тыщщи взять? — запричитал сразу сгорбившийся князь.
Для разборок и предъяв съехались мы в пограничном Клину. Город стоял наполовину разрытый и всем своим видом как бы показывал, что деньги ушли если не на ветер, то в землю.
Съехались красиво — старшие дворские в начищеных бронях, яловцы да стяги реяли, бояре в шелках-аксамитах, чисто выставка понтов. Я в своем кафтанце на фоне тверских смотрелся не очень, ну да по одежке встречают, а провожают по умищу. Вот умищем и будем выделяться. Народ же клинский высыпал на улицы и радовался, невзирая на дефолт и качество одежды — такое шоу, как приезд двух великих князей с бояры, не каждый год, да что там, не каждое десятилетие, а то и один раз на веку.
Сели в старом тереме, где прежде обитал удельный князь клинский, выметенном-вычищенном, но все равно запустевшем. Как ни крути, если в доме не жить постоянно, он и сам становится неживым — дует во все щели, не так скрипят половицы, хлопают двери, из-под ног шарахаются мыши…
— Я одного не пойму, княже, зачем ты эти крепости затеял?
Борис отвел взгляд.
— Мы же твою землю, почитай, со всех сторон бороним и защищаем, и воевать с Тверью нам нужды нет, — проникновенно давил я. — И так думаю, что русским с русскими воевать нельзя, мало нас и прибытку в том никакого.
— А в Угличе зачем тогда строите? — буркнул Борис
— Хочу туда столицу перенести, на Волгу. Тесно на Москве.
Борис хмыкнул — эдак еще и речной ход запрут.
— А Дмитров?
— То Шемякино владение, я в брате не волен.
— И в Городце Бежецком тож?
— И тамо.
— Эк у вас все ловко! Так утром проснешься — а уже кругом Москва!
— Москва и так кругом, только нам Тверь нужна наособицу и независимая.
— Зачем же?
— Ганзу охмурять.
Похоже, я сумел его удивить — Борис замолчал, поднял глаза на потолочную матицу[i] и принялся прикидывать, как можно надурить немцев.
— Вот смотри, княже, — приступил я к объяснениям, — Ганза нам торговлю понемногу перекрывает, нужного товару не продает, а на наш товар цену сбивает
— Так… — вроде бы соглашаясь кивнул Борис.
— Ганзе большое и сильное русское государство — нож острый, им выгодней нас поодиночке держать и свою цену навязывать.
— Тогда совсем не пойму…
— У немцев сейчас кто главный противник в торговле?
— Новгород?
— Не-ет, — я помотал пальцем, — тамошние «золотые пояса» для своей выгоды на какие хошь условия пойдут, их немцам придавить — как чихнуть. Москва им страшна, потому как Вяткой завладела и Заволочье под себя тянет, а все меха оттуда.
Тверской князь смотрел на меня с изумлением, а я ощущал себя злодеем из блокбастера, когда он расписывает герою все свои злодейские планы.
— Так вот подумай, кого они могут в противовес Москве поддерживать? Новгород и так в их воле ходит, — это я, конечно, малость привирал, но не слишком. — Только Тверь! Понимаешь?
— А нам-то что с того?
— А то, что медь и олово тебе продавать будут охотнее. И другой товар, что в Москву не отпустят.
— Ну, положим, а с долгом что делать? — похоже, до Бориса наконец дошло, где можно поторговаться.
— Денег, чтобы купцов да черный люд не обдирать, кроме как с ордынского выхода, взять неоткуда, — даже не спросил, а утвердительно сказал я.
— То так, княже, то так, но неужель ты хочешь…
— Да, этого и хочу, выход не платить.
— Но Орда…
— А вот коли мы вместе, заедино станем, то Орде нас не осилить.
Долго ли, коротко ли, договорились — Борис подписывает два докончания. Первое тайное, где он меня и Шемяку признает «в отца место» и обязуется во всем следовать нашей внешней политике, и на наших врагов вставать тоже, как и мы на его. Ну и потенциальный династический брак подтвердили.
Второе же для всеобщего сведения. Где мы поименованы всего лишь «братьями» и включающем кучу спорных вопросов, решение которых отнесено на усмотрение третейского судьи, коим избран отсутствующий митрополит.
А долг Тверь отдает с ордынского выхода, за два года. И только московскими копейками — ну грех же не создать дополнительный спрос на нашу замечательную монету. Она и так уже пользовалась немалой популярностью среди наших торговых партнеров — серебряная, с гуртом, с четким рисунком. Не прежние невзрачные чешуйки, настоящее средство международных финансовых операций.
Так что Тверь мы и так втянем, без кровопролитиев и съедения чижика. Но всем и всюду будем демонстративно сетовать, что не получилось из-за свары с Борисом поставить торговые дворы что Москвы в Твери, что Твери в Москве.
А вот в Новгороде и Казани дворы строились. Причем в Казани несколько на отшибе от самого города, эдаким замком, в расчете на минимум недельную осаду. Ну а что — товар дорогой, налетят какие сволочи-ушкуйники или находчики ногайские, защищать надо. Потому как я не особо верил, что нынешние расклады с Казанским ханством у нас надолго. Сам Улу-Мухаммед, возможно, договор соблюдет, но вот те, кто придут после него? Так-то наше дело наладить торговлю и привязать как можно больше народу к Москве. Вон, как ловко бывшие булгары расторговались серой!
Вот для таких и строился Казанский двор в Замоскворечье, за Кадашами, по Большой Ордынской Дороге. А новгородцы выбрали место за Хлыновым селом, где уже сидела новгородская сотня, вроде и далеко, зато среди своих, главным туда посадили одного из Шемякиных сторонников.
А завершился год 6947-й, он же 1439-й, явлением вологодского купца Калинникова, торговавшего в Великой Перми и привезшего помимо писем от тамошнего епископа Герасима да немалого числа пушнины, еще и красивый камень. Он развернул тряпицу и поставил на стол нечто зеленое, напоминающее формой вскипевшие и вздувшиеся пузыри.
— Камень сей, княже, легко мелким песком трется и гладкий красив весьма.
Да, цвет приятный, малахитовый такой…
Малахитовый???
— А тертый и гладкие есть?
— А как же, — довольно улыбнулся купец и поставил на стол каменюку поменьше, на которой от шлифовки проступил тот самый малахитовый узор.
— Где водится?
— На заход от Чердыни, в красных песках.
— И много там красных песков?
— Изрядно, прямо до Усолья-Камского тянутся, где наши варницы, верст пятьдесят верных.
Красные пески и малахит, про который я вызнал все, прочитав в детстве сказы Бажова — это медная порода.
Значит, у нас есть медь и надо ее достать.
Всего лишь.
[i] Матица — потолочная балка
Глава 6. Хреновые из нас попаданцы
Храпят кони, летит снег из-под копыт, звенят-заливаются бубенцы и колокольчики под
