- Не переживай, Юра, твоих обидчиков я накажу. Пройдет чуток времени, поутихнет шумиха и я их всех закрою. Надолго закрою. Ты мне про моих подскажи, узнал что-нибудь? – перешел я от лирики к конкретным вопросам.
Черняев щелчком отправил бычок в сдвинутую боковую форточку и тут же прикурил следующую сигарету. Было заметно, что он изрядно волнуется.
- Ты дня за три до того, как тебя покалечили, в гараже комбинатовском был? – Блондин не отводя взгляда, напряженно ждал моего ответа.
- Не помню, Юра, – решил я не мудрить перед агентом, – Пока не помню.
- Был! И машиной ты там одной интересовался. А машина та не простая и человек на ней работает тоже не простой. С ним сам Сергей Викторович за руку здоровается. Когда никто не видит, – после запинки уточнил он.
- Какой Сергей Викторович? Муха?! – опешил я, припоминая директора мясокомбината Муху Сергея Викторовича, депутата областного Совета.
- Он самый, – вспомнивший про свою сигарету Чирок глубоко затянулся. – Человечек тот - Гарифулин Дамир, они с Мухой еще с простых работяг в забойном цеху начинали. Коровам глотки резали. Потом Дамир на десятку сел по мокрому, а Сергей Викторович, наоборот, он удачно женился. А как женился, так сразу же учиться поступил заочно. Теща у него тогда как раз начальником весовой на приемке скота работала. Знаменитая была женщина!
Черняев с самым неподдельным уважением покачал своей покоцанной головой.
- И должность у нее была золотая! За смену на пару процентов вес скотины при приемке занизит и уже полторы своей годовой зарплаты почитай заработала. Колхозники и пикнуть не смели, потому как с весовой спорить им себе дороже. Машины могут простоять за воротами сутки, а то и все двое. Причина всегда найдется. А скотина без питья в кузове беснуется. Ревет от тесноты и голода. Да еще и серет им в кузов, те же проценты в весе теряя.
По виду Блондина было непонятно, осуждает он мухинскую тещу или завистливо ею восхищается. По всему выходило, что имел место второй вариант.
- Что, и сейчас на комбинате весовая также работает? – заинтересовался я.
- Не, уже не так же. Сейчас, при Сергее Викторовиче, берут больше. Меньше трех процентов при приемке с колхозанов не снимают. Бывает, что и больше.
- Юра, ты же не просто так про этого Дамира начал? – прервал я паузу в столь занимательном рассказе моего информатора, – Он как-то связан с моими проблемами? – я машинально потрогал свою «модельную» стрижку.
- Сам решай, но мне один верный человек сказал, что он с Хасанычем левые дела имеет. Очень большие дела! А то, что он каждый день к нему в магазин два рейса делает, я и сам раньше знал. И, что дружба у Хасаныча и Дамира еще с лагеря тянется, тоже знал. Они там на строгом вместе срок отбывали.
Я с тоской посмотрел, как Блондин разминает очередную сигарету, но проявлять свое неудовольствие не стал, он и без того заметно нервничал, выдавая добытую информацию. И тут надо было признать, что основания для переживаний у него были. В эти минуты Чирок самым настоящим образом рисковал своей головой.
- Помнишь, ты меня спрашивал, чем ты мне помочь можешь? – разглядывая что-то в боковом окне, спросил он. – Просьба у меня есть. Серьезная просьба.
- Помню. И если это в моих силах, то обязательно помогу. Я же тебе сказал, что за того мокрушника, которого ты опознал, я тебе крепко должен.
- Егорыч, помоги мне на мясокомбинат вернуться? – Черняев с надеждой повернулся в мою сторону. – Экспедитором там или еще кем. Помоги?
Чего-то подобного я от Юры ожидал. Просьба его логична и, как бы это сказать, вполне законна. По чину просьба. Информация, которую он мне слил, того стоила. Но вот как выполнить эту его просьбу, я пока еще не представлял. Уж больно мелкая у меня должность, а, следовательно, и административный ресурс мой слабоват, чтобы выполнить ее правильно. Этот мой изъян можно было компенсировать только реализацией хорошо продуманного оперативного мероприятия. Да вот беда, в нынешней своей ипостаси я без году неделя. Не секу пока что я поляну. Однако Блондину следовало бы потрафить, так как лучший агент, это тот агент, который работает не из-под палки, а за идею или за личный интерес.
