Так как бандиты ожидавшие своих сбежавших из ИК-16 товарищей сидели тут уже не первый день, то большую часть продуктовых запасов они естественно оприходовали. Еще у них была водка, но от нее мы сразу отказались. Алкоголь никому был не нужен. Он только мешает.
Помимо оружия, из не съестного с собой взяли спички, нож и три спальника.
А еще, следуя советам молодого водителя, Самарин сбегал обратно в машину и притащил оттуда какую-то коробку, с надписями на китайском языке. Одного вида мне хватило понять, что это сухой паек китайской армии. В то время, у СССР с Китаем отношения были не самые хорошие, а отягощало все еще и то, что Китай официально поддерживал оппозицию в Афганской республике.
Конечно, сухие пайки тогда тоже были иными и разительно отличались от современных. Да и от советских тоже. Конкретно в этой коробке оказалась большая, килограммовая банка тушенки и какие-то галеты. И пакет прессованного чая. Все.
Сначала брать ее не хотели, но перестраховались. Урду считал, что раз у нас теперь есть огнестрельное оружие, то мы легко сможем подстрелить какого-нибудь зверя и приготовить его на огне.
Быстро закончив все дела, мы выдвинулись в направлении видимого вдалеке главного ориентира. «Палец» — был далеко справа. Это означало, что блуждая в тумане, мы все-таки ошиблись и достаточно сильно сместились влево. По сути, мы просто ушли с маршрута, где и наткнулись на ту дорогу, а потом и на брошенные строения.
Благо спасенный нами водитель оказался нормальным парнем и рассказал, про общую обстановку в районе. В целом, тут особо ничего и не было. Только колония строгого режима, да небольшой поселок. А если бы мы продолжили идти все по той же дороге, то километров через сорок она привела бы нас к недостроенной обсерватории. Ее начали строить еще в начале семидесятых годов, но потом стройку заморозили, а затем и вообще забросили. Местные туда не ходили, но судя по всему, бандиты собирались именно туда. Вероятно, там можно было немного пересидеть, собраться с силами и отправиться на север, к границе с Кыргызской ССР. А дальше — куда душа пожелает.
Их план был прост и вполне себе выполним. Их бы не нашли и туман им был на руку. Но судьба сыграла с ними злую шутку — они случайно наткнулись на нас.
Примерно через сорок пять минут после нашего ухода, прилетела вертушка и начала кружить над сараями. Экипаж искал площадку для посадки, но место было не самым удобным. В конце-концов, Ми-8Т все-таки сел. Не взлетал он достаточно долго, но вскоре улетел. Видимо, то, что мы оставили после себя, удивило не только экипаж, но и инструкторов. Наверняка, будет какой-то резонанс… Впрочем, никого из нас это не волновало — мы просто сделали свою работу.
Кстати, мне грел душу тот факт, что вся группа разделяла мое мнение — никто не гнался за наградами. Может, это было так, а может просто никто не стал делать на этом акцент. В любом случае, мы пришли в разведку не за медалями.
Время шло, мы продолжали идти. Через несколько часов начало темнеть.
К счастью, тумана больше не было, поэтому хоть скорость продвижения и упала, но постепенно мы приближались к цели. Из-за погодных условий и крайне ограниченной видимости и всей этой «заварушки у черного сарая», мы потеряли время. Невзирая на усталость, нужно было его наверстать. Хотя бы немного.
Ближе к двенадцати ночи, мы все-таки остановились на ночлег. Дальше идти по темноте уже было опасно — ботинки проваливались в трещины между камнями, можно было сломать ногу или провалиться.
На приготовление пищи времени не тратили — всю дорогу потихоньку жевали вяленое мясо, которое оказалось не очень вкусным, зато калорийным. Заедали хлебом. Под конец, захрустели огурцами и немного суставами.
Спать легли на дне глубокой ложбины, у больших камней. Стало заметно холоднее. Ветра тут почти не было, к тому же нам удалось натянуть между валунов плащпалатку, уложить спальники на покрытые мхом камни. Костер развели из досок, которые тоже прихватили с собой. В общем, получилось вполне себе терпимо. Дежурство организовали по тому же принципу, что и раньше, но вынужденно упростили — один дежурит, остальные спят. Менялись каждые полтора часа. Подъем в шесть утра — нужно было дать больше времени организму, чтобы отдохнуть и набраться сил. Хотя, это все капля в море. Нам нужен был полноценный отдых.
