– На лекцию опоздаю, мне Кольцов устроит весёлую жизнь, – сказала она, натягивая блузку.
– Какой Кольцов? – не понял молодой человек.
– Пашка Кольцов, доцент, читает нам сегодня государственное право.
– Родственник твой?
– Какой там родственник, – Лена подтянула брюки, поставила ногу на стул, шнуруя ботинок, – муж.
К такому повороту событий Травин был не готов. Вечером они и вправду доехали на велосипеде до кинотеатра «Колизей», что на Чистых Прудах, но билетов на вечерний сеанс не осталось, и Лена предложила просто прогуляться по темнеющему городу. А потом, слово за слово, попросила, а точнее, потребовала показать, где Сергей живёт, и уже в комнате они быстро оказались в одной постели. Отношения развивались стремительно, муж Пашка в них никак не вписывался.
– Бывший практически, – сжалилась девушка над Сергеем. – Мы с ним два года прожили и разбежались, уж больно ревнивец был, только и бубнил, с кем пошла, на кого поглядела. Одна от него польза была, родство со Станиславским, я за эти два года все спектакли в Москве пересмотрела. Если хочешь, он и нам билеты достанет, в Малый или Художественный.
– Да я больше по кино.
– Это я поняла, – Кольцова наклонилась, чмокнула Сергея в нос, – всё, побежала. Позвоню.
– Куда позвонишь?
– В гараж, плакаты-то ваши по всей Москве висят. «Такси не роскошь, а культурная необходимость, телефон два пять один пять шесть», – процитировала она. – Ты тоже не пропадай, номер наш домашний я черканула.
Она помахала бумажкой, положила на стол и выбежала из комнаты. Сергей вздохнул, накрыл голову подушкой, спасаясь от утренних солнечных лучей, и почти сразу снова уснул.
На работу он отправился в два часа, его смена начиналась только в девять вечера, но Коробейников попросил съездить за запчастями в «Дукс». Новые французские «рено» ремонта практически не требовали, а вот прокатные машины, которых в гараже было три десятка, ломались часто и с фантазией. Детали для них собирали где могли, а что не удавалось найти, заказывали через Автопромторг за золотые червонцы, так что машины эти, как мрачно шутил Коробейников, сами уже на вес золота были.
Сергей забрал в гараже грузовик «фиат», уселся за руль, на пассажирское кресло забрался кладовщик Забелин.
– Ну что, в путь, Пахом Кузьмич? – Травин выехал на Каланчёвскую улицу.
– Богом прошу, не гони, – Забелин вцепился в кресло, – вот как с Пасечником или Семаго соберусь, они аккуратно едут, чинно и благородно, а ты словно бес несёшься.
– Так не кобыла это, – на повороте на Горохольский им дорогу преградила повозка, Сергей аккуратно выжал клаксон, лошадь повела в сторону, отодвигая телегу, извозчик погрозил им кулаком, – она ж не сено жрёт, а натуральный бензин. Да и ты в гараже работаешь, не на конюшне, так ведь?
– Я с деталями дело имею, – кладовщик перекрестился на крест часовни Серафима Саровского, – а не с этими адскими машинами. Сколько, говоришь, лошадей в этом драндулете?
– Тридцать. А куда деваться, товарищ кладовщик, повозка столько железа не увезёт, – Травин снизил скорость до разрешённых семнадцати километров в час, теперь машина тащилась, словно черепаха.
– Это да, – вздохнул Кузьмич и до самого авиационного поля молчал.
Завод Авиахим № 1 раньше назывался «Дукс» и до революции принадлежал Юлиусу Александровичу Брежневу. В девятнадцатом «Дукс» национализировали, переименовали, и на месте ангаров возвели фабричные корпуса, в которых инженер Поликарпов строил первые советские самолёты. Травину, а тем более Кузьмичу, воздухоплавательные агрегаты нужны не были, их интересовали запасные части к автомобилям, которые Автопромторг хранил на складах. Сергей высадил кладовщика возле ангара, а сам прошёл в конструкторский цех.
– Успенский где? – спросил он у рабочего, перекладывавшего стружку в ящик.
– Вон, – рабочий махнул рукой куда-то вдаль, – там они все.
Молодой человек пошёл вдоль токарных и фрезерных станков, на которых точили и шлифовали составные части для новых моделей, упёрся в стену, огляделся, выбирая, в какую дверь сначала заглянуть, выбрал левую и не прогадал. За створкой, в хорошо освещённом зале, небольшая группа людей собралась вокруг полуразобранного мотоцикла. Они шумно спорили, размахивая руками и тыча друг в друга пальцами.
