— Дайте мне попробовать, — не очень уверенно предложил я и присел на корточки рядом с мальчонкой. Господи, тощенький какой! Ножки как спички. А как перепугался галчонок. Аж губы побелели. И трясется мелко-мелко. Наверняка родители про норманов рассказывали. Мол, вырвались дьяволы из преисподней… Если бы его медведь схватил, и то меньше бы испугался.
Я полез в сумку, вытащил завернутый в холстину кус пчелиных сот со старым засахарившимся медом. Вынул нож, чтобы отрезать… Детеныш затрепыхался, глазки вообще закатились… Блин, не подумал. Быстро отмахнул дольку, спрятал нож, а сладкое сунул мальцу прямо в ротик. Он сначала не понял, потом облизнулся, изумленно уставился на меня…
— Ешь, — произнес я по-французки. — Ты. Вкусно.
Мой словарный запас — слов двести. Грамматика с синтаксисом — вообще на зачаточном уровне.
Да, сладеньким их нечасто балуют, сразу видно. И тут малец меня удивил. Оторвал часть пайки и отдал девчушке. Ну молодец! На таком нервяке, а подумал о сестренке.
Купил меня карапуз.
— Отпусти его, Витмид, — распорядился я.
Варяг разжал пальцы. Мальчонка дернулся всем телом. Бежать. Но глянул на сестренку (ее Витмид держал по-прежнему) и остался на месте, заработав еще один бонус. Хотя удрать бы ему всё равно не удалось. Среднестатистический варяг пробегающую мимо кошку за шкирку поймать может, не то что какого-то мальца.
— Бояться нет, — сказал я и погладил его спутанным волосенкам. Он опять перепугался. Зажмурился, головку в плечи втянул… Но жевать не перестал.
— Ты видеть люди, овцы, коровы? Шли здесь. Ты видеть?
Пацанчик подумал и быстро кивнул.
— Овцы?
Кивок.
— Коровы?
Еще кивок.
— Свиньи?
Нет, свиней не было.
Наши тем временем устраивались на земле. Привал. В строю — только Витмид, контролировавший детей и Харра, которому Трувор оставил на страже.
— Люди? Много? Сколько? — Я для наглядности позагибал пальцы. — Раз, два…
Внезапно пацанчик ожил, заговорил быстро, быстро…
— Не понимаю… Говорить быстро не надо…
В итоге выяснилось следующее: стадо, действительно, было. Овцы и коровы. Возможно с быками, я не уточнял. Много-много. Людей тоже много. Больше, чем нас. С оружием. Прошли часа два-три назад. Это я прикинул по положению солнца.
Гнали скот туда, где живет много больших людей и где большой забор. Более точно установить не удалось. Дефицит слов.
— Спроси его, где их селение? — потребовал Крыыт.
— Зачем?
— Ты спроси!
На вопрос: где живешь, малец ответил неопределенно. Видно, не хотел выдавать своих. Еще один бонус с моей точки зрения. С моей, но не Крыыта.
Я перехватил руку с ножом в сантиметре от пацанчикова уха.
— Сдурел?
— А то я не вижу, что он не хочет говорить.
— А ты бы на его месте сказал?
Эст удивился. А причем тут он? Ну да. Есть источник информации. И стандартная средневековая методика ее получения. Только на кой хрен мне знать, где живет семья малышей? Судя по их прикиду, его родичи отнюдь не жируют.
— А мне его родичи и не нужны, — сказал Крыыт. — Если он скажет, где живет, значит о том, что нам нужно, тоже не соврал. Если его немного порезать, он скажет правду.
— А если тебя немного порезать, Крыыт, ты станешь немного красивее, — сказал я.
Развалившийся на травке Свартхёвди гоготнул.
— Это так, — подтвердил он. — Но чтобы сделать красавца из тебя, братец, «немного» не обойдешься.
Крыыт тоже ухмыльнулся. Он не садист. И с чувством юмора — нормально. Допрос веду я. И как это делать — решать мне.
— Это всё, Волчок? — поинтересовался Трувор. — Тогда хватит валяться. — Витмид, заканчивай и побежали.
Витмиду дополнительных объяснений не потребовалось. Он знал, что нужно сделать. Все знали. Кроме меня. Я бы тоже сообразил, но после истории с Вихорьком, которого наши приняли нормально, как то расслабился.
Витмид снова сцапал мальчонку. За волосы. Схвати он его за рубаху, я, может, и опоздал бы, потому что смотрел в другую сторону. Но пацанчик взвизнул, и я успел среагировать. Прыгнул и мертвой хваткой вцепился в запястья Витмида за миг до того, как головенки детей столкнулись.
— Отпусти их! — прорычал я.
— Ты что, Волк? — поинтересовался варяг. Он вообще очень спокойный мужик, Витмид. — Хочешь сам их убить?
