же я сполна насладился смесью ароматов свежевыпеченной мясной булки, к которой примешалась вонь отрыжки ужранного в стельку жирного торговца, валяющегося в стороне. Столько пить вредно и для здоровья, и для кошелька, что к моменту моего появления уже доказали местные воришки, обобравшие выпивоху и стянувшие с него даже обувь.
Одним словом, городок цвёл и пах, пронизывая всё и всех своей непередаваемой атмосферой эдакого перекрёстка, стоящего на пересечении сразу трёх торговых трактов. Не торговый город, но нечто близкое в меньшем масштабе — вот, чем был Рокстоун, в котором я родился и в котором жил.
В очередной раз задумавшись, я пришёл в себя лишь в момент, когда мама окончательно скрылась из виду, а догнать я её не смог из-за целой вереницы повозок и всадников, тянущейся у меня перед носом. Когда последний из этого табора освободил проход, светлых волос Клариссы в округе я не обнаружил, даже взобравшись на груду пустых ящиков под забористые маты лавочника, которому этот хлам принадлежал.
Не заметила, что я отстал, или подумала, что меня утянуло в другую сторону? Кричать бесполезно, но на такой случай у меня есть предельно понятная инструкция: своими силами добираться до дома. Благо, схему нашего большого села я, не без помощи вечно беспокоящейся зазря мамы, изучил неплохо, и ориентировался здесь как у себя дома. Но просто так уйти домой… Разве это не будет как-то слишком скучно?
Правда, если посмотреть на вопрос с другой стороны, то ослушайся я сейчас — и после мне могут просто не довериться. Сейчас родители относятся ко мне как к ответственному подростку, но всё может поменяться в момент. Достаточно лишь дать повод.
Значит, всё-таки домой. И когда я уже подрасту…?
Но ничто не мешало мне наслаждаться видами по дороге обратно, чем я и занимался. Архитектура, люди, продукты, просто всякая мелочёвка — после продолжительного заточения в четырёх стенах меня интересовало буквально всё, так что к дому я шёл около получаса, прибыв на место с карамелькой на палочке, врученной лупающим глазами мне умилившейся продавщицей.
Всё-таки неплохо быть мелким и милым, да простят меня боги брутальности и мужественности…
Неожиданно, но я заметил колесо. От телеги. Большое, деревянное, оббитое металлом и несущееся по нашей улице на внушительной скорости. Оно находилось далеко, времени — закачаешься, можно даже вербально применить пару заклинаний и или закрыться каменной стеной, или просто остановить десятикилограммовую деталь. В конце концов, можно было просто отойти в сторону, избежав столкновения.
Но так всё выглядело лишь в моих глазах. Я привык к большим скоростям, и, хоть моё фактическое восприятие не поспевало за разогнанным сознанием, видел я на порядок больше и лучше обычного человека. Незнакомый мне мужчина, за руку ведущий крохотную девочку, не походил ни на мага, ни на воина, и не реагировал даже на испуганные выкрики за своей спиной, издаваемые теми, мимо кого проносилось колесо. Подумаешь, орёт кто-то — так поди найди место, где было бы тихо на рыночных-то улочках!
Ребёнок так вообще вовсю наслаждался прогулкой, что ему какие-то выкрики? Всего пять секунд отделяло кого-то из этих двоих от травмы или, что куда вероятнее, смерти. Колеса, слетевшего с оси и набравшего такую скорость, сполна хватит на хрупкие человеческие тела…
Возведу каменную или ледяную стену, и колесо отскочит в сторону, рискуя прибить кого-то из прохожих, которых вокруг подозрительно много. Нужно именно его зафиксировать, и заморозить его в полёте я едва ли смогу. Каменная или ледяная тюрьмы тоже отпадают, так как быстро их возвести я не смогу, а медленно в таких обстоятельствах не получится.
Действенный вариант нашёлся быстро, но до столкновения оставалось немногим больше трёх секунд.
Первым делом я поднял правую руку и сделал два шага в сторону, дабы набрать нужный угол и, заодно, обезопасить себя на случай неудачи. Второй шаг — вычисление места, в которое нужно направить заклинание. Секунда, и шип, — пришлось извращаться, и именно шип был тем заклинанием, которое мне подходило, — диаметром в пять сантиметров выстрелил из-под моих ног, в последнее мгновение попав в цель и перебив одну из спиц находящегося в воздухе колеса, импульс которого заставил его ещё несколько раз прокрутиться на получившейся оси.
Глаза, которыми на меня смотрели мужик и его дочь, надо было видеть. Особенно до того, как они обернулись и поняли, что именно я сделал. А поначалу, стало быть, всё выглядело так, будто я их убить хотел? Ну да, ну да — больше мне заняться нечем, как боевыми заклинаниями в черте поселения разбрасываться…
Всё так же невербально я втянул шип обратно в землю, выровнял вздыбившуюся мостовую и быстро скрылся за дверью своего дома, проигнорировав аплодисменты прохожих. Я им что, клоун? Никогда не любил лишнего внимания и, похоже, зря я именно в доме укрылся, а не попытался запутать следы. Ведь несмотря на то, что сам я оперативно добрался до своей комнаты и стук в дверь игнорировал, отец набравшего скорость меня заметил, и, естественно, пошёл проверять, кого принесла нелёгкая.
Вот, казалось бы, чего стоило тому мужику просто пойти дальше по своим делам? Чего ему от меня надо? Спасибо сказать? Так я и без спасибо как со спасибо, а какую-то награду мне принять совесть не позволит. Вот если бы я спасал по заказу — тогда да, плата необходима, а это всего лишь жест моей доброй воли.
Как там — за свою улётность денег не беру, да?
О порог моей комнаты постучали, и в дверном проёме появился чему-то ухмыляющийся Волан.
— Золан, спустись вниз. С тобой хотят поговорить.
Часть III.
Естественно, спасённый хотел поблагодарить меня лично. Естественно, он и свою дочь на это подбил при том, что кто-кто, а вот уж она точно едва ли что-то поняла. Таким образом, я был вынужден стойко принимать благодарность лицом к лицу со спасёнными. Не то, что это было бы для меня в новинку, но обычно я придерживался такого принципа: помогать — только за плату, ибо забесплатно могут и на шею сесть, ножки свесив. Вот только пятилетнему мне пока просто нечего было требовать, и в прошедшей беседе я делал вот вообще всё, чтобы больше никогда не встретиться с этим назойливым мужиком.
Жаль, что мои потуги, скорее всего, тщетны, ибо спасённый оказался коллегой отца. Алхимиком, если говорить прямо. Не мастером, конечно, но тоже вполне
