Глава 12
После кучи утренних хлопот сели завтракать. Опять яичница, лепёшка уже – совсем сухарь.
– Надо бы хоть пару раз в неделю суп варить, что ли. А то буду полтораста лет язвой маяться, – мысли были не самые радужные, Вера нервничала и не знала, как приступить к расспросам о правах женщин.
Всё же Морна – простая сельская жительница, вряд ли в законах хорошо разбирается. Ну с чего-то всё равно нужно начинать.
– Морна, я вот спросить хотела...
– Ну, хотела – дак спроси, – Морна потянулась и погладила Елину по волосам. – Ты, как отболела, прям золота девка стала. И работа в руках спорится, и заставлять да ругаться не нужно – сама ищешь. Слава Единому, повзрослела прям и поумнела!
– Ну вот смотри, если я, допустим, деньги заработаю. То они чьи будут?
– Как это – чьи? Ты заработаешь – дак твои, вестимо.
– Не знаю, как тебе и объяснить... Вот смотри, у нас в семье кто хозяин?
– Не пойму я, Еля, тебя. Я – хозяйка в доме.
– А деньгами кто распоряжается?
– Дак я и распоряжаюсь, смотрю, что из еды прикупить нужно, что продать, чего из одёжи не хватает.
– Нет, как-то я бестолково спрашиваю. А вот аристократы? У них кто в семье распоряжается? Вот город, ты говорила – баронский. Значит барон с города налоги получает. Так? А налоги эти он как тратит?
– Дак вестимо как. У него жонка молодая да красивая, дак у него и денег нет никогда. Дорога, вон, возле города разбитая вся, а она только об нарядах и думает. Сказывают, что даже по будням бархат носит и туфли из кожи змейной. Аж из самого Сарандана ей возят.
– Сарандан – это что такое?
– Страна такая, дальняя-дальняя. Сказывают: там один песок и люди черные. Ну, я не видела, врать не стану, а в Кроуне когда была – там ухажёр мой сказывал. Ещё сказывал, что там не в Единого верят, и жён по многу держат... Ну, он такой охальник да баламут – может и приврал.
Мысли у Веры совсем разбежались: «Ну, ведь ничего о мире не знаю, и что спрашивать – тоже не знаю. Ведь не обратишься с прямым вопросом. Типа: дорогая Морна, а как у вас обстоят дела с правами женщин и феминизмом? Как к теме-то подобраться? Так ведь и будем отвлекаться. Если только о ней самой начать расспрашивать? Ну, попробую…».
– Морна, а расскажи, как ты замуж выходила первый раз?
Морна засмеялась и махнула рукой...
– Ой, Елька, ты как спросишь! Дак как… Обнаковенно выходила. Гуляли мы с Лахом чуть не год вместе, а потом он пришёл к отцу моему, всё честь честью, с родителями и с Телепом. Ну, родители уже ждали, стол богато накрыли. Так и сговорили меня.
– А если бы ты не хотела за него?
– Не понимаю я тебя. Как не хотела, когда я хотела?
– Ну, вот представь: не ты с Лахом, а аристократка какая-то. И к ней старик сватается. Вот что она делать будет?
– Ах, вона ты про чо-о... – Морна нахмурилась. – Бывает такое у ристократов, бывает. Родитель договорится да и отдаст девку за богатого. Ну, девка, ежли не дура и не неженка, всегда может в храм к Единому уйти. Ну, только тама за просто так-та не станут держать, работать придется. Ну, кто поупорнее – работают. До тридцати лет работают, а потом она вся на своей воле будет. Ну, только если родители огневаются – ей ведь и дальше как-та жить нужно. А они – девки-то ристократные – не больно приспособлены к работе. Так что выходят они против воли, бывает такое, да. А потом мужа охмурят да и крутят им, как последние, прости Единый за мысли дурные. Наша-та баронесска, сказывают, как раз из этих самых и будет. И то сказать: барону за сто сорок завалило, у него уже вон и седина пробивается, а ей двадцать три только, одни любови на уме да наряды. Потому с ней завсегда этот менустрель-та и разъезжает.
– Менестрель?
– Ну, вроде ба так его называют. Тьфу, аж смотреть стыдно. Видала я их в том году. Честна девка так себя вести не станет.
– Морна, а если я не захочу замуж выходить?
– Тю-у-у... А чего ты при мне будешь сидеть пришитая?.. Ежели так подумать, дак я-то не против, помощница с тебя знатная. Ежели взад дурить да молчать не начнешь, дак и живи, тока в радость мне будет. Но ведь это не хорошо будет-та. Век девичий короток. Тридцать-сорок лет будет – дак и всё, только вдовец какой тебя и возьмёт.
– Почему? Детей родить не смогу?
– Почему не сможешь? Сможешь, конечно. Бабы – кто крепкие – и в восемьдесят, бывает, рожают и в сто. Ну, говорят вредно это для ребёночка-та. Больные часто выходят детки. Да и бабы быстро после такого стареют совсем. Ну, только вот так принято. Всяк семью хочет и гнездо своё.
– Морна, а вот я ещё спросить хотела, только мне вроде как неловко...
– Дак говори уже, никто ведь не слышит, тока я.
– Ну тебе уже больше пятидесяти?
– Дак пятьдесят семь мне.
– А сын у тебя один.
– Дак и чево?
– Ты больше рожать не можешь?
– Тьфу на тебя, девка. Чо-та не могу?
– А как ты предохраняешься?
