— Представляю, — сказал я. — Квартира хорошая.
— Жалко продавать! Но и, чтоб просто так стояла, не надо. Муж у меня всегда говорил, в доме жить надо, чтобы он не захирел.
— Правильно.
— Ну пойдем, покажу тебе санузел. Он у нас раздельный.
Все это время Косой стоял за нашей спиной. В квартире я не заметил лишнего присутствия. Бандит был один.
— Вот, видишь тут, как все обустроено? Чтобы светло было и уютно, — сказала бабушка.
Так, она поводила меня по всем комнатам, и потом сели в зале.
— Ну как, понравилось тебе? — Спросила она с блеском в тускловатых глазах.
— Понравилось, — посмотрел я не на нее, а на Косого.
— Ну и отлично! Когда планируете переезжать? — Улыбнулась бабушка.
— Ма, а ты ж там тортик привезла, — вдруг сказал Косой. — И чай.
— Ой да! Я ж хотела с вами чайку попить! — Сказала старушка.
— Вы очень гостеприимны, — ответил я с улыбкой.
— А как же иначе-то?
— Давай, мам, мы с Витей отойдем, чай поставим, нарежем торт и вернемся.
— Да как же это гостя заставлять, чтобы он сам себя обслуживал⁈ — Испугалась мама Косого и попыталась встать, но бандит мягко ее остановил.
— Ма, да ты отдыхай. Устала же, я ж вижу. А Витя согласен. Да, Витя? — Зыркнул на меня Косой.
— Конечно, согласен. Отдыхайте. Мы сейчас. Телевизор вам включить?
— Ну… Ну давайте, — согласилась, наконец она. — Спасибо, спасибо, Витя!
Косой включил телевизор, и мы оставили бабушку в зале. Сами оторвались на светлую и чистенькую кухню.
На столе уже были приготовлены чашечки для чая. Беленькие, с золотистой каемкой, они покоились на аккуратных блюдцах. Во главе стола стоял покупной торт. Торт был небольшим, но шоколадным, обильно сдобренным маслеными волнами и яркими цветочками.
— На ловца и зверь бежит, — сказал Косой, гася спичку и добавляя газу на железной плите.
— Кто ловец, а кто зверь?
— Тут с какой стороны посмотреть, — хитро заметил бандит.
Он быстро поставил эмалированный белый в яблоках чайник на плиту, надел на широкий носик свисток. Потом обернулся ко мне, сидящему за столом.
— О чем ты хотел поговорить? — Спросил я.
— О сложных временах.
— В целом? Я сейчас не очень настроен болтать на политические и социологические темы, — сухо отшутился я.
— Не прикидывайся дурачком. Я говорю о сложных временах, которые настали для черемушкинских. И я намерен вывести наше небольшое предприятие из неприятностей. Раньше я думал, что это придется сделать грубо. Просто отрезать лишнее. Как ты понимаешь, это привело бы к определенным потерям.
— Не уж то я говорю с Его Высочество, серым кардиналом всея Черёмушек? — Хмыкнул я.
— А ты сегодня в ударе, — угрюмо ответил Косой.
— Просто ситуация — хоть стой, хоть падай.
— Ну. — Согласился он. — Короче. Сиськи мять я просто так не привык. Смотри, какой расклад.
Бандит сел за стол, передо мной. Посмотрел на нагревающийся чайник.
— Вас ищут. Седой знает, что это вы взорвали Сливу. Знает, кто конкретно это сделал, и, если честно, послал меня убить Ефима Иванцова. Можно сказать, что он жив только потому, что я еще не ходил его убивать.
— И что мне теперь, кинуться тебе в ножки?
— О нет-нет. Я знаю, что вы не оставили бы ни Ефима, ни Евгения Корзуна, ни Егора Степановича Елизарова. Бились бы до конца за своих. Возможно, погибло бы немало преданных мне людей, прежде чем я смог прикончить вас. Я умею уважать своего врага. Ты, Витя, сделал многое, оставаясь в городе, в сущности, никем. Но я знаю, что это ненадолго. И скоро ты свое возьмешь.
— То угрожаешь, то хвалишь, — сузил я глаза. — Чего тебе от меня надо, Косой?
От упоминания прозвища больной глаз бандита вздрогнул. Внешне, однако, бандит оставался совершенно спокойным.
