(Игорь Аббакумов)
Коняев (в. кн. Александр Михайлович)
— Пить! Воды! Нет! Чаю. Горячего с сахаром или вареньем… Много чаю… Два стакана.
И только когда ангел умчался за чаем, я начал приходить в себя. Интересно, в кого я все-таки попал? И почему два стакана чаю это много? И что это за барышня в белом фартуке и столь же ослепительно-белой косынке на русой голове? А личико у нее очень даже приятное… Стоп! Старый козёл! Соберись! У тебя информации гулькин хрен, а ты уже по бабам! Ну, был ты в молодости ходок, не без того! Ладно! Давай-ка, посмотрим и хоть крохи информации соберем… Во рту сушит безбожно! Точно! Мне говорили, что побочный эффект внедрения психоматрицы — обезвоживание. А еще меня из воды выловили! Вырвало, это потеря жидкости, опять-таки обезвоживание. В этой ситуации по инструкции ничего кушать пока нельзя. А вот горячее и сладкое питье — это как раз то, что доктор прописал. «Сандро»? Кто сказал «Сандро»? Так… а ведь что-то в голове осталось от предыдущего владельца? Осталось или нет? Ревизия! Здравствуй, память, к тебе приехал ревизор! Зеркало далеко! Нет, не дергаться! Нельзя. Никаких резких движений! Правильно! Когда попал — тонул, начал дергаться. Из-за этого и вырубился. Что-то было про перегруз нейронных соединений. Значит, если бы рядом кого-то не оказалось, то крышка мне была бы! Да! Карьера попаданца могли закончится, так и не начавшись. Пока несут чай, пытаюсь сосредоточиться. Раньше этот прием, похожий на медитацию, у меня очень даже хорошо получался. Так и есть! Если представить себе память в виде стеллажей с кирпичиками знаний, по мой стеллаж конкретно так покорежило, много кирпичиков разрушено, а какие-то исчезают прямо на глазах… Стоп! Можно ситуацию затормозить! Анализ! Вот эти воспоминания самые свежие, они и тают быстрее всего… Но мне нужны эти, они самые устойчивые, базовые… ничего, пока они не рассыпались…
Сейчас разберемся… И мозговые клетки, в которых сохранились воспоминания и знания, принадлежавшие старому хозяину этого тела, подчинились. Информация стала поступать непрерывным потоком. Перед его мысленным взором на невидимом экране появилось изображение. Нет, это не было похоже на киносеанс. Скорее на просмотр презентации с прикреплёнными к ней видеофайлами. Требовалось дополнительное усилие воли, дабы застывшие фигурки начинали двигаться и звучали голоса на русском, немецком, французском и английском языках. Но, почему я их понимаю?! В школе, по причине увольнения «англичанки», пришлось изучать немецкий, а уже позднее, в студенческие годы усердно штудировать «инглиш» и оттачивать умение перевода читая единственно доступную в киосках британскую газету «Морнинг стар», а уж как занялся научной работой, пришлось подтянуть на твёрдую четвертку с плюсом. Но вот французский оставался только на уровне текстов песен Шарля Азнавура, Мирей Матье и Джо Дассена. А кадры продолжали сменять друг друга причем строгой последовательности не было, как будто чья-то рука разрезала ленту диафильма на куски, а потом склеила в случайном порядке.