– Ваня, – Сергей помахал рукой.
От спорщиков отделился мужчина в синем халате со следами машинного масла и ржавчины, махнул в ответ.
– Сергей, иди сюда. Товарищи, кто не знаком – Серёжа Травин, это он немецкое магнето приспособил на «Союз».
Травин пожал руки знакомым и незнакомым, точнее говоря, из всей компании он знал только Ваню Успенского и техника Беляева, а молодого парня и двух девушек видел впервые. Парень оказался инженером Лившицем, а девушки, Надя и Наташа, чертёжницами.
– Никак «Союз» наконец в серию запускаете? – спросил Сергей.
– Если бы, – Успенский помрачнел, – слишком дорого обходится, говорят. Вот ты мне скажи, разве может страна без мотоциклетов развиваться? Для автомашины дорога хорошая нужна, широкая, а если пассажир всего один и груза почти нет, то катается она порожняком, только зря бензин жрёт. А мотоцикл – он где хочешь проедет, хоть по лесу.
– Да ладно лес, а армия? – вскинулся Лившиц, видно было, что эта тема задела его за живое. – Ей ведь в первую очередь нужно. Машина не проедет, а наш «Союз» проскочит где угодно, хоть через поля, хоть через овраги.
– Так чего его разобрали?
– К пробегу международному готовимся, смотрим, почему двигатель так вибрирует. Уж что только ни делали, рвёт маслопровод.
– Может, рама не уравновешена, вот и даёт вибрацию? – предположил Травин. – Помнится, у вас были сомнения.
– А вы что, инженер? – насмешливо спросила одна из девушек-чертёжниц. – Или так, самоучка? С одного взгляда определили проблему, над которой сам товарищ Львов бьётся.
– Ну если товарищ Львов бьётся, то тогда не прав, признаю, – легко согласился Сергей. Ему этот «Союз» с самого начала не очень нравился, слишком замороченная конструкция получилась.
– Вот пробежит наш мотоцикл от Москвы до Харькова и обратно впереди всех, может, после него у начальства в голове что-нибудь поправится, – молодой инженер излучал уверенность.
– И кто поведёт?
– Силкин, – ответил Успенский, – новенький, из Мосавтоклуба, только недавно из армии пришёл, но агрегат чувствует. Мы собираем, он катается, потом опять разбираем. Но думаю, к двадцать второму августа успеем. Ты к нам надолго?
– Нет, запчасти заберу и уеду. Ухожу уже. До свидания, товарищи.
– Я тебя провожу, – Успенский взял Травина под руку, – тут такой бедлам, ты не представляешь, каждый день что-то меняем. Месяц до пробега, а ещё не готово ничего.
– А это что за птица? – Травин кивнул в сторону стоящего на треноге мотоцикла с золотой надписью «Индиана» на бензобаке.
– Это, брат, штука знатная, оставались у нас рама и двигатель на четыре лошадки от американского мотоциклета, мы его пересобрали, считай, из нескольких один сделали. Магнето и прочие электрические части у него от Боша, выхлоп итальянский, резина английская, мощность увеличили до пяти лошадей, сиденье второе приделали, и коляску к нему прицепить можно. Не машина, скажу я тебе, а зверь, только успевай масло лить да бензин. Шестьдесят вёрст в час даёт легко, словно на месте стоит. На заказ собирали, деталь к детали, да заказчик сдулся.
– И почём?
– Шестьсот пятьдесят. Это с запасной резиной и деталями, заметь.
– Однако, – Сергей почесал затылок, – только облизнуться. И налог на него получается четыре червонца в год.
– Вот то-то и оно, вещь дорогая, простой рабочий не потянет, да и не нужно ему, а у кого деньги есть, у нэпманов всяких, тем автомобиль подавай, потому что модно, или извозчика, потому что привычно. Всё, пойду дальше спорить, а ты заезжай, может, что интересное ещё будет.
Сергей нашёл Кузьмича, помог загрузить железки в кузов, и они той же дорогой отправились обратно. В гараже стоял привычный кавардак, Травин загнал грузовик поближе к складу, ремонтники тут же выстроились с нарядами, шумно обсуждая, чья поломка важнее, молодой человек вытер руки чистой ветошью, отряхнул рубаху от пыли и ржавчины.