Но рук не разжал. Мальчишка тоненько пищал. Как котенок. Девочка молчала. Только глядела на меня огромными, полными ужаса глазищами. Понимала ли она, что происходит? Или решила, что я задумал что-то похуже, чем просто лишить ее жизни?
— Мы их отпустим, — твердо произнес я. — Ясно?
— Сдурел?
— Отпусти их!
Руки у Витмида — как клещи. Но и у меня теперь такие же. И я знаю, куда нажать.
Было бы оружие, варяг не отпустил бы. Но детишки — не оружие.
Тиски разжались, детишки попадали на траву, а Витмид оскалился. Глаза его сузились. Я его конкретно обидел. Дело не в том, что я сделал ему очень больно. Никто не вправе приказывать варягу, кроме его вождя. То, что я сделал — это оскорбление.
Но мне было наплевать! Толчок в грудь — и Витмид отшагнул назад. А я оказался между ним и малышами.
Есть вещи, которые воины делают автоматически. Например, реагируют на оскорбление. Плевать, что мы — на марше, а вокруг могут быть враги. Даже на корабле Витмид отреагировал бы так же.
Миг — и его меч смотрит мне в переносицу…
Миг — и рядом со мной образовался Свартхёвди, прикрывая меня щитом. Берсерк даже в обычном режиме чуток быстрее, чем прочие. Он тоже действовал автоматически. Угроза мне — немедленное вмешательство. Из-за чего мы повздорили — плевать! Позже он может высказать мне всё, что думает. Но сначала не даст меня убить.
Трувор чуточку запоздал. Он всё-таки не берсерк. Но в ключевой момент всё же оказался между нами и Витмидом, грозный, как сам Перун.
— Вы мухоморов объёлись? Убрать железо!
Витмид тут же успокоился. Теперь защита его чести — на Труворе.
— Ты приказал задавить щенят, Волк не дал, — наябедничал он. — Ударил меня.
Сердитый Трувор — неприятное зрелище. Даже, если не знать о его прозвище.
— Говори!
— Их нельзя убивать!
— Почему?
М-да. Разумных объяснений-то у меня и нет. Разумных с точки зрения викинга.
— Нельзя и всё! — выпалил я.
Разумных доводов нет, так что придется давить эмоцией.
За спиной опять пискнул пацанчик. На этот раз его схватил Крыыт.
— Нельзя убивать! — Максимальная убежденность в голосе. — Будет беда.
— Что еще за беда может случиться от смерти этих червячков? — изумился Трувор.
— Не знаю. Я сказал. Решать тебе.
Вот это правильные слова. Решать по-любому Трувору, коли он — старший. Но теперь он задумался. Как-никак у меня репутация колдуна.
— А если они расскажут о нас? — Это Руад. Резонный довод. Но не решающий.
— Кому? Родичам? — Я усмехнулся. — Только не говори мне, что боишься черноногих землепашцев! Пусть рассказывают, нам-то что?
— Это могут быть не только пахари, — поддержал Руада Рулаф.
— Ну да, — я ухмыльнулся еще шире. — Какой-нибудь местный хёвдинг узнает, что на его земле появились страшные норманы. Медвежонок, как ты думаешь, что он сделает?
— Запрется в своей усадьбе и будет молиться Белому Христу, чтобы мы его не нашли, — не раздумывая ответил Свартхёвди.
Я услышал, как за моей спиной Крыыт поставил детишек на землю. Оно конечно проще — зарезать. И не беспокоится. Но о чем беспокоиться? Народ у нас подобрался сообразительный.
Я развернулся. Малыши тихонько лежали на травке. Я поднял детишек. Пацанчик был легонький. Не тяжелее зайца. А девочка еще легче.
— Ты иди домой, — велел я. — Она, — кивок на сестру. — Иди домой. Ты о нас — не говорить никому. Скажешь — я знать. Я — волшебник. — Вообще-то я не знал, как «волшебник» по-французки, так что произнес кальку с английского — магициан. Но, похоже, малец понял. — Ты скажешь, она скажет — мы придем, убьем всех! Ты понял?
Малец кивнул.
— Бегите!
Повторять второй раз не пришлось. Пацаненок схватил сестру за руку, и они порскнули в лес.
Побежали и мы.
— Всё же хорошо, когда рядом тот, кто слышит богов, — уважительно произнес мне Медвежонок. — А что за беда могла приключиться, Ульф?
— Уже не приключится, — пропыхтел я. — Так что не важно.
Надеюсь, когда придет пора окончательного расчета, там наверху зачтут мне спасение этих крошек. А если это будут хоромы Одина, то вряд ли мне поставят в вину такую мелочь.
Глава десятая,
в которой герой проявляет не только доблесть, но и сообразительность
Мы настигли их слишком поздно. Когда часть стада уже скрылась за большим забором, о котором говорил маленький франк.
Мы увидели его, когда кончился лес. Изрядный забор, надо отметить. Деревянный, но метра три высотой.
