благополучно для него закончилось, тут же испарился в другом вагоне.
Оставшиеся парни некоторое время молчали. Глазели на меня. Выражениями удивления на лицах они едва ли сейчас отличались от покинувшего нас сидельца.
Первым нарушил тягостную тишину Клим.
— Андрюха, ты что, и в самом деле сидевший?
— Издеваешься? — рассмеялся я. — Какой я сидевший⁈ Только если за школьной партой, от звонка до звонка!
Парни рассмеялись.
— А что ты ему сейчас тогда говорил? Я ни слова не понял, если честно.
— Я тоже, — кивнул Генка.
— Да я и сам не понял! На ходу выдумал.
Парни еще громче рассмеялись.
— Ну Андрюха! Ну голова!
Вопрос был исчерпан.
— Вот так покурили! — сказал Клим, пряча пачку «Явы» в карман.
— А я говорил вам, чтобы завязывали курить! — строго произнес Володька. — Курение убивает. Причем не всегда обычным способом, — парень кивнул на дверь, за которой скрылся уголовник с ножом.
Клим и Генка понимающе закивали.
— Ну все, хорош тут прохлаждаться. Пошли обратно в вагон, скоро уже наша станция будет.
У дверей нас уже ждали все остальные ребята, сгорая от любопытства.
— Помощь нужна? — выдохнул Костя, смотря на нас выпученными глазами.
— Чего спрашивать? — жестко ответил Володя. — Хотел бы помочь — пришел бы, а не тут стоял.
— Так я… тесно ведь там… и вообще… — растеряно заикал парень.
— Ладно, хватит вам ссориться, — сказал я, пытаясь погасить начинающийся уже конфликт. — Обиды нам ни к чему. Тем более вопрос уже решен.
— Да еще как решен! — улыбнулся Клим. И обратился ко всем: — Вы бы видели Андрюху! Он этого зека просто закатал в асфальт. И даже пальцем не тронул. Только одними словами! Просто как липку разделал.
Я поймал взгляд Марины, теплый, откровенный, и мне стало приятно.
А вот взгляд и выражение лица Артема не понравились. Парень надулся, стал хмурым. Интересно, а если бы он оказался на месте Клима так же сейчас себя вел бы?
Электричка стала замедляться.
— Все, наша станция, — спохватился Володька, выглядывая в окно. — Скорей, разбирайте вещи! Тут стоянка всего пять минут!
Мы рванули к вещам, похватали рюкзаки и вывалились из вагона. Успели в последний момент — едва спрыгнул Костя, как электричка вновь двинула по своему маршруту, правда уже без нас.
Суета и суматоха быстро сошли на нет, этому поспособствовала обстановка. Мы вышли на маленькой станции, тихой, сонной, всеми давно забытой. Казалось, тут даже время двигалось иначе, чем в городе — размеренно, медленно, задумчиво.
Красота!
Узенькая бетонная платформа оканчивалась тремя широким ступенями, которые вели к кирпичному домику, закрытому на огромный амбарный замок. Под самой крышей строения висела выгоревшая на солнце табличка, на которой было написано: «Шмелёв Лог».
Тут было прохладней, чем в городе и ощущалась потяга. Марина достала из рюкзака куртку, накинула на плечи. Я же был не прочь охладиться — после необычной беседы в тамбуре меня всего распирало от кипучего адреналина и было жарко.
— Приехали, — сказал Володя. — Теперь ждать автобуса.
— Скоро он? — спросил Генка.
Володя глянул на наручные часы.
— Через час должен подкатить.
— Тогда перекурим! — задорно воскликнул тот.
— Что⁈ Я тебе!.. — закричал Володька, чем еще больше рассмешил Генку. — Накормлю этими сигаретами!
Володька принялся гоняться за Генкой, а тот с веселым заливистым смехом от него убегать. Мы же сели на рюкзаки и принялись с улыбками наблюдать за их шуточными склоками.
Не сразу я понял, что меня заставляет в недоумении оглядываться по сторонам. И только когда где-то вдали дал протяжный гудок поезд, понял в чем именно дело. Тишина.
Тут была густая тишина и покой, каких не найдешь, кажется теперь нигде в мире. Казалось бы, несколько часов от города, а какое место!
И воздух…
Я глубоко затянулся ароматами трав и луга. Аж в голову дало, как будто ковш домашнего ледяного кваса хапнул.
— Хорошо тут, — раздался вдруг женский голос, и я обернулся.
Марина подсела ко мне как бы невзначай.
— Действительно, хорошо, — кивнул я.
— Парни тебе, что ты вытащил из переделки. Погляди на Клима. Он Костей уже на третий раз истории. Эту пересказывает. И в каждой новой версии все больше деталей.
