Она элегантным жестом откинула назад заплетенную тонким колоском косу и присела на лавку напротив гостеприимного хозяина.
– А я вам пирожков напекла! Уж не сочтите за наглость, но вы сегодня пострадали от моего петуха. Вы уж простите, Кондрат Егорыч, не доглядела! И примите, так сказать, угощеньице в качестве компенсации за причинение вреда здоровью!
Сосед скосил сонные глаза к носу, и Снеженика могла поклясться, что слышит, как со скрипом поворачиваются в его черепе ржавые шестеренки. На лице его отразилось недоумение, плавно переходящее в чувство собственного превосходства. Ни слова не поняв, но почуяв в речах гостьи уважение к его персоне, Кондрат Егорыч подобрался и важно поддержал разговор:
– Дык... Я... И... Воооо! – он многозначительно потряс указательным пальцем, а Снеженика тут же подхватила диалог:
– Ой, и не говорите, Кондрат Егорыч! Вы человек уважаемый, интеллектуального труда, и дело свое знаете, и к животным особый подход имеете! Не то, что некоторые, чуть что – сразу за топор... – при этом она даже не посмотрела в сторону Димитрия, да она за все время вообще на него даже взгляда не бросила, словно и не было его в избе.
– Нуу... – гордо задрал нос пастух, величаво соглашаясь с каждым ее словом и, преполненный чувством собственного достоинства, значимо закончил фразу: – Дык!
– Вот и я удивляюсь, – снова подхватила Снеженика. – И у такого почтеннейшего человека – такой сын некультурный! Никакого же уважения ни к чужому имуществу, ни к слабому полу! Нехорошо это!
Кондрат Егорыч удивился, но словам гостьи внял. Даже попытался оказать содействие.
– Уть! – погрозил он пальцем сыну, безрезультатно пытаясь приподняться и стукнуть кулаком по столу, но потерялся в пространстве и бухнулся обратно на лавку.
– Ой, беда, беда... Как говорится: в семье не без... ну, вы меня поняли... – посетовала Снеженика. – Ну да ладно, пойду я! – спохватилась она, поднимаясь. – Веселый вы человек, Кондрат Егорыч, разговорчивый! Всегда приятно пообщаться с интересным собеседником. Вы закусывайте, закусывайте, а за тарелкой я завтра зайду!
Она все так же не глядя выдернула шубейку из рук так и не двинувшегося с места Димитрия, словно он простая вешалка для одежды, и добавила с порога:
– Я вам завтра щец принесу, Кондрат Егорыч! А то сын-то у вас непутевый, так и с голоду помереть недолго. И сам готовить не умеет, и жениться не спешит. Нет, понимаешь, никакого понятия, что отец пожилой, уставший труженик, за ним уход надлежащий нужен... Только о себе и думает, а я читала, в вашем возрасте отдых полезен и витамины.
При последних словах Кондрат Егорыч согласно мыкнул и, расчувствовавшись, потянулся за бутылью, справедливо расценив, что тост получился на славу.
Димитрий вышел на крыльцо вслед за Снеженикой.
– И когда же ты, Глафира, читать выучилась? – недоверчиво вопросил он. – То бэ да мэ сложить не могла, а то читала она! Того и гляди в земской управе заправлять станешь!
– А много ль ты обо мне знаешь? – поправляя платок, зыркнула глазами она. – Это ты ни бэ ни мэ сложить не можешь, а я могу и написать!
Она подхватила прутик от веника и красиво вывела на серебрящимся под луной сугробе «Димитрий – дурак».
– Спокойной ночи тебе, сосед! – и, вильнув бедрами, скрылась в соседнем дворе, оставив недоуменного парня разбирать ее послание.
Глава 16
Снеженика вышла на крыльцо. Утреннее, по-весеннему яркое солнышко золотило чуть подтаявшие дорожки, осевшие сугробы и влажные ветки деревьев, по которым скакали и орали, силясь перекричать друг друга, неугомонные воробьи. Она прищурилась и посмотрела на небо – голубое, без единого облачка. Вдохнула полной грудью утреннюю прохладу и улыбнулась – красота-то какая! И ведь жили же люди раньше: и снег искрящийся, и воздух свежий, и небо голубое! Хотя... Может в своем времени она этого просто не замечала?
