— А вот это другой разговор, — радостно потёр я ладони. — Такая «ляжка» мне нравится. Продолжайте…
— А нечего продолжать. Образцы на токсикологию и биохимию я отправила в область, ждем результатов, но могу поклясться своим скальпелем, что в крови и печени там обнаружат мусцимол.
— Грибной яд, — кивнул я.
— Запомнил? Молодец! Он самый, из сушеных мухоморов добывается кустарным способом на раз-два…
— Значит, кто-то им добавил яд в водку? А водку-то на исследование следак не изъял, эх…
— Я ему говорила на всякий случай изъять пузырь, дак он отмахнулся, сказал, что и так все ясно. Угорели мужики, нечего лишний хлам вещдоками оформлять.
Да уж, мне вот он ровно так и аргументировал.
— Что ж, что есть, с тем и будем работать. Понял, спасибо, Тамара Ильинична, как придут результаты из области, можете мне позвонить через 02? Буду очень благодарен. И копию потом мне дадите заключения, как обещали. Надеюсь, уже без колбасы примете?
— Один раз без колбасы приму, а в следующий — готовься. Мне духи нужны хорошие. Дзинтарс.
— Думаете, будет еще и следующий раз? — насторожился я.
— Серия из двух преступлений — это маленькая серия, кто на такой остановится? Чую, еще будут трупы. Кто из нас милицейского окраса? Ты или я? Сам должен понимать, что еще покойнички не все вышли…
— Да я-то понимаю, вот только в прокуратуре даже дела по ним не возбуждены. Уверен, что и по этим двум гаврикам не возбудят, отказной состряпают, мол, накушались мужички мухоморчиков, водочкой запили и уснули. И баба с возу, и волки сыты.
— Ну так ты найди, найди волков-то. Чай не балетом занимаешься, а лямку милицейскую тянешь.
— Так ищу… — показно вздохнул я.
Знала бы старая, кто я на самом деле. Не балерина, конечно, но когда бывший заключенный расследует серийные убийства — тоже нонсенс. Только мне это категорически начинает нравиться. Будто в той жизни, которая мне иногда кажется уже не настоящей, как в тумане, и лишь подготовкой к нынешней, мне чего-то не хватало. А здесь, в СССР-ских реалиях все по-другому… всё настоящее, глубокое. Стабильность, общность, справедливость — здесь не пустой звук. И люди здесь другие… лучше, что ли, несмотря на то, что они менты…
* * *
После морга я направился к Загоруйко, криминалист всё-таки что-то нашел на шприце, просил зайти, а мне все недосуг было.
Валентин как всегда чах над какими-то следами, разглядывая их через огромную лупу, что-то бормотал под нос, будто особые криминалистические заклинания какие-то.
— Привет! Ну, чем обрадуешь? — я снял фуражку и повесил на крючок, сел на стул.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — вскочил Валентин.
— Тише, тише, и совсем не обязательно в струнку вытягиваться.
Не пойму пока, радоваться или сетовать, что я его КГБ-шную гипотезу поддержал. Теперь рвения не оберёшься, изо всех щелей прёт.
— Ну, так мы же одни?
— Слушай, лейтенант, чай есть?
— Найдется, — кивнул Валентин. — Он как раз вскипел.
Эксперт сходил в темнушку и разлил по чашкам кипяток из модного заграничного электрочайника.
Затем достал шоколад в обертке с незнакомым мне названием на английском, товар будто из ассортимента сети магазинов «Березка».
— Угощайся, — Валентин разломил плитку по кубикам.
— Неплохо живут криминалисты, — хмыкнул я и взял на пробу шоколад.
Он оказался ничего так, но ничуть не лучше нашего советского.
— Что?
— Я говорю, чайник у тебя красивый и шоколад редкий.
— А-а, ты про это! — устало отмахнулся Загоруйко. — Это все мама… Сколько раз ей говорил, что мне ничего не надо, но нет… Что-нибудь да приносит.
— Вот ведь какая у тебя мама непослушная, — поддел я его.
Нашел, на что жаловаться эксперт.
— Она никогда ко мне не прислушивается, — на полном серьезе выдал Валентин, не уловив моей иронии.
— Ну так что со шприцом? Пальчики есть на нем?
— Да! — кажется, он и сам был рад сменить тему. — Есть отличный след.
