- Так точно. Так вам о Невинномысске рассказывать?
- Да, я вас слушаю, - позволил себя переключить на другую тему комитетчик.
Шафиров с Митрошиным вчера предупредили, что сотрудники Комитета могут меня допрашивать по делу о массовых беспорядках только с согласия моего начальства. Вот только не думаю, что послать куда подальше капитана КГБ будет хорошей идеей, да и не допрашивает он меня. Здесь к нему не придраться. Он не следователь и протокол не ведет. Мы просто беседуем. Но надо иметь в виду, что наш разговор могут писать и не наговорить лишнего.
Поэтому я изложил заготовленную легенду моего появления в Невинномысске и обстоятельства знакомства со Сливко, а об обыске лишь упомянул.
- Участковый вскрыл дверь электрощитовой, и обнаружив внутри подозрительные вещи, отправил наряд ППС за следственно-оперативной группой, - закончил я на этих словах.
Если первая и вторая часть повествования были выслушаны капитаном Васильевым с интересом, судя по блеску его глаз, но молча. То последняя часть его совершенно не удовлетворила. И он потребовал рассказать о предшествующих обыску событиях подробнее.
- Чтобы Сливко не уничтожил возможные улики, я попросил участкового Харламова организовать понятых и немедленно вскрыть дверь электрощитовой, и тот посчитал мои доводы обоснованными.
- Вот прямо так сразу по первому вашему требованию и вскрыл одно из помещений туристического клуба? – усомнился комитетчик.
- Нет, не сразу, - не стал я темнить там, где все легко можно было проверить. – Сперва он не соглашался. Но его понять можно. Он меня тогда первый раз в жизни увидел. Но все же профессиональный долг пересилил недоверие к чужаку, и Харламов принял на себя ответственность.
Васильев не стал дожимать, вместо этого сменил тему:
- Зачем вы подстрекали местных жителей идти в райотдел и требовать отдать им Сливко на самосуд?
- Я этого не делал! - категорично отверг я обвинение.
- А вот местный начальник милиции утверждает обратное, - со значением произнес капитан.
- Он ошибается, - не дрогнул я.
- Как вы думаете, кому больше поверят подполковнику или лейтенанту? – додавливал комитетчик.
- Поверят тому, чьи слова найдут свое подтверждение в ходе объективного и полного расследования, - ответил я в духе законника.
- Вас не беспокоит, что начальник милиции Невинномысска пытается свалить вину за произошедшие в его городе массовые беспорядки на вас? – задавая этот вопрос Васильев слегка подался вперед.
- Думаю, ваши следователи достаточно профессиональны, чтобы разобраться в этом вопросе, - не поддался я на провокацию.
- Почему вы считаете, что правоохранительные органы Невинномысска покрывали Сливко? – не делая паузы, вернулся к предыдущему вопросу капитан.
- Я так не считаю, - не задумываясь, ответил я.
Наверняка я об этом не знал, но играть на стороне Комитета против коллег не собирался. И дело тут не в корпоративной этике. Я прекрасно знал, что МВД и КГБ сейчас находятся в контрах, а также знал кто в этой схватке одержит вверх. Вот только это будет нескоро. Мне же нужно было думать о настоящем. Заложив своих коллег, я тем самым ничего для себя не выгадаю. Гэбисты добьются своего и вышвырнут, а свои за предателя биться не будут. Я же продолжал рассчитывать на то, что мое начальство меня отсюда вызволит.
- Зачем же вы тогда об этом заявляли? – немного напоказ удивился Васильев.
- Я? – у меня это вышло натуральнее.
- Вы, - он улыбнулся одними уголками губ. - Когда требовали у лейтенанта Харламова провести обыск в помещении туристического клуба.
- Что-то не припомню такого, - нахмурил я лоб.
- Тому есть свидетели – сотрудники дома культуры, - любезно напомнил мне капитан.
- Слышали выражение «Врет, как очевидец»? – привел я контрдовод.
- Слышал, - подтвердил он. – Вы сталинист?
- Чего? – тут уже я не играл.
- Вы только что сослались на слова Сталина, - просветил меня капитан Васильев.
