Минут пятнадцать всё это заняло, не больше.
Вновь садясь в ЗИС-101, приказываю Славину:
- Дави «на тапку», товарищ капитан.
Косынкин было:
- «Паккард» отстанет.
Нетерпеливо махнул рукой:
- Да и Маркс с ним!
Захотят убить – убьют и никакой набитый охраной американский броневик не поможет.
Генерал завёл было обычную «шарманку»:
- Товарищ Сталин! Я должен буду отметить это нарушение в рапорте…
Беспристрастно-холодным тоном, каким я ещё ни разу с ним не разговаривал:
- И будете отстранены от должности, арестованы и отданы под суд, за разглашение государственной тайны.
Поняв что нужный эффект произведён, добавил:
- И не забудьте по окончанию операции, взять со всех причастных лиц расписки об неразглашении.
- Не забуду, товарищ Сталин.
Почему тороплюсь?
По вбитым в подкорку «понятиям» из «Лихих 90-х»: тот кто опоздал на «стрелку» - проиграл переговоры.
Глупо, конечно…
Но я этому правилу стараюсь следовать.
***
Вновь через КПП выскочили из леса, проскочили участок Очаковского шоссе и мимо всё той же «Эмки» в кювете и командиров возле неё, выскочили на Можайское шоссе. Завидя нас, командиры вновь начали дружно толкать свою «тачилу», что уже стало напоминать какой-то фарс.
Сидящий спереди справа генерал-майор Косынкин, чуть шею не свернул глядя на эту «композицию» и озадаченно сдвинул брови:
- Что-то они мне не нравятся.
И замолчал, погрузившись в какие-то свои думы.
Согласен с ним: толкающие автомобиль голые девки - выглядели бы намного красивше товарищей командиров.
У бывшего здания ГРУ ГШ КА, что располагается на Хорошёвском шоссе, забрали уже ждущего нас переводчика – молодого парня лет двадцати пяти. Меня он сперва не узнал, а узнав – потерял дар речи.
Очень надеюсь – временно.
И с пробуксовкой, рванули на место «рандеву» с посланцем Канариса.
Рисунок 43. Построенное до война боковое крыло комплекса высотных зданий вдоль Котельнической набережной.
***
«Высотка на Котельнической» представляла собой пока ещё недостроенный комплекс зданий на слиянии Яузы и Москвы-реки. Так называемый «Сталинский ампир»: ярусная композиция, увенчанная обелисками, скульптурными группами и фигурными парапетами.
Мне, к слову, такое вообще не нравится.
Первый этаж здания заняли магазины, предприятия бытового обслуживания (стол заказов, судя по вывеске) и даже свой кинотеатр, выше – жилые квартиры. Всего вместе с цокольным - восемь этажей в центральной части, в «башенках» по краям и в центре - десять.
Действительно: у каждой квартиры имелся свой выход на «чёрную лестницу» - по которой оставив Славина в машине, мы вшестером поднялись в личные апартаменты Начальника «Службы охраны первых лиц государства».
В них, в этих «апартаментах», раззявили рот и вытаращили глаза - не только «прикреплённые», но даже я: центральная система кондиционирования и пылеудаления, встроенная мебель, посудомойка, холодильник… Не считая таких бытовых «мелочей», как центральное отопление, канализация и мусоропровод с устройством для дробления крупных отходов.
Оставшись с генералом наедине в одной из двух комнат, я не мог не сказать:
- Пока советский народ строит социализм, некоторые граждане СССР уже(!) живут при коммунизме.
На что тот обиделся:
- Иосиф Виссарионович! Я не выпрашивал у Правительства СССР эту квартиру и, могу освободить её в любой момент. Всё равно я здесь редко бываю, так как практически живу рядом с Вами на Ближней даче.
- Извините если обидел, Петр Евдокимович!