Но помогать Черняеву следовало с большой осторожностью. Не будь моего прошлого опыта, я бы сейчас, не мудрствуя, нашел бы компромат на какого-нибудь комбинатовского кадровика и принудил бы его трудоустроить своего «шурика». На том бы все и закончилось. И для Юры, и для меня. Плохо бы закончилось. Сиженный и жесткий криминалитет, да еще в связке с вороватыми белыми воротничками, невооруженным взглядом узрят в такой кадровой подвижке внедрение стукача. И напридумывают себе того, чего в моей голове пока еще нет и в помине. Но как только они авансом напридумывают о помыслах моих коварных, так тут же и напугаются. И испуг тот будет жутким, с тяжелым трупным смрадом от расстрельной стенки. А с такого испугу эта публика может много чего наворотить. Особенно по старым дрожжам. Я опять потрогал голову..
- Я подумаю, как тебе помочь, Юра. Но, чтобы поймать твою рыбу, надо сначала замутить воду, – заодно я тестировал Чирка, поскольку было интересно, насколько умен мой агент. Блондин все еще не догонял и этому не стоило удивляться, он ведь не опер.
- Если комбинат слегка поставить на уши и тогда кто-то присядет, а кто-то в бега ударится. Вот тогда-то забудут и про тебя, и про меня. Понял меня Юра? – Чирок все еще хлопал глазами. – Нашим врагам будет не до нас с тобой, когда у них у самих жопа задымится. Моя голова целее будет и твое возвращение на комбинат всем до фонаря станет. А как тебя вернуть, я придумаю. Ты, главное, раскинь мозгами и подумай, как можно подпалить этот гадюшник! И подпалить так, чтобы все, как подорванные забегали. Нужна такая тема, Юра, чтобы она громко стрельнула.
Блондин брюнетной масти, забыв про свою треклятую махорку, кусал губы.
- Есть такая тема! – наконец-то Чирок выдохнул, словно бросаясь головой в стылый осенний омут. – Только мне с человеком переговорить еще надо. Человек умный и надежный, все как есть расскажет. Давай, через пару дней встретимся, – уже рьяно бил копытом кандидат в экспедиторы, а из его деформированного носа только что пар не шел.
Я не на шутку забеспокоился. Вот на таком горячем энтузиазме агентура часто и расшифровывается. И последствия этих расшифровок бывают самые разные. От символических, в виде изгнания из благородного босяцкого сообщества, до самых болезненных и кровавых. Вплоть до летального исхода. А здесь был именно такой случай.
- Ты не горячись, тут дела серьезные, не дай бог, сдаст тебя твой человек и отшибут тебе голову. Теперь уже, Юра, ее совсем отшибут! – начал я увещевать информатора.
- Ни в жисть не сдаст, она меня любит. Это моя Алевтина, женщина моя. Нет ей, Егорыч, никакого интереса меня сдавать. Она замуж за меня хочет! – будущий экспедитор Черняев горделиво выпятил свою узкую птичью грудь.
От предложения подвезти его поближе к поселку Блондин благоразумно отказался и этим меня порадовал. Значит, мой агент не дурак, стережется мой агент. Следовательно, есть немалая вероятность того, что он не спалится. Что ж, безумству храбрых поем мы соответствующую песню…
Высадив разведчика, мы с Еникеевым поехали к Нагаеву, в наш с ним совместный пункт приема граждан. По моей просьбе он выгреб у экспертов образцы всех химловушек, которые только были у них в наличии и ждал меня на опорном. Наш с Нагаевым «офис» располагался на первом этаже СК № 2 с торца здания. Было очень удобно иметь рабочее помещение с отдельным ходом.
СК - это спецкомендатура. Обычная общага-пятиэтажка, но со своей спецификой. Заведение для содержания условно-досрочно освобожденных. То есть, «химиков», как их звали в народе. Осужденные ранее жулики, отбыв две трети срока в лагере и зарекомендовавшие себя с положительной стороны, направлялись в такие вот спецкомендатуры для дальнейшего отбытия своего срока, но уже в бесконвойном режиме. Они, как обычные люди работали на заводе железо-бетонных изделий. Но с 22-00 по 06-00 удошники должны были находиться под замком в своей общаге тюремного типа. С милицейской вахтой и с решетками на окнах до четвертого этажа. «Химари» получали зарплату, на работу и с работы они передвигались по городу свободно. Но за посещение питейных заведений, за самовольные отлучки, за употребление алкоголя или за какие-либо другие провинности этих ребят отправляли обратно в лагерь. Охраняли и контролировали этот спец-контингент такие же инспектора, начальники отрядов, опера, как и на обычных зонах. То есть, всё, как в других местах лишения свободы. С той лишь разницей, что сотрудники носили не зеленую, а милицейскую форму. И начальник СК №2 подчинялся начальнику Советского РОВД. Так что, одна из двух спецкомендатур нашего райотдела находилась на моей территории.
