазубринами саблями, двух остававшихся в живых афганских милиционеров.
Ракшас — название человекоподобной зверюги появилось в голове и я, прижав автомат к стене, выпустил одной длинной очередью весь магазин, при этом игнорируя тех, кто мог случайно попасть под дружественный огонь.
При этом я явственно видел, что все пули по какой-то необъяснимой причине отклоняются от открытых мест и бьют синекожего прямо в серебристый нагрудник, покрытый каким-то сложным восточным орнаментом.
Казалось, что поначалу синекожий не замечал пуль, монотонно колотящих в закрепленную цепями нагрудную плиту, но как только он справилась с последним местным, ракшас воздел все четыре окровавленных клика к небу и ещё громче взревев, рванул в мою сторону. При этом я даже на расстоянии в 15 метров видел, как воинственно топорщатся его крашенная хной острая борода и длинные усы.
Магазин опустел, я скинул его на узкую дорогу и перезаряжаясь на ходу, припустил по изгибающейся улочке в обратном направлении. Стрельнув пару раз на бегу, начал водить носом по сторонам будто что-то выискиваю. Затем увидев сбоку деревянную калитку, вышиб её с ноги и резко развернувшись, выпустил остатки магазина в преследователя.
На этот раз нагрудная плита снова притянула все пули, но в тот момент, когда в неё впечаталась последняя, удерживающие её цепи лопнули, и дымящаяся защита синекожего полетела в узенькую канаву. Судя по новому гневному рёву такой расклад тому явно не понравился. Наклонив голову словно бык и широко расставив руки с клинками, он ринулся в мою сторону, явно не для того чтобы обнять и пощекотать.
Правда, чем весь этот бред закончился я так и не узнал, так как странный сон резко оборвался. А на своеобразном стоп-кадре так и оставшемся стоять перед глазами, были мои руки. Выпустив дымящийся автомат, правая нырнула в подсумок лифчика и вырвала оттуда гранату Ф-1, зачем-то плотно обмотанную блестящей на солнце, толстой цепочкой, с парой дюжин прямоугольных бляшек, нанизанных на неё с помощью золотых колечек.
Очередной бредовый кошмар. Да что за медицинскую наркоту они мне вкалывают — подумал я, и неожиданно почувствовав, что кто-то стоит рядом с кроватью, открыл глаза.
— Милый. Не ёрзай, сейчас подниму — с нажимом потребовала знакомая медсестричка, и я действительно почувствовал, как покрытое холодным потом тело, медленно переламывается в пояснице.
А через минуту медленного подъёма, который производила медсестра с помощью специального барашка с ручкой, головная часть кровати приподнялась на 75 градусов.
Теперь я полусидел и мог хорошенько рассмотреть огромное окно и большую часть палаты. Внутри ремонтировавшегося ещё при «царе горохе» помещения, стояло ещё три кровати, и лишь самая дальняя из них была занята.