Она обняла двумя руками пустое ведро и неуверенно потопталась на крыльце. Сегодня предстояло испытание – знакомство с Ночкой. Данная зверюга вменялась ей бабкой Анисьей как главная обязанность, и деваться было некуда.
Девки весь вечер наперебой рассказывали, что ничего там страшного нет: корова – как корова, да только на душе у Снеженики было неспокойно. Про коров она читала, что животные они не хищные, и уже это немного вселяло надежду, что сегодняшний день закончится без жертв.
Вообще с девчонками ей очень повезло. За умеренную плату в виде перешитого тулупчика или сказки про Красную шапочку с ними можно было договориться о чем угодно, а уж поделиться небогатым опытом, последними сплетнями, да надавать бесполезных советов они готовы были и бесплатно, только успевай слушать.
Дверь тихонько скрипнула, и на пороге появился заспанный Звездоцап. Тот факт, что он теперь петух, по его мнению, ни в коем случае не обязывал его встречать рассвет, поэтому спал он досыта, а свои дела по привычке выходил справлять на улицу, чем несказанно удивлял стариков. Он лениво потянулся и проковылял к ближайшему кусту.
Снеженика весело спрыгнула с крыльца и побрела к сараю. До земли зачищенный двор возле дома соседа не оставлял сомнений – ее сообщение Димитрий прочитал. При мысли о нем на сердце потеплело и стало весело. Проснулся интерес и азарт охотницы. Снеженика потерла ладошки: то-то еще будет, Димочка, ты только подожди!
Вообще-то без девчат соваться в коровник она не планировала, но те задержались в избе, чтобы помочь вечно ворчащей бабке Анисье, и Снеженика решила рискнуть. Подумаешь – корова! Не ягуар же!
Едва отворив дверь сарая, она взвизгнула и выронила ведро. В коровнике дрались коты: рыжий безусый бабки Анисьи и серая пиратская морда какого-то бродяги. Коты выкатились прямо ей под ноги и встали в боевую стойку.
«Нга-нга-нга!» – теряя слюни, заявил пират, но рыжий в долгу не остался: он завел уши назад, запушил хвост и взвыл: « О-о-о-о! Мня!»
– Чтоб тебя! – согласилась с ним Снеженика, поспешно забегая в сарай.
В коровнике пахло скотиной и навозом. Снеженика поморщилась. Особенно сильно воняло из загона с козами. Хорошо, что туда ей было не надо, поэтому она развернулась в сторону стойла и тут же вляпалась в жирную коровью лепеху.
– Фууу, – пробормотала она, вытирая грязный валенок о солому, с трудом сдерживая желание все бросить и убежать в избу. Но бабка Анисья житья не даст! Все твердит, что она должна усвоить какой-то урок, чтобы домой вернуться. Эх, знать бы, что же это за урок!
Остатки настроения улетучились, когда она заглянула в стойло. Огромное, черное как ночь, рогатое чудище, стояло в загоне и что-то лениво жевало. Оно равнодушно, прямо как Димитрий, скользнуло по ней глазами и мотнуло головой, лизнув мясистым языком собственный бок. Тягучая нитка слюны упала на солому, а чудовище ткнулось носом в пустую кормушку.
Снеженика так и замерла, не в силах двинуться. Какая же это корова? Это же демон из преисподней! Того и гляди перепончатые крылья расправит за спиной!
Дверь сарая громко скрипнула.
– Ну как тебе? Нравится? – весело поинтересовалась Дуняшка.
– А чего она... такая большая? – с трудом выговорила Снеженика.
– Обычная, – пожала плечами Дуняшка. – Значит, смотри! – деловито продолжила она, окрыленная осознанием, что сейчас она главная. – Сначала надо ей мешанку дать. Вот так!
Она что-то замесила в большом тазу, добавив туда теплой водицы, что принесла с собой и, щедро сдобрив картофельными очистками, подсунула эту вкуснятину Ночке. Та довольно захрустела угощением, а Дуняшка пригласительно кивнула:
– Вот теперя можно и доить.
Она отобрала у оторопевшей Снеженики ведро, подставила к боку коровы кривую скамеечку и предложила:
– Давай!
В другое время Снеженика уже бежала бы прочь и волосы назад, но теперь очень хотелось домой, и выбора не было.
Она осторожно присела на табуреточку и с глазами, полными ужаса, уставилась на упругое коровье вымя. Потом вскочила обратно.
