жизни, что являлось по тем временам просто-таки уникальным в своём роде случаем. Посещая перед вами Колизей, я тут и там натыкался на фрески, лепнину, скульптуры и благодарственные надписи, возвеличивавшие своего лучшего императора. Он заботился об укладке дорог, возведений гаваней, способствовал развитию торговли и искусства. Его возвеличивал Тацит, Плиний Младший, его боготворил весь Рим. Его именем была названа центральная площадь мегаполиса и сооружена мраморная колонна, изображающая эпизоды войны с даками. В 113 году к Римской империи были присоединены Набатийское царство, Аравия, Месопотамия и Армения. На пути в Рим в августе 117 года Цезарь Нерва Траян, сын божественного Нервы, Наилучший Август Германский, Дакийский, Парфянский, великий понтифик, наделённый властью народного трибуна 20-й раз, императором 13-й раз, консулом 6-й раз… скончался в Киликии, что находится в Малой Азии. Прах его был доставлен в Рим и похоронен в золотой урне цоколя колонны на форуме его имени. Надпись на латыни гласила…
- Отцу отечества, храбрейшему принцепсу от сената и народа римского! – добавил за Требухова, появившийся из-за спины Дмитрий Семёнович. Старик слышал последние слова коллеги, и не преминул вставить свою лепту в рассказ, тем более, когда дело касалось его любимого конька – латыни. – Простите, что позволил себе прервать вашу беседу, друзья мои.
Требухов вежливо поклонился, нисколько не огорчённый, а, скорее, обрадованный появлением коллеги. Антон в это время выкладывал на стол двух великолепных фазанов, которые попали в силки, расставленные им с Николаем накануне. Оба профессора закурили трубки, благо табак, который они нашли в покинутых селениях уже был знаком римлянам, хоть и отличался по вкусу и консистенции от привычного им никотинового продукта, производимого в отечестве.
- Может, теперь дополните меня, раз вы уже вернулись? – предложил Требухов.
- Охотно! – усаживаясь удобнее, ответил в свою очередь Сазонов. – За Адриана мы поговорим позже, поскольку мы попали как раз во времена его правления, и нам ещё не раз придётся столкнуться с его именем. Скажу лишь, что после его правления, обожествлённого преемником Элием Вером, кто только не побывал на троне императорской власти принцепсев. Династия Антонини канула в вечность, и на сцену истории вышла следующая – династия Северов. Прежде всего, нужно выделить Марка Аврелия – философа, гуманиста, второго после Траяна, которому поклонялся Рим. Обожествлённый тем же образом, он правил до 180-го года, будучи относительно спокойным императором. Его приемный сын Коммод, по одной из версий, придушил Аврелия, захватив власть, но вскоре был убит заговорщиками из числа гладиаторов, как в своё время был убит Калигула. С его правлением и концом династии Антонини связывают конец благополучия Римской империи. Она пришла к бесславному окончанию своего существования. Позже уже никого не обожествляли, кроме Септимия Севера – последнего, канонизированного ещё при жизни. После него Рим познал двух худших правителей в своей истерзанной истории: Каракаллу и Гелиогабала. Первый правил девятнадцать лет, второй лишь четыре, но оба истощили Рим до его плачевного конца, ограбив государственную казну по своему разумению. Империя пришла в упадок, императоры сменялись один за другим. Деций, Валериан, Аврелиан, Диоклетиан, Максимилиан Геркулий и другие, пока, наконец, к власти не пришёл Константин Великий, правивший Римом целых тридцать лет. Именно при нём Рим стал полностью христианской державой. Следом последовало его падение, последний император Майоран был обезглавлен в 461 году и античный Рим подошёл к своему логическому концу; с 476 года он перестал существовать. Наступило Средневековье.
Старик бросил взгляд на проводника.
- Однако боюсь, что Николаю уже надоело до чёртиков слушать наши с вами лекции. Верно, Коля?
Пользуясь моментом, когда оба профессора собрались вместе, бедный проводник незаметно присоединился к Антону и принялся помогать потрошить пойманную дичь, усердно налегая на нож. Исключительность своей помощи он выказывал с большей охотой, нежели принудительное выслушивание исторических фактов, которыми он абсолютно не интересовался в данной ситуации, хотя деликатно молчал, пока профессора разглагольствовали перед ним, блестяще выказывая свою эрудицию. Благо, что оба собеседника нашли друг друга и тут же забыли о Николае, который вздохнул свободно, заметив благодушное подмигивание Антона. Уж он-то знал наверняка, что теперь для обоих коллег не существовало ничего на свете: сейчас начнётся самая настоящая баталия в сферах истории, геологии, артефактов, дат, событий, раскопок и прочего интеллектуального коктейля Молотова.
Именно в этот момент, собственно говоря, всё и произошло…
№ 14.
Даша открыла глаза и прислушалась. Наконец-то сознание начало приходить в себя и яркий свет, льющийся с потолка, заставил её тотчас зажмуриться. Последнее, что она помнила, это какую-то смутную пещеру с кипящей лавой в карстовых разломах расщелин. Позже было падение, какие-то работающие механизмы в огромном кратере, ослепительная вспышка, грохот, боль в затылке, и абсолютная потеря чувства реальности, будто её взяли и швырнули в пространство какие-то невидимые руки.
То, что сейчас она находилась не в пещере, а лежала на какой-то мягкой, под одеялом кровати, не вызывало никаких сомнений. Пахло чистым бельём, свежим, не спёртым воздухом и… медикаментами. Так пахнут аптеки, когда ты входишь в них с улицы. Стерильность.
Осторожно приоткрыв веки, она, щурясь от света, обвела взглядом пространство вокруг себя. Белоснежная кровать, тумбочка с вазоном полевых цветов, окно напротив, завешанное шторами, однако пропускающее сумеречный свет наступающего вечера… всё казалось нереальным и выплывшим из сознания, словно из фантастических снов. Огромный, в половину стены прибор, напоминающий плоский экран в кинотеатре, с каким-то отливом чёрного пластика, казалось, нависал над её головой, а вентилятор, мерно кружащий под потолком, издавал едва слышимую вибрацию, отчего у Даши слегка закружилась голова. Рядом с тумбочкой стояла капельница, и гибкие прозрачные шланги с пульсирующей внутри жидкостью были подведены к её рукам, присосками впиваясь в запястья. Тишина была давящей и отчего-то жутковатой: теперь она вспомнила, что они с Тимофеем и собакой оставили лагерь, отправившись на поиски своих коллег, исчезнувших утром в провале подземелья.
«Где я?»
За дверью прожужжал тихий зуммер, послышалось какое-то движение, и дверь в палату открылась. Девушка зажмурилась, из предосторожности не показывая вида, что пришла в себя, но сквозь щёлочку прикрытых век стала наблюдать за происходящим. То, что она увидела, заставило её едва не лишиться чувств, если учесть, что она их только что обрела.
…В палату не вошло, а вкатилось какое-то эфемерное создание, лишь отчасти напоминавшее человека. Механическое существо походило на андроида, с той лишь разницей, отличавшей его от гуманоидного прототипа, что эквивалентом рук служили многофункциональные щупальца с различными техническими
