Глобально армия была еще далека от того идеала, который я нарисовал у себя в голове, однако выбор магистрального направления развития оправдывал себя на все сто. Оставалось только немного подождать пока все механизмы притрутся и сработаются, а уж потом… Что будет потом, я пока что старался не думать даже наедине с собой. Посмотрим.
Глава 6
Бабах! — Все здание, казалось, подпрыгнуло, сложенная в ящиках столовая утварь жалобно звякнула, но я на громкий звук внимания не обратил. Первые несколько раз инстинктивной пригибал голову, а потом привык. Ну в самом деле, какой смысл нервничать из-за работы пусть и очень громкой, но, по сути, обычной штамповочной машины, которая где-то в соседнем помещении придавала тонкому листовому металлу форму тарелок.
— Хм… Изрядно, — я взял из сложенного в ящик набора сверкающую свежим золочением ложку и повертел ее, рассматривая со всех сторон. Повернулся к наследнику и переспросил, — что скажешь?
Саша только скривился и покачал головой.
— Цыганщина.
— Не могу с тобой не согласиться, — я кивнул и положил ложку на место. — Однако смотри на это не как на предложение попользоваться этим столовым набором самостоятельно, а как на потенциально ходовой товар.
— Зависит от цены, — пожал плечами сын, — но думаю, разного рода купцы средней руки будут в восторге. С руками же и оторвут.
— И тут ты тоже прав, мой мальчик, — согласился я и повернувшись к мастеру спросил. — Какова толщина золотого покрытия?
— Две-три сотых доли миллиметра, ваше императорское величество, — отозвался начальник гальванического цеха на новом только недавно запущенном производстве столовых приборов. — Почти то же сусальное золото, только даже тоньше, и при этом дешевле, наносится легче и держится лучше. Сусальное то золото на ложку наносить замучаешься, работа тонкая кропотливая… А тут в раствор сунул, два провода подключил, оно само все делает, красота.
В сентябре 1834 в Питере открылась фабрика по производству штампованных столовых приборов. На взгляд человека из 21 века это может показаться достаточно сомнительным достижением, однако здесь в первой половине века 19 даже обычные металлические ложки и вилки вполне могли служить признаком достатка. Большинство столовой утвари на крестьянском столе, как, впрочем, и на столе не слишком зажиточного горожанина, было сделано из глины и дерева. Та же привычная «бабушкинская» чугунная посуда тут еще не вошла широко в оборот, и сделает это вероятно еще лет только через двадцать. Что ни говори, но пока любой кусок металла, несмотря на постоянно увеличивающийся объем выплавки чугуна, был немалой ценностью сам по себе.
— А покажите, Сергей Петрович, как выглядит полный набор после выхода из вашего цеха, — мастер от обращения к нему по имени-отчеству явно смутился, но быстро взял себя в руки и кивнув позвал за собой. Мы прошли в соседнее помещение, где гул паровых машин, вращающих электрические генераторы не так сильно бил по ушам. Тут несколько женщин упаковщиц занимались тем, что раскладывали готовую уже продукцию по большим, похожим на дорожные чемоданы, ящикам. В предпродажную подготовку входило в том числе и протирка столовых приборов спиртом, поэтому на эту работу отбирали исключительно непьющих женщин. Дух в помещении, нужно признать, стоял просто убийственный.
— Вот здесь наши барышни наводят красоту перед отправкой утвари покупателю, — обвел рукой помещение мужчина.
Мастер барышням изрядно польстил, поскольку на вид всей пятерке задействованных в процессе женщин было сильно за сорок. Впрочем, в эти времена женщины старели очень быстро, поэтому точно угадать возраст не всегда представлялось возможным. Да и постоянное нахождение слегка «под мухой» — спирт-то и через дыхание отлично в кровь впитывается, тоже не добавляло им красоты и здоровья.
— Симпатично, — горы золоченой посуды навевали мысли о пещере сокровищ Али-Бабы. Ну во всяком случае, мне казалось, что там должно быть примерно так. Кроме обычных ложек и вилок на фабрике штамповали разной формы и назначения тарелки, блюда и прочую утварь, которая по мнению местных должна входить в состав столового набора.
