Глава 5. Торгуемся и поем песни
Пошли в госпиталь поговорить с госпитальным батюшкой, где нам похоронить павшего в бою казака. Меня перехватил по дороге высокий доктор и спросил, не я ли посланник Степанов, изобретатель СЦ. Узнав, что это я, доктор представился как надворный советник Григорьев Сергей Яковлевич, начальник полевого госпиталя. Я сказал, что привез раненого в ночном бою казака, я его уже прооперировал, рана обработана и засыпана СЦ, наложены отсроченные кожные швы.
– Александр Павлович, так мы коллеги? – поинтересовался врач. – У нас стажировался фельдшер вашего отряда, к сожалению, доктор Петров погиб, он тоже был у нас частым гостем, вот теперь и с вами удалось познакомиться. Спасибо, очень выручили со своим СЦ, у нас его буквально горсть была и все тряслись, сыпя по щепотке, а вы расщедрились сразу на полпуда.
– Я тоже наслышан о ваших подвигах в Джибути и борьбе с тамошним консулом, я это серьезно говорю, так как сам был возмущен его поведением. К сожалению, из-за того, что у нас в отряде много конного состава и лошадок надо было спасать, мне пришлось лично возглавить первый караван, чтобы прислать помощь из Харара.
– Да, нас тоже вывезли потом этим же караваном, но как-то караванщик был не особо любезен.
– А это потому, что артиллеристы пожадничали дать ему бакшиш, он и обиделся, но приказ выполнил.
После этого я распрощался с доктором, пригласившим заходить и по поводу и без повода, в любое время мне рады будут.
Тут и казаки с батюшкой появились и занялись похоронами. Отдали последний долг павшему и уже возвращались, когда увидели, что навстречу нам бежит артиллерист:
– Ваше высокородие, у нас пушки отнимают!
– Кто отнимает?
– Да тетка какая-то с револьвером.
Не иначе Таиту на нашу голову принесло. Объяснил казакам, кто приехал. Они ответили, что трофей их и никакой бабе они его не отдадут.
– А если продадим по тысяче золотых?
– Тогда можно…
Подошли к орудиям, и в самом деле какие-то разодетые клоуны уже суетятся вокруг, а на коне – в пурпурном шелке ее эфиопское величество.
Подошел и поклонился, представившись по-французски. Таиту, не слезая с коня, на плохом французском с ужасным акцентом приказала отдать орудия ее людям.
– Это невозможно, ваше императорское величество, орудия – трофей казаков, которых у вас называют «Георгис ашкерами».
– Так прикажи им, глупый али!
– Казаки – вольные люди и храбрые воины, они друг другу как братья и я их брат, а не повелитель и не хозяин. Они решают все сообща и по справедливости делят деньги за трофеи. Вот продать пушки они могут. Но у меня договоренность с императором Менеликом о том, что все современное оружие казаки продают только в казну.
– Я прикажу посадить тебя в яму, где уже сидит этот, как его – Лаф-рен…
– Лаврентьев?
– Да, Лаффрентыф, он был дерзок со мной, как ты сейчас, и поплатился за это, сын шакала! Может, ты хочешь сменять пушки на него, я слышала, что ты его уже раз обменял на Салеха?
– Нет, пусть сидит и дальше, он обманул меня и из-за него погибли хорошие люди. Но я спрошу казаков, за сколько они могут продать эти самые современные французские пушки. Такое орудие стреляет гранатой в пять килограммов на расстояние семь километров или почти два лье по-старому [35]. Если установить такое орудие в крепости, оно будет держать под обстрелом всю местность, которую видно отсюда.
Я отошел к казакам и сказал, что Лаврентьев сидит в яме и меня только что обещали туда запихнуть к нему в товарищи. Поэтому придется продать, но попробуем с 1200 золотых. Попросил пройти со мной Нечипоренко и грозно хмурить брови, а потом улыбнуться, ну что не сделаешь ради женщины, да и не крокодил она, а симпатичная такая дама с револьвером. Еще снимите с вьюков пулемет, что поновее, и разверните.
– Вот, ваше величество, геразмач казаков Аристарх-бей, – представил я казака, – братья согласны продать пушки по 1200 золотых 20-франковых монет за каждую.
– Вы с ума сошли, грешники! – Грозная правительница уже хотела кликнуть стражу.