Я повернулся. Клим и в самом деле что-то говорил Косте, а тот слушал, не смея перебить. И лишь иногда переспрашивал: «смузи? Это что такое?». Клим жал плечами, делал предположение: «может быть, ругательство какое-то зоновское?».
— Я и не знала, что ты обладаешь такими талантами, — девушка улыбнулась. — Да еще к тому же такой храбрый!
Я хотел подхватить инициативу в свои руки, сказать, что таланты у меня есть не только в этом деле, но перебил Володька.
— Автобус! Всем — готовность номер один!
Ребята, надо отдать им должное, все сразу же прекратили паясничать и веселиться, взяли рюкзаки, сбились в организованную колонну.
— Что-то рано он, — заметил Костя, глядя, как к станции подкатывает старый пыльный «ЗиС» мышиного цвета.
— Думаю, нам стоит радоваться, что он вообще сюда подъехал сегодня, — хмуро заметил Артем.
Автобус остановился, двери со скрипом раскрылись.
— Карета подана, молодые люди! — таким же скрипучим голосом произнес водитель — усатый худой мужичок в тельняшке и папиросой в зубах. — Прошу!
Мы загрузились. Внутри сидело еще несколько человек, все местные жители — женщина с огромной котомкой, бабушка с костыльком, несколько мужичков с удочками, живо обсуждающие улов. На заднем сиденье сидело двое не местных — крепкие парни, по виду больше подходившие в компанию тому уголовнику из электрички. Один детина с квадратным лицом и такими же квадратными кулаками, второй помельче, с кривым шрамом через все лицо.
«Эти тоже откинулись и домой едут?» — невольно подумал я, украдкой поглядывая на незнакомцев.
Те сидели молча и если и были знакомы друг с другом, то вида не показывали, глядя в разные стороны. И лишь когда детина достал из кармана пачку «Примы», второй, со шрамом на лице, стрельнул у него сигаретку, и они вдвоем закурили на задних местах.
— Никого не забыли? — спросил водитель, выпуская клубы сизого дыма. — Тогда поехали. Следующая остановка — Луговое.
— Милок, а на перевале остановишь? — прокряхтела бабушка с костыльком.
— Остановлю, мать, не переживай. А тебе чего там? Давай уж сразу до Лугового.
— Мне до дому так быстрей будет, напрямки.
— Ну, как скажешь. Крикни только, чтобы не забыл.
— Молодой еще, чтобы забывать!
— Хе, ну даешь, бабка!
Автобус надсадно закашлял и двинул по проселочной дороге. Нас трясло и кидало на каждой кочке, но дискомфорта от этого не было. Напротив, в душе было светло и спокойно. Я любовался на проплывающие пейзажи, иногда невольно обращая внимание на то, что Марина поглядывает на меня украдкой. Ее внимание было мне приятно.
Мы обогнули длинную сопку, вырулили на еще более плохую дорогу.
Справа виднелся густой лес. Был он огромен и величествен. По вершинам деревьев гулял свежий ветер. Лес шумел полнозвучно и звонко. Столетние сосны шептались между собой, обсуждая чужаков, проезжающих мимо. Казалось, здесь еще не ступала нога человека, и места здесь были дикими — ни пеньков от срезанных стволов, ни линий электропередач.
Стало понятно, что именно через этот лес нам и придется идти, но только с другой его части, со стороны села Луговое, потому что там, в дали, сквозь голубое марево горизонта, я впервые увидел пик горы Каменной.
Сердце мое забилось сильней.
— Это она? — шепнул я.
— Она, — кивнул Володька. И наклонившись ко мне ближе, совсем тихо сказал: — Правда, красивая?
Прозвучало это совсем не пошло, напротив, как-то по-доброму, мило.
Я кивнул.
Каменка была небольшой горой, но даже в своих весьма скромных параметрах имела вид гордый, неприступный. У меня даже вспотели ладони — как мы на нее заберемся?
— Не дрейфь, — словно прочитав мои мысли, сказал Володя. — Она только издали кажется такой крутой. А ближе подпустит, поймешь, что не так все страшно. Там уже отработанный маршрут.
Автобус трясло и сквозило, было видно, как в салон залетает пыль из всех щелей. Но никого вокруг это не волновало.
— Это, как его, браток, тут притормози! — пробасил вдруг детина с квадратным лицом, внезапно подскочив с места.
Человек со шрамом тоже встал.
— Давай, тормози.
— Да тут же поле, до деревни далеко еще, — ответил водитель.
— Останови, — с нажимом повторил детина.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами водитель и притормозил.
Тяжело топая ботинками, двое пассажиров вышли прямо посреди поля.
— Черные, — проворчала старушка,
