— Ого! — оживились и посерьезнели стражи, — откуда трофей?
— Нашел… — не придумав ничего лучшего, ответил я.
— Хм…, — стражи уже оценивающе разглядывал странного бродяжку устроившего у ворот спектакль с непослушной полудохлой кобылой.
— Воин. На минувшей недели, расплатился за бражку, — почуяв неладное, нехотя пояснил я, на ходу выстраивая более правдоподобную версию и деланно отворачиваясь от «воинского трофея», а стражники вновь расплылись в приветливой улыбке.
— Проходи.
— Да, клячу свою не забудь!
Вообще-то, стражники бы должны отсчитать порядочно сдачи, но эти два развеселых говноеда единогласно решили облапошить доверчивого придурка селянина. Все также закипая от нелепости ситуации в которую втравил меня чертов эльф, я вновь обеими руками взялся за повод, что есть силы уперся ногами в мостовую и потащил кобылу в сторону города. И ничего. Тупое упрямое животное было готово лечь костьми, но не сдвинуться с места ни на дюйм. Решив зайти с другой стороны, я было вознамерился толкнуть ее сзади, но проклятая скотина подняла хвост и сделала…, сделала меня грязным и дурно пахнущим. Стражники не смеялись, нет, от дружного хохота они сложились пополам и только упертые в створки ворот руки мешали гребаным весельчакам повалиться в песок. Да пошла к дьяволу эта тупая скотина! Смачно сплюнув, стряхнул с плеча конский навоз и проклиная все на свете, направился в город на своих двоих, а чертова кобыла…, брезгливо фыркнув в спину новому хозяину, под очередной взрыв хохота неторопливо тронулась следом.
— Скотина. Тупое животное, давай, давай, иди за мной, прямиком на скотобойню, жесткая ты моя колбаса. — Как мантру шептал наемник, изредка поглядывая за спину, проверяя, не потерялось ли его своенравное транспортное средство. Но когда до скотобойни оставалось не больше пары сотен метров, он обернулся в очередной раз и не заметил ничего, кроме пары спешащих по своим делам прохожих.
— Дьявол, да эта кобыла не только тупая, но и догадливая. — В этот раз припомнив всех скопом: и стражников, и орков, и эльфов, и добрую половину всей их родни, Стив все же направился к барыге (скупщику краденного), чтобы за разумную цену превратить десяток отличных орочих клыков в звонкую монету. Этого вполне должно хватить на полный комплект добротной одежды, а уже потом можно будет вернуться за более-менее приличным трофейным оружием. Если не получится продать как изделие, всегда можно его скинуть в первой же кузне по цене металла, а уж он всяко дороже разных тряпок, может даже и останется что на нормальную лошадь, а не это… убожество.
Старого барыгу удалось разыскать почти сразу, сказались времена юности, когда глаза сами научились выхватывать из десятков лавок ту единственную, в которой обменять на звонкую монету можно в буквальном смысле все. Само понятие наемник как бы уже подразумевает добытые, захваченные или отданные в качестве платы ценности, и далеко не всегда это была чеканка империи, так что опыт скопился богатый. Приоткрыв выщербленную скрипучую дверь, Стив просочился внутрь через получившуюся щель в полумрак лавки, выгодно скрывающий простоту крестьянской одежды. Припечатав к прилавку десять пар самых крупных клыков наемник требовательно уставился в поблескивающие при свете лампы скупые глаза старика, оценивающе его разглядывающего.
— Пять серебряных, — брезгливо косясь на крестьянский кафтан с простенькой, но умелой вышивкой, ответил скупщик и по одному начал выкладывать монеты на стойку, рассчитывая спровоцировать приступ жадности. Трусливый вонючий реликт, с обычным крестьянином может и сработало, но я-то знаю цену товара и стоит он отобранных жизней двухметровых зеленорожих тварей!
— Пятьдесят. — брови скупщика поползли вверх от такой наглости, а на лице отчетливо читалось раздражение.
— Восемь, и мне безразлично откуда у тебя это, — на стойке прибавилось три монеты. Жадная сволочь!
Я кивнул и отодвинул в сторону торговца две пары зубов. Его сияющая торжеством наживы физиономия в миг сменилась недовольной миной, а рот открывался в потоке брани, но я не дал старому пню произнести ни слова, резко приблизившись вплотную.
— Эти, — я кончиком ножа пододвинул к барыге первую пару клыков, — принадлежали самому здоровому и жирному орку, их пришлось выбивать не меньше минуты, настолько крепкая у зеленомордых кость. Владельцу этих, — режущая кромка снимая тонкую стружку проехалось по прилавку, — я отрубил руку.