Казалось бы, производство такой простой вещи как железная ложка, что может быть проще? На практике это дело требовало нескольких достаточно сложных последовательных операций. Сначала листы железа — то, что тонкий листовой прокат сам по себе был немалым хай-теком, вынесем за скобки — пились на заготовки, постом эти заготовки пускались под пресс, который придавал им нужную форму. Пресс этот имеет рабочее давление ни много ни мало — триста тонн, а после него ложки сначала проходят грубую обработку, потом подвергаются шлифовке и только потом уходят в гальванический цех. А если брать производство вилок, то там еще стадия вырезания зубцов присутствует. В общем, настоящее производственное чудо по меркам первой половины девятнадцатого столетия.
На экскурсию по фабрике мы с сыном потратили целый день и загрузились в карету для поездки обратно уже перед самым ужином. Благо в конце сентября дни были еще относительно длинные, и на улице было достаточно светло.
— Ну и зачем ты повел меня рассматривать ложки? Как будто я их дома не видел, — сын уже вошел в подростковую пору, когда везде хочется продемонстрировать свое мнение. Очень важное, конечно же. Однако с другой стороны он привык, что я редко делаю что-то просто так, и ему было явно любопытно. Можно сказать, что заданный вопрос сочетал в себе два этих противоречивых чувства.
— Во-первых, мне было самому интересно, — принялся объяснять я достаточно очевидные вещи. Приходилось поднимать голос, чтобы перекрыть шум от дребезжания колес по брусчатке. Хоть главные улицы города уже покрыли асфальтом — это резко снизило нагрузку на барабанные перепонки окрестных жителей — до полного асфальтирования столицы было еще очень далеко. — Во-вторых, я хотел показать тебе важность использования передовых технических новинок не только в постройке кораблей, паровозов или других подобных областях, но и вообще в любой сфере деятельности. Вот пошли в серию у нас паровые прессы: нам выгодно построить их как можно более крупной серией для того, чтобы снизить стоимость единицы.
— Это понятно, — кивнул наследник.
— Можно просто предлагать прессы всем желающим, а можно самому создавать под них производства. Ну и в-третьих, я хотел показать, что зарабатывать можно буквально на всем. В том числе и на ложках. Нужно только подойти к делу с умом и фантазией.
Это самое производство, где мы находились описываемый момент на 70% принадлежало купеческому дому Рябушинских, моих тут было — вернее даже не моих а Первого Российского Банка, который инвестировал в проект часть средств — всего 15%. Еще 15% было выставлено на биржу в свободное обращение и быстро разлетелось по большому количеству собственников.
Дешевые кредиты на развитие промышленности, а также биржевые инструменты аккумулирования инвестиций позволяли различным производствам — не только принадлежащим императору, но и частникам тоже — расти подобно грибам после дождя. Например рельсы. Если еще в начале десятилетия больше 90% всего рельсового проката производилось на условно моих — хотя порой там мне опять же принадлежало меньше половины акций — заводах, то уже к 1835 году суммарная доля произведенных частниками рельсов доросла до 30%.
Металлургический завод полного цикла открылся в Керчи, первую плавку дала домна на обновленном — завод с обещанием провести в город железную дорогу был ранее продан французам и фактически перестроен заново — Луганском чугунолитейном заводе. Новая волна развития накрыла Уральский производственный кластер — оказалось, что достаточно создать подходящие условия, и люди сами проявят инициативу. Есть рынок сбыта, есть ресурсы — уголь, руда, рабочие руки, продовольствие, чтобы эти руки кормить, — есть логистические возможности: глядишь новый завод на пустом месте образовался.
Фактически с нуля за несколько лет появилась целая индустрия по производству русского цемента. Тут вообще интересная история получилась: некий русский строитель Егор Герасимович Челиев опубликовал метод изготовления цемента практически одновременно с запатентовавшим его англичанином. Поскольку договора о взаимном признании патентов между Россией и Великобританией подписано так и не было — хотя мы несколько раз предлагали Лондону присоединиться к Русско-Прусской конвенции по патентному праву — суд в Петербурге все наезды юристов англичанина Аспидина на нашего изобретателя отклонил. Тем более, что копирования никого не было, а работы над технологией велись параллельно и независимо.
