— Эти неверные добрались до Топкапы! — старческий женский голос заставил меня навострить уши. — Чудом семья Султана Ибрагима не пострадала! Жаль только Кёсем Султан, хорошая была женщина, всегда бедняков спасала от голодной смерти… — вещала торговка лепёшками.
Моё сердце чуть не остановилось. Пустота и опустошение, слёзы и боль. Валиде, как же так?!
— И Великого Визиря убили… — вторила другая хатун, покупавшая лепёшки у торговки. — Вот беда! Беда на всю империю! Ну, хоть от янычар избавились, теперь никто тебя грабить не будет, хатун! Но вот султаншу и пашу очень жаль…
Я едва сдержала слёзы. И Кеманкеш…
Я дождалась, пока Церен поест, после взяла девочку за руку и направилась во дворец. Внутри была холодная пустота, и только новорождённая дочь и рядом идущая Церен, заставляли меня двигаться дальше.
Мы долго не могли подобраться к дворцовому комплексу, всё было завалено трупами. Воины в зелёной униформе убирали тела и вывозили их на телегах за пределы столицы. Я боялась подойти к ним и попросить помощи. Вдруг, среди толпы зевак скрываются родственники погибших янычар, желающие мне смерти?
— Шивекяр Хатун… — Церен начала дёргать меня за подол коричневого платья своей матери. — Когда мы придём во дворец? Тут так плохо пахнет…
Мои глаза блуждали по залитым кровью улицам, по бездомным и сиротам. Смерть заполонила столицу Османской империи, но дала надежду на то, что в ближайшем будущем больше не будет бунтов против династии. Янычары не будут грабить торговцев, не будут представлять угрозу простым горожанам. Султан Ибрагим уничтожил воинов, которые кусали руку, кормящую их столетиями. Смерть янычар подарила многим надежду на светлое будущее. Но не всем.
Я зацепились взглядом за человека в чёрной униформе, когда уже почти отчаялась. Мужчина слез с лошади и что-то стал обсуждать с воином.
— Хусейн Паша! — я выкрикнула не очень громко, но мужчина обернулся. Его глаза расширились от удивления, он отослал собеседника прочь и дал знак воинам, чтобы те пропустили меня.
— Шивекяр Хатун, слава Аллаху вы живы! Повелитель думает, что вас убили! И…
Плач ребёнка оборвал речь паши, он внимательно смотрел, как я отодвигаю плащ в сторону и показываю ему малышку.
— Фэй Султан.
Мужчина улыбнулся и помог мне забраться в карету. Церен прижалась ко мне, в страхе смотря на Хусейна Пашу, сидящего напротив нас. У этого мужчины было не очень дружелюбное выражение лица, но в его преданности я не сомневалась. Он командовал флотом империи и был предан династии, как никто другой.
— Несколько часов назад во дворец привезли тело, госпожа. — Хусейн был хмур. — Лицо хатун было сожжено, но так как на ней были ваши украшения, повелитель подумал, что это вы. Он никому не позволил прикасаться к трупу.
— Это женщина — Фэй Хатун, паша, мать малышки Церен. — Я крепко прижала к себе девочку, осознавшую потерю матери и в страхе цепляющуюся за меня как за последнего знакомого ей человека. — Фэй Хатун помогла мне родить, а после пожертвовала собой, чтобы мы выжили. Я хочу, чтобы её достойно похоронили, паша.
— Я всё сделаю… — Хусейн кивнул, внимательно разглядывая мою маленькую спутницу.
Глава 10. Пилаф раздора.
Прибыв во дворец, я в спешке передала Церен в руки своих личных служанок Сафие и Елены, после чего умчалась в главные покои. Стража хотела доложить о моём приходе султану, но увидев у меня на руках младенца, мужчины молча открыли дверь. Я вошла и увидела Ибрагима. Повелитель стоял и смотрел на труп обезображенной Фэй Хатун и молчал. В его глазах не было страха и боли, лишь неверие, непонимание и отрицание.
Сколько султан уже так стоит? Несколько часов?
— Ибрагим… — тихо позвала я мужчину и сделала несколько шагов в его сторону.
Повелитель медленно повернул голову, он несколько раз моргнул, протёр уставшие воспалённые глаза. За считанные секунды лицо мужчины преобразилось, он широко улыбнулся, неподъёмный груз упал с его плеч.
