самом деле, то, что ты попаданка не столь страшно. Если, конечно, у тебя не имеется потаенных намерений по разрушению Иллота.
Только я подумала, что он шутит, как маг посмотрел на меня предельно серьёзно.
— Никак нет. — уверенно заявила я.
— Славно. Я так и полагал, — подмигнул он, и я запоздало поняла, что меня разыграли. — И как уже говорил, твое иномирное происхождение не столь страшно. Однако скрывать избранную невесту дракона — сродни государственной измене. Но здесь также существует важный нюанс. Раз ты сама отказалась от вступления в брак сиятельным, то мы с женой никак не можем быть обвинены в нарушении закона.
В комнате повисло молчание. Волнительное.
Первой его прервала мэтра Синтия.
— Так ты согласна остаться с нами, милая Эля?
Судя по голосу, женщину нисколько не смущала ни опасность пригреть у себя иномирянку-с-нечистым-замыслом-по-разрушению-мира, ни возможность быть обвиненной в государственной измене. Она искренне была готова принять меня в свою семью. Я так много об этом мечтала, так часто представляла, что однажды у меня появятся настоящие родители, что, сидя на том диване, меня вдруг резко захватили эмоции, сердце затрепетало и отчаянно захотелось заплакать.
С того дня, как я приняла предложение мужа и жены де Бурегун и стала называться их дочерью, прошло несколько месяцев.
Признаться, с самой первой минуты в их доме я ни разу не пожалела о сделанном выборе.
По иронии судьбы именно в новом для себя мире, я, наконец, узнала, что значит семья. И смогла ощутить в сердце ту непередаваемую радость, которая возникает, если тебе посчастливилось оказаться в кругу не безразличных к твоей судьбе людей.
Теперь мне хорошо известно, как проходит завтрак с родителями. Когда мать каждый раз с неподдельной заботой спрашивает, чего бы тебе сегодня хотелось отведать: блинов, оладушек, омлет с помидорами или пирожков. А получив ответ, тут же стремится воплотить все твои желания в реальность.
Отцу между тем не терпится покончить с вкуснейшими пирогами и увести тебя в библиотеку, где вы вновь приметесь изучать историю и законы местного мира. Затем он обязательно меня похвалит и посоветует еще парочку книг из своей огромной библиотеки. Несколько учебников я, скорее всего, утащу к себе в комнату и буду корпеть над ними, уютно утроившись с подушками на подоконнике.
Правда, волшебник всегда заботливо советует мне не переусердствовать.
— Ты быстро схватываешь, и за прошлый месяц усвоила чуть ли не большую часть программы, которую ученики Варской Академии проходят за первые полгода их обучения, — довольно хмыкнул вчера маг. — Но прошу, дочка, не стоит перетруждаться. И в ночные часы следует спать.
— А я сплю, — немедленно ответила я и встретилась с таким пронзительным взглядом, что пришлось быстренько потупить глаза и добавить, — Но не все ночные часы использую для сна… Некоторые чересчур сильно подходят для чтения.
Последовала минута тишины. Я не решалась поднять глаза, чувствуя себя виноватой, как волшебник шепотом произнес:
— Я знаю. Я в твои годы тоже ночами напролет сидел за книгами… Да и сейчас порой… — тут он запнулся и опасливо покосился на дверь, — Но есть очень славные люди, кто подобное поведение не одобряет. — он попытался добавить строгих ноток в свой заговорщический шепот, — И они неукоснительно правы.
— Да-да. — тут же смиренно согласилась я.
— Возможно, я перегружаю тебя информацией, и оттого ты…
— Нет, нет, отец, вовсе нет! — запротестовала я. — Напротив!
Он снова посмотрел на дверь.
— Недавно я убедил Синтию, что ей лишь показалось, будто в твоей комнате ночью горел свет. Но если она вновь что-то заметит, — он смешно округлил глаза и приложил ладонь ребром к шее, — Во всем буду обвинен я. И мне уже не отвертеться, Эль.
— Ох, впредь я буду осторожнее, отец.
— Ты имеешь в виду, что впредь ты будешь спать большую часть ночи? — засмеялся мэтр.
— Ну…да.
— Славно. Это я и хотел услышать. Что ж, давай-ка посмотрим, где мы вчера с тобой остановились.
Мне бесконечно приятна их забота. Однако, несмотря на то, что маг помог мне изучить довольно многое, я не намерена останавливаться на достигнутом и превращаться в ленивую бестолочь-дочь. Не знаю, как долго я смогу изображать из себя ребенка этих прекрасных людей, но на протяжении всего выделенного мне времени хочется сделать все возможное, чтобы они не были разочарованы иномирянкой.
После вкусного обеда мы обычно подолгу гуляем в саду вместе с Синтией. Она, в отличие от мэтра, учит меня не законам и истории Иллота, а рассказывает о правилах и манерах хорошего тона, которые приняты в здешнем обществе.
Мир чем-то похож на наше средневековье, но все же существуют отдельные нюансы. В основном они связаны с магией, драконами и другими созданиями, которых нельзя встретить на Земле.
Когда солнце начинает уходить за горизонт, мы с маленьким Товли садимся играть в пруит. Настольную игру, слегка напоминающую шахматы.
Мелкого невозможно обыграть. И временами это ужасно раздражает. Поганец настолько хорош, словно в его голову вшит искусственный интеллект самого высокого порядка.
Уверена, хитрюга каким-то образом жульничает. Но как бы зорко я не следила за ним во время игры, как бы не старалась поймать с поличным — у меня ничего не получается.
После его очередного выигрыша комната наполняется торжественным смехом победителя. Товли всячески старается подражать смеху мага, но по итогу он звучит так, словно не копирует отца, а намеренно и исключительно коряво его пародирует. В такие минуты мы с Синтией украдкой переглядываемся и стараемся не выдать собственного веселья.
По истечении громогласно выказанной радости следует горький и отчаянно притворный вздох малыша. А вместе с ним и фраза:
— Подумать только, я снова ее обыграл! Она совершенно бездарна, мэтр. Неописуемо пустоголовое создание.
Первые несколько раз я честно срывалась с места и гонялась за мелким засранцем, обещая доказать, что зря он позволяет себе столь невежливые замечания с иномирянами. Однако быстро поняла, что фраза произносится как раз-таки с целью побудить во мне всплеск негодования.
Хулигану просто нравится играть со мной в догонялки. А я наивно уподобляюсь детским шалостям.
Тогда я сменила тактику. Полностью перестала реагировать. И козявка сначала сник, а потом все чаще начал обращаться к магу, как бы невзначай уточняя, какое прозвище обиднее звучит: глупая тыковка или безмозглая свеклушка.
— Маринованный огурец, — со всей серьезностью отвечал волшебник, вызывая недоумение на маленьком очаровательном лице.
После этого замечания мелкий уже без всякого зазрения совести поворачивался в мою сторону, изучающе всматривался в лицо и вслух недоуменно рассуждал:
— Но она совсем не