— Сс…, сорок, — отстранившись сказал погрустневший барыга, наконец опознав во мне не забитого пахаря, а воина умеющего, а главное готового убивать. С этими уродами всегда нужно разговаривать с позиции силы, иначе останешься без штанов и с благодарной улыбкой.
— Сорок пять, — Я решил додавить торговца, пока он растерян и не нажал на приметный выступ в стене, после чего в этом темном месте станет не протолкнуться от желающих содрать с меня шкуру, но тот оказался тертым орехом и ни в какую не желал расставаться с вожделенной наживой.
— Сорок, — все еще косясь на нож, но уже вполне твердо ответил торговец и положил взамен убранного серебра небольшой заманчиво звякнувший мешочек.
— По рукам. — мельком глянув на содержимое я поспешил исчезнуть, перед этим порядочно пропетляв по различным улочкам, не желая давать соблазн местным «дельцам» на возврат товара. Обманывать в таких делах не принято, зато вернуть «задаток» иногда пытаются, так что наглеть нужно в меру.
С серебром в кармане было не трудно из замшелого деревенщины превратиться в обстоятельного зажиточного гражданина. Прикрыть плащом пару залатанных дыр и потеки крови и уже никто не отличит меня от достойнейшего жителя этого городка, да и цена старьевщика в одну монету за три комплекта приятно грела душу. К тому же тот клялся и божился, что всю одежду снятую с трупов он лично не только стирает, но и прожаривает на камнях, избавляя от заразы и резких запахов. Немного непривычно, конечно, зато оставляет в кошеле достаточно простора для маневров. Жизнь начинает налаживаться, а уж что меня ждет, когда доберемся до земель барона…
Пожалуй, служить эльфу не такая уж плохая идея, учитывая как он относится к своим людям, только из-за этого можно списать добрую половину всех странностей этого длинноухого аристократа. Любопытно, какого черта его вообще принесло в степь, считай в одно из самых гиблых мест материка? А, какого дьявола? Не окажись он в плену и висеть бы мне сейчас над костром, обливаясь собственным соком, так что можно считать мне еще повезло. Опять же если бы не он и эта поехавшая мозгами баба, что мародерила у каждого трупа, быть мне десятки раз убиенным, да еще и с пустыми карманами. А сейчас я жив, при деньгах и нанят целым бароном в личную свиту. Да…, леди удача на моей стороне, так какого черта?! Живем! Расплатившись с прислугой за комнату, я удобно расположился за стойкой слушая последние слухи и попивая холодное пиво.
Анст, небольшая таверна у западных ворот.— Ну давай Стив, делись информацией, что за херня здесь творится?
— Да все просто. Город маленький, бедный и сто лет никому не нужный, и вдруг около недели назад в него врываются орки. Даже не пришлось никому платить, первый же пьяница за кувшин вина поведал мне занимательную историю, как зеленорожие выродки входили в открытые настежь ворота, а доблестные стражи сверкали отполированными до блеска задницами при тактическом бегстве. Должно быть было весело, если бы не сорок погибших, среди которых ни одного солдата. После такого позора, управляющий внезапно вспомнил про свою заботу о городе и быстренько назначил виновных, пока сам не стал козлом отпущения перед баронской дружиной. Кого разжаловали, кого схватили, но больше всех не повезло шестерым парням, которые в один голос распинались перед караулом, что скоро здесь будет орда. Сразу-то им никто не верил, а вот потом…, потом было поздно. А после за головами «виновных», благодаря которым город чуть не превратили в руины, пришли все, от мала до велика, и каждый считал своим долгом плевком и проклятием высказать свою точку зрения. Троих из них убили на месте, двоих получилось серьезно ранить и скрутить, но последнего не смогли даже поцарапать, настолько тот великолепно орудовал мечами. Ну а те, кто сегодня утром заявил, что бежал из плена орков, просто попали под горячую руку, и завтра состоится их публичный суд и смертная казнь. Зная подобных мразей, не ошибусь если скажу, что вопрос этот давно решенный.
— Млять! — грязно выругался я, — вечно какой-нибудь властолюбивый дегенерат само утверждается за счет жизни других. А шестеро, это, скорее всего мои парни… — Трис схватила меня за плечо, призывая немедленно действовать.
— Спокойнее, подруга, вляпаться мы всегда успеем. Вот что, Стив, разузнай-ка, где их держат.