– Не надо, ваше величество, так беспокоиться. «Георгис ашкеры» способны превратить в покойников человек сто за раз вот этими штучками, поэтому нам и пушки не нужны, – я достал из разгрузки под шамой лимонку. – Вот такой железный лимон убьет сразу десяток.
На просьбу посмотреть ответил отказом – неподготовленный человек убьет себя и окружающих этой штукой, но мы можем показать, на что она способна. Есть ли у них старая палатка или шатер, в котором не жалко сделать два десятка дырок? Принесли шатер на палке, и я велел его поставить в 30 метрах от нас на дороге. Нечипоренко, зная про мою руку, велел позвать лучшего гранатометчика. Спросил казака, сможет ли он забросить гранату в открытый полог.
– Да легко, выше высокородие, пусть только отойдут все, и баба пусть с лошади слезет – осколки-то веером разлетаются хоть и не далеко, но «береженого – бог бережет, а не береженого караул стережет».
Я попросил Таиту слезть с лошади, а то иногда осколки верхом идут, а если стоять здесь, то ничего не будет, они летят только на расстояние в 60–70 локтей. Галантно подставил руку, но императрица отказалась от помощи. Казак бросил гранату, она влетела в шатер, хлопнула, и я сказал:
– Пошлите посчитать дырки в шатре.
Вместо этого полотнище привезли сюда, и оно произвело должное впечатление.
– Да, ты прав, посол, это страшное оружие, такое маленькое железное яблоко может убить так много людей… А почему оно взрывается?
– Там внутри мощная взрывчатка, это мое изобретение и ее делают на моем заводе. Никакая страна мира не имеет такого оружия, а в Абиссинии я могу построить такой завод, и ваши ашкеры будут вооружены такими «яблоками смерти».
– Это меняет дело, посол. Да, я забыла поблагодарить тебя за красивую пурпурную ткань, я слышала, что ее тоже делают на твоем заводе? Пурпур – дорогая краска, наверно, ты очень богат?
– Да, ваше величество, пока не бедствую, хотя я трачу много денег на новые исследования. У меня была мысль завернуть другой мой подарок в эту ткань и так вам и подарить, то вас не было в Ставке и поэтому шелк был отдан в рулоне. Но теперь я могу исправить это, зная, что в груди такой красивой женщины бьётся сердце настоящего воина (вообще-то я что-то там «сморозил» про красивую грудь, не знаю, поняла Таиту мою оговорку или пропустила мимо ушей).
Я обернулся, и казаки подкатили пулемет.
– Это, конечно, не мое изобретение, но очень эффективное оружие, им, вместе с «яблоками смерти», я и разбил кавалерию Салеха, не потеряв ни единого человека.
Таиту заинтересовалась. Я стал пояснять, как вставляется лента, какие патроны используются: русские, такие как в наших винтовках. Императрица захотела посмотреть на действие оружия. Пошли к стене форта и с двухсот метров, проверив воду в кожухе, я дал очередь по стене. В земле крепостного вала сразу появились фонтанчики от пуль, и Таиту захотела сама попробовать. Бросив свою шаму на землю, чтобы императрица не запачкала в пыли своё платье, я стал показывать, где гашетка и как целиться (ну прямо Петька с Анкой из фильма «Чапаев»). Наконец, убедившись, что на стене нет зевак, разрешил стрелять: раздалась очередь, пули улетели «за молоком», пояснил, что прицел был очень высоким. Со второго раза все получилось. Встав на колено, помог императрице подняться и был удостоен милостивой улыбки. Принесли ящик и стали убирать пулемет. Объяснил, что его надо чистить, смазывать и смотреть, чтобы в кожухе была вода.
– Великая императрица, ну как, берете орудия по 1200 золотых, только деньги казакам надо платить прямо здесь, а то не отдадут.
Таиту решила поторговаться и предложила восемьсот. Попросил Нечипоренко нахмурить брови и отрицательно покачать головой. На девятьсот – тоже так же. А на тысячу сказал, чтобы соглашался, здешние трофейщики больше, чем пять сотен, не дадут. Когда предложили тысячу, Нечипоренко улыбнулся и кивнул головой. Сказал, что братья согласны, но деньги сейчас. Таиту крикнула казначея, и он вытащил из сундука, притороченного к верблюду, три увесистых мешочка. Мы поклонились и нам милостиво было разрешено продолжить путь.