- Я не обиделся, но… Мне обидно! Обидно за советский народ, который не может жить в таких квартирах. Я могу хоть сегодня освободить её - если буду знать, что здесь поселиться семья простого рабочего.
Имея в виду намечающийся «адюльтер» с Гризодубовой, настойчиво разубеждаю:
- Не надо «освобождать»! Пусть это будет «конспиративной квартирой», для случаев вроде сегодняшнего.
Чуть позже, в присутствии «прикреплённых» и переводчика, показывая на всё это великолепие сказал:
- При коммунизме, товарищи, в таких квартирах будет жить каждая советская семья!
Надеюсь мне поверили, ибо без веры в светлое будущее жить нельзя. Человек должен верить, что завтра он будет жить лучше, чем сегодня…
Иначе всё рухнет.
Справедливости ради скажу, что «при коммунизме» жила не только партийная и государственная верхушка и высшие иль НКВДэшные армейские чины. Бок о бок с ними, в «Высотке на Котельнической», проживали представители советской творческой богемы, которые после смерти Сталина - навали целые терриконы дерьма и грязи на его могилу.
Нет, я всё-таки был прав, когда разогнал все эти «творческие союзы»!
Теперь нам с Реципиентом, хоть обидно не будет.
Впрочем, глазами человека XXI века и, тем более занимавшего такое положение как я, всё довольно скромненько…
Если не сказать убогенько. Почему то всё выкрашено белым, как в больнице. Метраж двухкомнатной квартиры совершенно не впечатляет – всего около 70 квадратных метра. При высоких, украшенных нелепой лепниной потолках, это выглядело несколько уродливо. Кухня и санузел же, уступают по площади даже позднесоветской панельной «хрущёбе».
Был бы я ярым антисоветчиком, я бы сказал вслух:
- «Совок», он и есть «совок». Даже на высшем уровне.
Но я так не скажу.
***
Быстренько-оперативненько предприняли меры безопасности.
Естественно, на входе в квартиру «корреспондента баварской газеты» хорошенько обыщут, чтоб не пронёс с собой ничего режущего, колющего и тем более стреляющего.
Иль не приведи Маркс взрывающегося.
«Интервью» будет даваться в кабине Косынкина, откуда будут вынесены все предметы – которыми можно бить человека по голове, с целью нанести несовместимые с жизнью травмы. Даже убрали с подоконников горшки с цветами. И где я буду сидеть в кресле за массивным письменным столом, а Курт Шмидт на кресле напротив. Переводчик разместиться справа от «корреспондента», генерал Косынкин – слева…
Впрочем оба на достаточно удалённом расстоянии, чтоб их нельзя было достать рукой от стола.
За спиной германца расположатся двое «прикреплённых» с «Кольтами» наготове, третий также в полной боевой готовности, будет стоять у двери.
Парадный и «чёрный» выхода из квартиры, а так же само здание, тоже будут контролироваться людьми Косынкина.
Только последний оглядев внимательным взглядом комнату, шумно выдохнул и вымолвил:
- Вроде всё готово…
Как раздался звонок телефона. Подняв трубку, приложив на некотором расстоянии к уху и выслушав, генерал последний почему-то шёпотом сообщил:
- Приехали.
Поправив на коленях «раскладывающийся чемоданчик телохранителя» - на чём настоял мой главный охранник, сняв с предохранителя «Коровина» - что с загнанным в ствол патроном лежал в открытом ящике стола и тяжело вздохнув, сказал:
- Вводите.
В груди тревожно застучало, во рту пересохло, в голове тревожные мысли. Моё волнение понятно и легко объяснимо:
Возможно, здесь и прямо сейчас будут решаться судьбы не только двух стран, но и всего мира.
Глава 25. Интервью о намерениях.
Генерал-лейтенант Н.Д. Скорняков (до войны - резидент военной разведки под прикрытием должности помощника военного атташе по авиации при посольстве СССР в Берлине, псевдоним «Метеор»):