Твою дивизию, а что это, а что это за шкет, наряженный в полную военную форму, да еще и при сабле? Стоп, но это же я, тьфу, не я, а хозяин этого тела. А рядом ещё мальчишки, смотрящие на меня с плохо скрытой завистью и злобой. А этот бородач в генеральском мундире, усыпанном орденами? Он кладет свою тяжелую длань мне на плече, и я начинаю слышать его голос: — Не ссорьтесь, дети! Не дразните Сандро! А это папА?! И на этом месте изображение исчезает. Так, разберёмся. Значит я теперь никто иной как Великий князь Александр Михайлович Романов, дядюшка последнего Император Всероссийского и одновременно его будущий зять. Приплыли. Я конечно надеялся, что мне достанется более молодое тело, чем то, в котором я доживал свой век, но это перебор. Я теперь четырнадцатилетний мальчишка, принадлежавший к «кавказскому клану» Романовых. Правда, Император относился к нам с симпатией и выделял из прочих великих князей, но если он погиб при взрыве Зимнего, то значит наш статус упадет ниже плинтуса и Константиновичи во главе с «Николашей» не упустят свой шанс выжить нас со света, если не с белого, так из высшего это точно. Но тут опять включилась память Сандро и я вспомнил или точнее сказать узнал, что во дворце собрались практически ВСЕ Романовы, во всяком случае, из тех, кто находился не далее ста вёрст от столицы. А мой здешний отец, Михаил Николаевич, он жив? Мы должны были встретиться на набережной, но судя по всему, там уцелели далеко не все. Что же делать???? Но больше я ничего не успел подумать. Юный организм уже не мог не выдерживать насилия над и так пострадавшим телом и сознаньем и отчаянно требовал покоя. Тут подоспел чай, я с наслаждением глотал тоненькую струйку, коей горничная меня поила, а кто-то невидимый поддерживал мою голову. Но вот привкус чая показался мне несколько странным, но я не успел ничего спросить, ибо глаза закрылись и наступил сон. Последнее, что уловил мой слух были слова: «Я добавил немного лауданума. Ему нужен покой… Абсолютный покой».
Конюхов (в. кн. Михаил Николаевич)
Это не сон! Б…дь! Это не сон! Проснувшись, ловлю себя на использовании Великого и Могучего в исключительно матерном варианте. А что вы хотите? Три раза ущипнул себя и две затрещины отвесил. Синячищи будут! И не проснулся! А я был уверен, что это все сон — галлюцинация, на худой конец, что очнусь и всё вернётся на круги своя. Вчерашний день? Я и принял его как сон! Я игрался в него, как будто играю в компьютерную игру, вы разве никогда не примеряли на себя тогу римского императора или треуголку Наполеона? Лично мне нравилось в виртуальный ранец положить маршальский жезл. Я предпочитал играть Мюратом. Лихой рубака был когда-то. Игр таких, псевдоисторических, до чертиков и больше! Вот я и отыграл… Поражала разве что реалистичность картинки и нереалистичность происходящего. Картинка была настолько настоящей, что мне стоило огромных сил удерживать свое сознание в игровых рамках. А помогало этому то, что ни в какой реальности не могло быть такого взрыва в Зимнем дворце. Да, я хорошо помнил, что Халтурин заложил в печку на первом (точнее, подвальном или цокольном) этаже два-три пуда динамита, который был создан революционерами-химиками в подпольной лаборатории. Но в результате взрыва пострадало только несколько залов, рухнули кое-где перекрытия, но даже фасад дворца остался цел, не считая вылетевших окон, разумеется. Таких разрушений быть не могло! Вот это и спасло мой мозг и не дало сойти с ума моментально! Теперь понимаю, что досталось-то преизрядно. Всем! Я еще какое-то время был оглушенный, прохрипел только: «Пить!» Это я точно помню. И воду принесли. Потом один из доброхотов поднес флягу с чем-то забористым, но от аромата крепкого алкоголя чуть было не вырвало, еле успокоил разбушевавшийся организм! Закашлялся и потребовал еще воды. Но кто-то догадался поднести чаю, этот кто-то вообще оказался расторопным малым — его работники самовар притащили еще до оцепления и отпаивали горячим чаем уцелевших. Надо узнать, кто это был такой… Я видел, что работники — здоровые мужики оставили самовар на трех девиц, одетых в теплые одежды, которые возились с колотым сахаром и заварочником, а сами бросились к развалинам, вытаскивать, вот только инструмента у них не было никакого! После чаю ко мне вернулся слух и голос стал более… четкий… вот, правильное слово! Понял, что я какой-то начальник, большой чин, скорее всего, но видя, какой тут бардак творится стал давать приказания, тем более, что появились преображенцы. Почему они? Так форма… ее не спутаешь, тем более мне нельзя такие вещи путать!
— Егор! (Стоп! Откуда я знаю, что это Егор? Даже так: Егор Рачевский, мой секретарь?) Егор! Преображенцев в оцепление ставь! Никаких улик исчезнуть не должно! Из зевак, что целы отобрать — пусть раненых собирают… Инструмент нужен! Лошади нужны! Вот! У Исакия извозчики стоят! Всех сюда! Пусть часть раненых увозят. Всех в военный гошпиталь! Всех! А самые крепкие кони сюда — помогать завалы растаскивать! Инструмент нужен!