— Сахарный кубик! — Ибрагим крепко прижал меня к себе, но тут же отстранился, когда услышал тихий плач младенца. Султан уставился на меня удивлённо и в тоже время радостно.
— Фэй Султан… — я широко улыбнулась, представляя дочь её отцу. — Что значит — возвращение; добыча, трофей.
— Добро пожаловать домой, моя маленькая Фэй! — Ибрагим бережно взял ребёнка на руки и прижал к себе.
Нашу семейную идиллию прервал настойчивый стук в дверь. Турхан Султан влетела в главные покои на первой космической, увидев меня, султанша выдохнула.
— Рада, что ты невредима, Шивекяр! — поприветствовала меня женщина, в то время как Ибрагим отдал слугам распоряжение и тело Фэй Хатун унесли из главных покоев.
— И я рада, что ты в порядке, Турхан! — я обратила внимание на испуганный взгляд султанши в сторону повелителя и дочери. — Знакомься, моя дочь — Фэй Султан.
— Поздравляю! — султанша лучезарно улыбнулась, а спустя несколько минут продолжила, но уже не так весело. — Повелитель, по вашему приказу я осмотрела тело Кёсем Султан.
— И что же? — Ибрагим напрягся.
— Это точно не Кёсем Султан, Ибрагим. Я уверена в этом. Но кто-то очень хотел, чтобы все думали обратное. Я… — султанша не успела закончить, в покои снова постучались.
— Хаджи Ага? Что ты хотел? — Ибрагим передал мне дочь на руки.
— Я бы хотел покинуть дворец, повелитель… — ага был довольно стар, но раньше это было не так заметно. Его волосы уже давно поседели, морщины покрыли всё лицо, а палка подпирала старое тело. — Валиде Кёсем Султан покинула нас, мне больше нечего делать в Топкапы.
Ибрагим тяжело вздохнул:
— Тебе есть куда пойти, Хаджи Ага? Ты служил династии десятки лет, ты заслужил отдых и покой.
— Не беспокойтесь обо мне, повелитель. — Ага грустно улыбнулся. — Я достаточно богат и не умру в бедности. И вот ещё что… — евнух вытащил из-за пазухи небольшой конверт. — Госпожа… перед смертью просила передать вам, повелитель.
Ибрагим волнительно открыл письмо и надолго замолчал. Он смотрел в одну точку и пытался всё осмыслить после прочтения. В это время Хаджи Ага молча поклонился и покинул главные покои навсегда. Турхан подошла ко мне, это привлекло внимание Ибрагима, и он сделал шаг в нашу сторону, мужчина протянул нам конверт с понятным намерением. Турхан расположила послание между нами, и я погрузилась в чтение.
«Ибрагим, мой храбрый сын-повелитель!
Ты читаешь это письмо, в то время как во дворце уже оплакивают кончину твоей Валиде Кёсем Султан. Я навсегда покинула дворец Топкапы, но я жива и невредима.
Тебе, как никому известно, что всю свою жизнь — юность, молодость и зрелость — я отдала Османской империи. После смерти твоего отца — Султана Ахмеда Хана — я взвалила на себя эту ответственность и долгие годы думала — что только мне под силу удержать империю от распада. Я начала считать себя государством, я стала отказываться от своих детей, от своей семьи. Наученная горьким опытом с твоим братом Мурадом, я пыталась оградить тебя от власти, Ибрагим, а точнее даже отстранить, ведь так было проще управлять империей.
Но однажды твоя седьмая хасеки — Шивекяр Хатун — напомнила мне одну страшную вещь. Я была не так могущественна, какой хотела казаться. Янычары — воины империи — убили стольких близких мне людей! Но я и мысли не допускала, чтобы как-то решить эту проблему, я сотрудничала с ними, использовала их в своих целях. И только тебе и твоей жене удалось заставить меня задуматься. А что будет дальше? Неужели янычары будут безнаказанно убивать членов моей семьи? Они будут свергать и убивать неугодных им правителей? Как долго выстоит империя под натиском и агрессией внутреннего врага?
Ты читаешь это, Ибрагим, значит у тебя получилось уничтожить бунтовщиков раз и навсегда. За эти четыре года ты сильно изменился, сын. Ты повзрослел и стал сувереном, как твой покойный отец. Рядом с тобой верные тебе женщины, готовые умереть за тебя, Ибрагим. Моё сердце спокойно за империю и за семью. Ты достойно справишься со всем, что выпадет на твою долю.