Ночь прошла нормально. Лишь один раз где-то вдалеке пролетала вертушка.
Утром выдвинулись дальше.
По нашим подсчетам, за прошедшее время, мы прошли уже почти половину пути. Прошло чуть больше двух суток. Вот только чем дальше мы шли, тем сложнее становился путь. В двух местах пришлось спускаться по голым скалам — сюда бы веревку, но вся она ушла на то, чтобы связать заключенных. А до этого небольшой ее кусок раздербанили на то, чтобы изготовить силки.
Лазить по скалам в бушлатах и грязных берцах — то еще удовольствие. Был даже момент, когда Шут едва не спланировал вниз с двенадцатиметровой высоты. Это примерно то же самое, что и экстренно эвакуироваться с четвертого этажа на землю. Кости переломать — раз плюнуть. Конечно, нам приходилось действовать аккуратно, помогать друг другу.
В итоге сложный участок мы преодолели, но только для того, чтобы подойти к другому подобному участку. Кэп Игнатьев старательно изучал карту, но здесь весь рельеф местности был практически одинаковым — все сплошь изрезано скалами, спусками и подъемами. Прокладывать оптимальный маршрут становилось все сложнее.
Из-за постоянного нахождения в обуви — на ногах появились мозоли. Они постоянно давали о себе знать, но никто не жаловался.
Вскоре попалось достаточно большое ущелье, обойти которое было нельзя. Вот тут нам пришлось изрядно попотеть.
Перед тем, как лезть через очередное препятствие, решили сделать короткий привал и перекусить. У нас еще оставалось немного хлеба, сало и тот самый китайский сухой паек. Насчет него мнение, конечно, было неоднозначное.
Вообще, граница с Китаем достаточно далеко отсюда, но различные товары из Поднебесной, можно было встретить в любых уголках Союза, за счет обмена. Этим уже никого не удивить было нельзя, уж военных людей точно. Я помню, что когда в прошлой жизни служил на северном Алтае, так у нас с китайцами даже был обменный курс — две банки тушенки и банка сгущенки, на одну большую банку китайской мясной еды. Качество у нее было дерьмовое, наше оказалось куда лучше. Но наши все равно были в восторге — типа иностранная еда, круто же. А по факту, зачастую там были рога да копыта с жиром. Точнее, даже не так. Шустрые китайцы быстро наловчились делать два вида консервированного мяса — одно, качественное, для своих собратьев, а второе для обмена. Вот как раз второй тип и разлетелся по всему СССР. В самом начале его с радостью загребали, надеясь, что там что-то путевое, а по факту было одно сплошное разочарование.
К концу моей службы на эту китайскую говядину уж смотреть никто не хотел. Даже бродячие собаки и те, ели ее неохотно.
Сейчас же кушать нам хотелось, будь здоров, поэтому воротить носом не приходилось. По-братски разделив остатки хлеба и нашинковав ножом последнюю часть копченого сала, мы быстро употребили их все-таки приступили к галетам и тушенке.
Вскрывать банку вызвался — кто? Конечно же, Шут. Самый инициативный, спец по всему, что плохо лежит. Вот не совру, если скажу, что Паша Корнеев в каждой дырке затычка. Зато он был надежен, почти как швейцарские часы и с ним было весело. Пока он вскрывал банку, всю помял, погнул края и забрызгал все мясным соком. Материал банки — алюминий, но какой-то слишком уж мягкий. Явно косоглазые братья сэкономили не только на том, что в «коробке», но и на самой коробке.
Запах у мяса, кстати, был так себе. Вроде и пахнет, но не особо аппетитно. Собственно, это и натолкнуло меня на мысль, что нам попался именно тот самый экспортный вариант «для всех». Наконец, изрядно помучавшись, Паша ее победил. Ни вилок, ни ложек у нас естественно не было. Было два ножа — один наш, другой трофейный. Именно они и заменили всей группе столовые принадлежности.