— Я просто хочу, чтобы ты видел расклады. И если ты умный человек, а я считаю тебя именно таким, хоть ты и молод, ты придешь примерно к тем же выводам, что и я. И охотнее со мной согласишься.
— Я слушаю, — сказал я бесстрастным тоном.
— Седой ведет группировку к верной смерти. Сначала я в этом сомневался, но все действия наших авторитетов говорят сами за себя. Они раскололи нас, начав вражду с Кулымом, просрали наркотики, положившись на неконтролируемого Михалыча, с которым и договориться-то толком нельзя, теперь Седой в панике распыляется на мелкие проблемы. Он уже потерял авторитет у местных, попытавшись просто прикончить Кулыма средь бела дня. Теперь ни мясуха, ни кирпичный, ни даже армяне из центра, не подадут ему руки. Более того, кирпичный уже накладывает лапы на некоторых коммерсов, что ходили под нами на промзоне. А Седой с этим ничего не делает. Просто не знает, что делать.
— Как много информации, — сказал я.
— Я хочу, чтобы ты мне доверял, Витя.
Главное, чтобы эта его информация не оказалась дезинформацией. Я не знал ничего о прошлом Косова, но судя по армейской выправке и ранению, мужик явно как-то связан со спецслужбами. Может, он бывший комитетчик?
— Ну, допустим.
— Я не дам разрушить все, что своими руками создал в этом городе Кулым. Я не желаю, чтобы я и моя семья оказалась под ударом городских ОПГ, когда черемушенская окончательно развалится. А этот момент все близится.
— И что же ты предлагаешь?
— Нужно взять контроль над группировкой, пока не поздно. В группе есть преданные мне люди. Их благополучие зависит от моего. И они пойдут за мной.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Но каким боком я тут?
— Дослушай, пожалуйста, — вздохнул Косой. — Я ждал, когда же наступит подходящий момент, чтобы пойти и прикончить Седого. Однако понимал, что на некоторое время это расколет группировку, и мне придется приложить все силы, чтобы не дать ей развалиться и отвоевать прежние позиции. Ты же находишься в опасности, пока жив Седой. Марина находится в опасности, пока жив Седой. Хотя, по моему мнению, девочку следует просто оставить в покое. Где бы она ни находилась.
С этими словами Косой многозначительно посмотрел на меня. Добавил:
— Ты ж молодой семьей переезжаешь, да?
— И что?
Он повременил отвечать, наверняка решив, что я задам какой-то вопрос относительно девушки, но я промолчал. Я не знал, в курсе ли он, что Марина у меня. Возможно, да. Особенно учитывая его слова. Тем не менее этой темы с ним я не собирался поднимать.
— А то, что есть другой, более легкий для черемушкинских способ оправиться и сменить потерявшего авторитет авторитета. Не придется вести междоусобицы, передавая очередной замшелый магазинчик из рук в руки, пока внешние враги готовятся напасть. Для тебя и твоих товарищей это обернется только тем, что вам больше не будет угрожать опасность с нашей стороны, а Кулым, если он останется жив, сможет и дальше спокойно руководить группировкой. Уж я с ним договорюсь. Он умный мужик.
Понимая, к чему Косой клонит, я все же спросил.
— Ну, скажи, Косой. Чего ты хочешь от меня?
Внезапно свисток на чайнике противно запел. Косой встал, выключил газ.
— Ну что вы там, ребятки, идите? — Послышался голос Зои Борисовны.
— Сейчас, ма! Чай завариваю! — Отозвался Косой. Потом холодно посмотрел на меня.
Если кто-то посторонний убьет Седого, и никто из черемушкинских не будет причастен к этому, группировка сплотится вокруг меня. Междоусобицы не будет. Мы почти ничего не потеряем. Хуже, чем сейчас не станет. Так скажи, Витя, — сделал он театральную паузу.
Я молчал, глядя ему прямо в глаза.
— Ты согласишься убить Седого?
Глава 9
Я не ответил на вопрос сразу. Косой же, как ни в чем небывало, взял пачку с чаем Пиквик, распаковал.
— Ты не против фруктового? У меня мама фруктовый любит.
— Не против.
Косой разложил по чашкам пакетики малинового чая. Я строго посмотрел на него, когда бандит взял кипяток и стал деликатно разливать его по кружкам.
— Здесь где-то был сахар, — сказал он, осматривая настенные кухонные ящики. — А, черт. Нету. Ну ладно, торт сладкий. Мы вприкуску.