Я ненадолго завис, соображая, как в эти времена относятся к этому политическому деятелю. Помнил только, что при Хрущеве он был не в фаворе, а вот как дела обстояли при Брежневе?
- Криминалисты говорят также, - выкрутился я.
- Суд принимает свидетельские показания в качестве доказательств, - освежил он мне память и поскольку я отмалчивался вновь сменил тему. – За что вас хотел задержать начальник ОВД города Невинномысска?
- Он меня не задерживал. У него нет таких полномочий, - ни разу не солгал я. Ведь действительно никого задержания по факту не было. Постановления об этом компетентное лицо не выносило.
- Если так, что почему вы сбежали, а не остались помогать коллегам наводить порядок?
Вот оно мое слабое место. Когда не знаешь, что сказать, лучше промолчать.
- Покрывая подполковника Чертышина и его подчиненных, вы себе делаете только хуже, - уведомил меня капитан КГБ, проникновенно заглянув в глаза.
- Я никого не покрываю. Я не житель Невинномысска. Я провел там всего сутки. Вы всерьез считаете, что я за такой короткий срок разобрался во всех местных раскладах? – заявил я о несостоятельности обвинения.
- Разумеется, нет, - мягко согласился комитетчик. - Но ведь вы должны были составить свое мнение о творящемся в городе. Как вы объяснили себе тот факт, что на протяжении более чем десяти лет Сливко беспрепятственно издевался над детьми и убивал их?
- Никак, - устало произнес я.
- Но ведь у вас должны быть мысли на этот счет. Поделитесь ими со мной. Для меня очень важно услышать мнение следователя, который так блестяще, буквально за сутки, разоблачил убийцу, - Васильев походу решил сломать меня с помощью лести.
Мне пришлось отвести взгляд. Нужно было собраться и за пару минут придумать как не вляпаться в компанию КГБ по дискредитации сотрудников милиции. Я не собирался быть разменной пешкой в играх спецслужб.
- Причина в том, что Сливко - серийный маньяк, - начал я, не обращая внимание, как у Васильева поползли вверх брови. – Причем маньяк уникальный. У него высокая социализация и он отлично разбирается в детской психологии. Эти навыки и помогали ему много лет маскироваться, выдавая себя за добропорядочного члена общества.
Его не могли поймать не потому что покрывали или недолжным образом исполняли свои обязанности. Нет, не поэтому. Его не могли поймать, потому что у нас на официальном уровне считается, что маньяков в СССР не существует. Типа в советском обществе их быть не может. Но к этому вопросу нельзя подходить с точки зрения идеологии. Это криминология! Этим вопросом должны заниматься криминологи, психологи и психиатры, а не идеологи. Иначе быть беде. Маньяки будут орудовать, а мы не будем их искать, ведь с самого верху пришла установка, что маньяков не существует. Как думаете, к чему это приведет? А приведет это к тому, что жертвы маньяка не будут связывать в серию, а будут расследовать каждое преступление по отдельности, как и произошло в Невинномысске.
И это еще не самый худший вариант развития событий. Станет намного хуже, когда начнут сажать и расстреливать за преступления маньяка невиновных. Спущено же, что серий не бывает, а вот отдельные убийства и изнасилования – этого добра сколько угодно выявляйте и расследуйте.
В этом я думаю и заключается причина того, что на протяжении десяти лет Сливко беспрепятственно совершал свои преступления против детей. Я достаточно полно ответил на ваш вопрос, капитан государственной безопасности?
Васильев наконец пошевелился, а то застыл в одной позе и пребывал в ней пока я излагал свои мысли.
- Интересное мнение, - озадаченно проговорил он.
Сам напросился. Вот и переваривай теперь.
- Товарищ капитан, ночь уже на дворе, - я кивнул на окно, за которым царила темень. – Вы меня домой отпустите? – решил я воспользоваться его замешательством.
- Мы еще не закончили, - нахмурился он. - Тебя еще допросить надо, - Хотя да, уже ночь, да и к допросу ты пока не готов. У тебя какая-то каша в голове. Маньяки, идеология, криминология - все ведь в одну кучу свалил, - бухтел себе под нос Васильев, видимо, не зная, что со мной делать, даже на «ты» перешел от потрясения.
