В девятом веке готикой еще не пахло. Даже стиль романский еще только-только начинался… Однако норы под сокровища святые отцы устраивали по тем же схемам.
Так что я клещом вцепился в кольчужный рукав Стюрмира и указал ему на решетку.
Хорошая идея. Мне бы нипочем не сбить такой замок. А ругающийся последними словами (там ГРАБЯТ, а мы тут всякой хренью занимаемся!) Стюрмир потратил на него минуты две, собрав вокруг нас (то есть меня, Скиди, Стюрмира и Свартхёвди, который тоже остался с нами) толпу тех, кто опоздал к главному пиру и надеялся поживиться хоть чем-то. Решетка вылетела, народ ломанулся… Но оттеснить нас не удалось. А может — не рискнули. Стюрмир — огромный громила, а Медвежонок вообще берсерк… Так что мы были первыми. А щелочка-то тесная. Вход строго по одному.
Хряп! Да тут, оказывается, живые имеются. Имелись. Пара монашков, укрывшихся за решеткой, сдуру кинулась на Медвежонка с факелами и какими-то штуковинами, более подходящими палачу, чем воину. Свартхёвди прихлопнул обоих — как моль. Факелы тоже пригодились. Медвежонок испустил восторженный вопль. Сокровищница! Серебро утвари так и сияло.
— Дальше! Вперед! — заорал я, как следует пнув протянувшего грабки к посуде побратима. Не может быть, чтобы сокровища такого продвинутого культового сооружения состояли из одной серебряной посуды.
Ну, так и есть! Впереди — еще одна щель. Занавешенная какой-то коричнево-серой, в цвет стен, тряпкой. Не обманул инстинкт. Одно настораживало: вряд ли там, впереди, еще один выход. Был бы — монахи бы точно по нему смылись.
Ценности — ценностями, а эта крысиная нора с одним-единственным узеньким лазом мне не очень нравилась. Сейчас вниз попрут викинги. И как, интересно, мы будем выбираться?
Тут я заметил маленькую масляную лампу.
— Стюрмир! Держи вход!
Могучий викинг не стал спрашивать, почему. Он тоже увидел серебро и уверовал в мою интуицию. Вернее, в удачу. Так что огромный дан просто растопырился в тесном проходе и заклинил его лучше, чем деревянная пробка. Лучше, потому что пробку застопорившийся норман раздолбал бы секирой, а Стюрмирову спину рубить не рискнул. Только орал и ругался не по-детски. А я тем временем, зажег лампу и проскользнул во второе помещение. Точно, сокровищница! Ага! А откуда ветерок? Может, выход всё-таки имеется?
Увы! Это был не выход. Узенькое окошко, выводящее в сточную канаву. Под ним — стоячая жижа. Довольно вонючая. Вот откуда здесь запашок. Но какой-никакой, а воздух. Значит у нас есть шанс не задохнуться, когда выход законопатят своими потными тушами братья по оружию.
— Медвежонок! Факелы оставь здесь!
— Зачем? — Свартхёвди тоже заглянул за ширму, увидел желтый блеск золота и аж зарычал от вожделения.
— Делай, что сказано!
Я отобрал у него факелы и повтыкал в держатели на стенах. Затем быстро объяснил Стюрмиру его задачу и нырнул под завесу. Скиди и Медвежонок — за мной.
— Давай! — рявкнул я. И Стюрмир освободил проход. И ухватив намеченный сундук, сдвинул его так, чтобы он загораживал грязную тряпку снизу. А сам датчанин встал с другой стороны, спиной к завесе и запустил, откинув крышку, в сундук обе руки.
Что дальше происходило в предбаннике, я не видел, но догадывался. Вся жадная толпа под давлением в несколько атмосфер вплеснулась в сокровищницу. Норманы увидели серебро и заорали так, что мох со стен осыпался. И принялись хватать и прятать…
Тут следует вспомнить об одной маленькой детали:
Всё награбленное по окончании процесса будет собрано и поделено. Между всеми участниками. В соответствии с долями. Таковы правила. Когда речь идет о дележке внутри одного хирда — я полностью поддерживаю такую систему. Мы же братья. Но делиться с пацанами из других ватаг ни у меня, ни у всех остальных викингов не было ни малейшего желания. А приходится.
В этом контексте каждый норовил что-нибудь скрысить. Пяток золотых монет, драгоценный камешек, серебряную статуэтку… Словом, что-нибудь небольшое, но дорогое.
А тут — целая сокровищница. И всё — наше. Пока. Я еще раз выглянул в окошко. Так… Снаружи точно канализация. Типа канавы. И решеточка сверху имеется. Жаль ни хрена больше не видно.
— Медвежонок — веревку!
Так, вот этот подсвечник — в самый раз. Тяжеленький.
Я привязал к нему веревку и вытолкнул сокровище в щель. Бульк!
Ага! Достало до донышка! Я вытянул веревку. Прикинул глубину. Мне по пояс будет. Нормально.
