Если же рассматривать вопрос усиления русского флота в геополитической плоскости, то окажется, что в сложившейся международной ситуации он, как бы это парадоксально не звучало, становился для империи даже важнее нежели сухопутная армия. Просто потому, что каких-то реальных противников в Европе у нас фактически не осталось. Да Франция все еще была очень сильна, а учитывая брак Альбертины Наполеоновны с испанским королем Хуаном III и последовавшее после этого сближение двух стран с явным прицелом Парижа на перехват у Испании остатков ее развалившейся колониальной империи и экспансию в Африке и Юго-Восточной Азии, могла стать еще сильнее.
Однако на данный момент русская армия была объективно сильнейшей и, наверное, смогла бы потянуть войну вообще против всех остальных европейских стран вместе взятых, чего проверять я конечно не собирался.
Другое дело — война на море. Всего за тридцать лет Россия превратилась из классического «хартленда» — континентального государства — даже не в «римленд» — морское государство — а в нечто большее. Интересы империи теперь простирались во все уголки земного шара и требовали защиты. А иногда и нападения. Пока ни стратегической авиации ни РВСН под рукой не было, единственным родом войск, способным считаться такой себе «длинной рукой» был флот. И нет ничего удивительного в том, что фокус моего внимания незаметно сместился с дивизий и корпусов на корабли и эскадры.
В мире меж тем продолжали происходить события, которые влияние на которые я мог оказывать лишь опосредовано.
Египетский шах Мухаммад Али вторгся в Ливию и практически без сопротивления занял Кириенаеку, восточную провинцию этого осколка Османской империи. Одновременно с этим — видимо между Александрией и Парижем заранее была заключена какая-то договорённость, о которой мы могли догадываться лишь постфактум — в порту Триполи высадили десант Французские войска, заявив тем самым претензию на установление контроля над западом Ливии. И это при том, что боевые действия в Алжире и Тунисе все еще продолжались, хоть и в гораздо меньшем объеме нежели раньше.
Одновременно в Египте наконец приступили к строительству Суэцкого канала, которое обещало растянуться на добрые десять дет. И это в самом оптимистичном варианте.
Франция вообще демонстрировала сумасшедшую активность в плане захвата новых колоний. Одновременно с экспансией в Африке галлы принялись расширять свое присутствие в Юго-восточной Азии. Пока сломить сопротивление Вьетнама — или как сейчас называлось это государство Дайнама — французам не удалось, но на побережье они уже закрепились, и не было ни капли сомнений в том, что лягушатники вьетнамцев рано или поздно дожмут. В другой истории дожали, и не было ни единой причины, почему эта Франция, которая выглядела куда как сильнее своего аналога из другой истории, могла бы потерпеть тут неудачу.
Кроме Вьетнама французы принялись «втыкать флаги» в острова Полинезии, чем вызвали одновременное раздражение в Петербурге и Лондоне. Британцы считали эту часть Тихого океана своей и готовы были мириться с присутствием союзников-голландцев, но не французов. Я же видел в любом приближении потенциальных противников к Гавайям угрозу для господства России в этой стратегической точке, что побудило отдать приказ на занятие Тихоокеанским флотом островов Гилберта и Маршалловых островов, что формировало такой себе периметр безопасности вокруг сферы влияния русского флота в северной части Тихого океана. Да и просто 19 век был последним моментом истории, когда на карте оставались «ничейные» куски земли, глупо было бы не воспользоваться моментом.
Восстание против испанского владычества началось на Кубе. Пока было не понятно, чем все это закончится, но то, что за повстанцами торчали уши янки, не было ни тени сомнения. Провалившись с экспансией в Мексику, американцы принялись расширять свою сферу влияния на другие направления и, видимо, после «победы» в Канаде, авторитет европейских государств для Вашингтона окончательно сошел на нет.