— Один?
— Остальные смазанные.
— Один — тоже хорошо, можно ведь по нему установить того, кто шприц держал в руках?
— Конечно, — Валентин стал поправлять очки, когда умничал, он почему-то всегда так делал. — Для идентификации личности достаточно даже фрагмента отпечатка одного пальца. Главное, чтобы отобразились частные признаки папиллярных линий, в минимально необходимом количестве. Это количество в своей совокупности образует индивидуализирующий комплекс признаков, достаточный для установления тождества.
— Эк загнул… А попроще?
— А вас, то есть, тебя, не учили в академии КГБ основам дактилоскопии? Возможно, у вас она называлась гомеоскопия.
— Конечно, учили, но я большую часть занятий про пальцы проспал.
Валентин онемел на пару секунд, и я насладился тишиной.
— А разве там можно проспать? В казарме?
— Я на тумбочке стоя спал, дневальным по курсу.
— Ясно… Ты и спать стоя умеешь? Признаться, я считал это мифом, слышал, что в спецслужбах этому обучают, но…
— Давай оставим меня и мое прошлое, сам понимаешь, что все под грифом. Ты мне лучше за отпечаток поясни. Найдем человечка? По базе пробьем?
— Чего?
— Ну, то есть, проверим.
— Это, может, у вас там базы, или где-нибудь в Британии, а у нас в МВД — картотеки.
— А ну да, конечно… То хрен, то редька, разницы особой не вижу.
— Я уже проверил палец по местной картотеке, совпадений нет.
— Ну и? Отправь его в область, в соседние края и республики, в Москву, наконец.
— Не все так просто… В область мы отправляем следы на проверку и постановку на учет только по тяжким и особо тяжким преступлениям, а в Москву — лишь в особых случаях.
— Вот и считай, что это особый случай, Валентин. Сделай как надо.
Тот шумно вздохнул и как-то по-детски развёл руками. Как будто его домашнее задание действительно, честное слово, съела собака.
— К сожалению, не получится, ведь у нас даже нет номера уголовного дела, к которому можно было бы привязать след. И потом, честно признаюсь, что за много лет службы мы в Москву пока не направляли ни разу… Вот если бы вы попросили коллег с Лубянки, и они…
— Придет время, попрошу, а пока мне на связь нельзя выходить.
— Понимаю… У вас в конторе крот, и ты залегендирован даже от своего окружения?
— От тебя трудно скрыть правду, Валентин. Много фильмов, наверное, про шпионов смотрел.
— И много читал, — охотно кивнул Загоруйко.
— Ладно… сохрани этот след, когда я найду подозреваемого, мы сравним пальчики.
Когда найду, а не если. Потому что уж я его найду.
— Я его уже переснял на «Уларусе» и вклеил фотокопию в карточку. Негатив тоже сохраню.
— Молодец, лейтенант.
— Служу Советскому Союзу!
— Тише, мы же договорились! Неправильно ты ответил… Скажи так, как ты обычно отвечаешь.
— Не за что, это моя работа, вот только фотобумага кончается, и пленки мало осталось, сможешь достать?
— Вот так гораздо лучше, — кивнул я.
* * *
Ездить на милицейском мотоцикле цвета молодой и задорной канарейки на дачу, где спрятан Пистон — не очень хорошая идея. Но проведывать алкаша надо, я ведь ему продуктов обещал привезти. Поэтому решил добраться снова на стороннем транспорте. А перед этим затарился едой. Нет, не в «Гастрономе» через товарища Матвея Исааковича, а в обычном универсаме с полупустыми полками и пирамидками из кильки в томатном соусе.
Вот этих самых килек я ему и закупил аж десять банок. Пускай трескает. Еще взял гречки, риса, макарон, сухарей и мятных пряников. Продуктовый набор самый простой и ширпотребный, но уверен, что Пистон и такого в обычной жизни не видит. Хотя у него в квартире оказалось на удивление чисто и совсем не похоже на бичёвник. Может, и питается он получше. Ну да ничего, потерпит, я его и так за свой счёт кормлю, пока он отдыхает от своих бутылок.
А вот про квартиру я хорошо вспомнил. Вот бы в этой квартире засаду выставить… Но как? Это ж круглосуточно там надо находиться, а я — всего один… Нурика попросить? Гужевого поставить?