Затем оторвал Медвежонка от хаотического потрошения ларцов и сундучков. Изложил идею. Как и следовало ожидать, отклик был позитивный. Через минуту мы уже делили сокровища на две неравные кучки: поменьше и подороже — нам, побольше и попроще (скажем, серебряные монеты и серебряные же браслетики с простыми камешками) — в общий фонд. Свартхёвди сортировал, Скиди паковал, я отправлял добро за борт. Управились минут за пять — время поджимало. По моим прикидкам в дерьмо ушло добрых два пуда золота в монетах и изделиях. Осталось, впрочем, тоже изрядно.
Слабое место моего плана: вдруг кто-то из руководства храма укажет на недостачу? Оно конечно в своем уме и в добром здравии никто из святых отцов не станет заботиться о прибылях врагов. Но подвергнутый жесткому допросу склонен искать любые поводы, чтобы прекратить пытки.
Опасения не оправдались. Епископа и его ближайшее окружение зарезали во время грабежа. То ли в кровавом угаре, то ли для того, чтобы порадовать Одина. Возможно и то и другое. С недавнего времени я вполне допускал возможность прямого влияния скандинавских божеств на своих почитателей.
Бьёрн был в бешенстве. За епископа можно было изрядный выкуп получить. Да и за остальных.
Он немного успокоился, когда монастырская казна (минус снятые нами пенки) была торжественно передана в общак. За что нам — пафосная, но исключительно словестная (хоть бы по доле прибавили!) благодарность от обоих Рагнарссонов.
А долю нам выделили уже на общих основаниях.
Не скажу, что дележка была честной. Львиную порцию захапали себе Рагнарссоны и их бойцы. Нам остались слезки. Лично я получил примерно две марки серебром и отрез шитого серебром шелка, которого как раз хватило бы на головной платок.
И это со всех немеряных сокровищ, добытых в соборе!
Впрочем те, кто остался в пролете, могли восполнить недостачу грабежом домов нантских граждан, тех, что победнее, потому что жилища богатеев уже оккупировали парни Рагнарссонов.
Город терзали три дня. Тащили всё вплоть до бронзовых канделябров. Добычу свозили на большой остров посреди Луары. Там еще недавно был монастырь, так что было куда и вещи сложить и где от дождика укрыться. Бьёрн объявил остров нашей главной базой. Там активно строили дома, туда свозили пленных и провиант. Все подходы к острову оказались так тесно заставлены кораблями, что по палубам можно было гулять, как по бульвару.
Наши тоже застолбили за собой порядочный кусок островной территории с небольшой отмелью для швартовки. И пленных обоего пола у нас было ничуть не меньше, чем у остальных. Было кому заниматься и строительством, и готовкой и ублажением горячих норманских организмов.
В лагере, впрочем, мы не отсиживались. Вместе со всеми остальными разбойниками активно шарили по окрестностям. Но всё подряд не хватали: брали с разбором. Только драгметаллы, элитные изделия, лучшие ткани и продукты. Например, шелк. Или пряности.
Если по мне, так теперь точно можно было бы подаваться в обратный путь. Один только мешочек с моим личным золотишком тянул уже килограммов на семь. На следующую ночь после победы мы извлекли из канализации припрятанные от Рагнарссонов сокровища и честно… Ну почти честно поделили их с ярлом и остальной братвой.
Не со всеми. Ярл решил ограничить число участников командой нашего драккара. Никто из нас, само собой, не протестовал. О том же, чтобы отстегнуть долю Рагнарссонам и речи не было. С чего бы?
Так завершилась история со взятием Нанта. На мой взгляд — не так уж плохо для норманов.
Но мое мнение разделяли не все. Недовольны были вольные ярлы, примкнувшие к нашему войску — мало досталось. Недоволен был граф Ламберт, который получил свой Нант, но не в том виде, на который рассчитывал. Недовольны были люди графа, многие из которых имели в городе родичей, которым… не повезло. А особенно обидно было нашим союзникам то, что именно людям графа крепко влетело в самом начале штурма, а трофеи достались совсем другим. «Одним — пампушки, другим — колотушки», как говорила моя бабушка.
И наконец в глубокой печали были сами нантцы. Особенно те из них, кто оказался в плену. Их было почти столько же, сколько убитых, но убитым уже было всё равно, и потому многие живые им завидовали. Закон «Горе побежденным» в действии.
Я был на стороне победителей, но тоже пребывал в легкой печали. Мои мечты о возвращении, как и следовало ожидать, не сбылись. Викинги поделили трофеи, сожгли убитых и теперь жаждали продолжения банкета. Так что дней через десять большая часть нашей флотилии снялась с якорей и двинулась дальше. А меньшая — осталась. Залечивать раны и стеречь трофеи. Из наших это была команда Хедина Моржа. Ему я сдал на хранение почти всю добычу. Даже часть золота. Если я вернусь — получу всё в целости. Если нет, то мою долю унаследует Медвежонок. Если и он погибнет, то добыча достанется Гудрун и Рунгерд. Так я распорядился и так будет. Если я не вернусь. Только у меня другие планы.