Очередная гражданская война началась в Венесуэле, Аргентина продолжала подгребать под себя пустующие ранее земли на юге в центре континента, впрочем, бесконечными войнами в Южной Америке вообще было сложно кого-то удивить. Островком относительной стабильности тут было Чили и то только потому, что большинство крупных игроков были заинтересован закупке местной селитры.
Испанцы неожиданно — я предполагал, что это уже французы постарались, — начали боевые действия в Эквадоре. В Мадриде не смотря на все заявления так и не смирились с потерей колоний в Южной Америке и очевидно решили воспользоваться очередным моментов нестабильности, чтобы присоединить к удерживаемой за собой провинции Гуаякиль остальную часть Эквадора. Пока боевые действия велись весьма вяло, но я был уверен, что в случае реальной эскалации на помощь соседу придет как минимум Перу. Просто по причине географии — в случае падения Кито, сомнений в том, кто будет следующим, в общем-то не имелось.
В Японии на 52 году жизни был отравлен 12 сегун из династии Токугава — Иэёси. Совершенно не приспособленный к самостоятельному правлению человек, всю первую половину жизни находящийся в тени правившего более сорока лет отца, оказался не готов разгребать ту кучу внутриполитических проблем, которая досталась ему от предшественников. Не сумев ни полноценно бороться с переменами ни возглавить их, Иэёси Токугава стал первой жертвой, начавшейся после его смерти гражданской войны между сторонниками сегуната и приверженцами идеи возвращения полноценной власти императору. Война продлилась два года и завершилась поражением клана Токугава. Дальнейшие реформы административного аппарата и последующая вестернизация островного государства стала известна в истории как «реставрация Комэй» по тронному имени правящего в тот момент императора Осахито.
Где-то на юге Китая в провинции Гуандун словив на фоне нервного истощения и, возможно, курения опиума религиозный приход начинает преподавать новое учение человек по имени Хун Сюцуань. Очень быстро в его веру — основанную на христианстве, но очень и очень далекую от канонического учения — начинают переходить тысячами, целые деревни отказываются от старых традиций и начинают жить по заветам самозваного князя неба. Занятое миллионом собственных проблем правительство в Пекине даже и представить себе не могло, что этот человек станет причиной краха, существующего уже триста лет миропорядка.
А на севере Индии британские войска потерпели тяжелое поражение в битве при Мундхи от армии сикхской империи. Отлично обученная и вооруженная современным оружием — не будем показывать пальцем на того, кто им его поставил — сикхская пехота оказалась по боевым качествам не хуже красномундирников и значительно лучше туземных войск, набранных их местных покоренных индийцев. Британцы за одно сражение потеряли пять тысяч человек убитыми и пленными, сумев спасти только кавалерию. Дорога на Дели была фактически открыта и кто знает, чем бы все это дело закончилось, будь сикхские генералы чуть увереннее в своих силах…
Британцы же в итоге были вынуждены в срочном порядке заключать невыгодное для себя мирное соглашение, фактически признавая сикхское государство «цивилизованным» и «равным». Фактически битва при Мундхи поставила точку в колониальной экспансии Британии на данном направлении, потом было еще много войн, восстаний и прочих интересных событий, сикхи то попадали в зависимость от Лондона, то вновь обретали полную свободу, но окончательно европейской колонией — так же как и соседний Пуштунистан, и в отличии от расположенного южнее государства Белуджей — так и не стали.
Интерлюдия 2
Действо на сцене достигнув кульминации катилось к своему логическому завершению. Принцесса была спасена и выходила замуж за добра-молодца, зло оказалось повержено, добро торжествует. Второстепенные персонажи, разодетые в вышитые золотом и серебром кафтаны, принялись водить хоровод вокруг центра сцены, где на небольшом возвышении стояли Руслан, Людмила и князь Светозар. Вся постановка прямо дышала на зрителей дороговизной. Богатые костюмы, шикарные декорации, продуманное световое сопровождение, лучшие музыканты во главе с известным столичным дирижером. Представление было организовано на самом высшем уровне.
