уши хруст. Удар. Шелест и сотрясший тот крошечный выступ, за который я держался одними пальцами, громовой удар. Я услышал, как с набирающим силу рокотом по ущелью устремилась вода. И сорвался.
— Удалось! — с ликованием думал я, летя вниз.
И не понимал, почему к долгожданному шуму воды вдруг добавились крики ужаса. Ударился спиной о воду, почти захлебнулся, но тут всем телом налетел на что-то… на торчащий со дна камень. И отключился.
* * *
То, что случилось потом, я узнал из рассказов очевидцев лишь после того, как пришел в себя — через трое суток после падения.
Громадный камень вылетел из тела плотины, она просела и прорвались первые струи воды. Люди на пологом склоне кинулись обниматься. Над ущельем раздались восторженные крики. Через несколько секунд масса воды грохотом прорвала плотину окончательно и устремилась вниз, освобождая площадку с хоганами.
Сквозь крики восторга вдруг прорвался вопль ужаса, вырвавшийся из груди Винни-Пуха. За ним закричали остальные. Как будто крик мог остановить падение….
— Ваааадяяяяя!
Он, вместе с Алони, стоял там, откуда я улетел, на противоположном скале склоне ущелья. Увидев, как сорвался камень, в который я врезался, он вместе со всеми возликовал. Но тут увидел, как я сорвался и полетел вниз. Мое крыло осталось на камнях и медленно сползало вниз. А я летел прямо в воду — в водоворот камней, грязи и воды, который прорвался из затопленной визитницы.
Тогда Винни схватил оставшуюся без дела палатку, поднял ее над головой и сиганул вниз.
Наверное еще в полете он видел, как я упал в воду, потому что сумел спланировать прямо ко мне. Я был уже без сознания. Он втащил мое тело на палатку и потащил ее к пологому берегу. Навстречу ему бежали люди.
Но бурный поток не хотел выпускать свою добычу. Винни удалось дотащить полотнище до торчащего из воды куска скалы и даже чуть облокотить меня на нее — нужно было передохнуть, дать телу хоть немного расслабиться.
Люди с берега кидали ему веревки, но они не долетали до нас. Втащив меня на камень, он обогнул скалу и поймал один из канатов, которым он обвязал меня вокруг пояса вместе с палаткой. Парни на берегу потащили груз на себя. Винни плыл рядом, пытаясь поддерживать мою голову и переворачивать тело спиной вниз.
И тут с тела прорванной плотины полетели новые камни. Они летели прямо на нас. Из последних сил Винни вытолкнул меня из воды, а в следующую минуту его накрыло куском обрушившейся скалы. Люди рванули канат и вытащили палатку с моим телом. А Винни-Пух ушел под воду. Больше его никто не видел.
Ускоряющееся течение, несло бурлящие воды со множеством обломков скал, клокоча и грохоча, вниз по ущелью. Но даже когда несколько часов спустя поток воды иссяк, найти тело Винни так и не удалось.
Еще через несколько недель на скале, с которой он упал, появилась огромная надпись на галактическом языке:
ПОМНИТЕ ОТВАЖНОГО ВИННИ-ПУХА
ПО ИМЕНИ КЭНЕОНАСКЭТЬЮ ВОКИВОКАММЭСТА,
КОТОРЫЙ ПРИДУМАЛ ПЛОТ,
СПАС СВОЕГО ДРУГА И НАШУ ВИЗИТНИЦУ
Видно ее было с противоположного склона и любого места визитницы.
Да, оказывается Лиз знала настоящее имя Винни Пуха. Теперь и я его узнал. И все кто жил в этих скалах.
После освобождения визитницы мы подвели неутешительные итоги. В лагере осталось сто сорок три человека из двухсот пятнадцати. Из тех, что прибыли с побережья, осталось лишь семнадцать из сорока трех, да и нас, приплывших на плоту, теперь стало четверо.
У двадцати одного из оставшихся местных хоганы были разрушены землетрясением — они никогда не вернутся на Землю. А их прототипы больше не смогут отправить Зерна, по крайней мере, пока человек здесь жив.
— Теперь вот кто кого переживет. Если прототип умрет раньше, то я смогу отправить свои Зерна и, при благополучном раскладе, через три года все же отдохну от этой жизни на какой-нибудь пристойной планете. Но шансов на это маловато, — вздыхал Исаак. Ему было всего двадцать пять лет, и он с тоской смотрел на пожилых — своих товарищей по несчастью. У них-то шансов пережить прототипа были гораздо выше…
Из всех, кто потерял визитницы, только у одного был выживший двойник, так что его прототипу, может, и удастся омолодиться. Остальным землянам не повезло, пока живы оставшиеся здесь, им не пройти через хоган, не укрепить свое здоровье, не омолодить организм.
— А что, скорее всего, мы их и переживем, — рассуждали старики. — Пусть больше и не вернемся на Землю, ну так хоть здоровье поправим. Дожить бы…
Эти обсуждения происходили чуть ли не каждый вечер. Не знаю, действительно ли их так тревожили эти мысли, или они просто пытались поддержать меня.
У меня, по-видимому, был поврежден позвоночник. Вылечить его на Арзюри было невозможно. Я мог шевелить только руками и головой. Но не ногами. Надежда была лишь на хоган, но до него мне было не добраться — шансов, что за оставшиеся четыре месяца я поправлюсь настолько, чтобы отправиться в Пещеру, по уверениям здешних эскулапов, у меня не было. Хотя оставалась надежда, что это психосоматическая травма и со временем подвижность вернется. По крайней мере, Алони в это верила. Она окружала меня заботой и пыталась отвлечь от горестных мыслей и чувства вины — Ико я не смог спасти, а Винни-Пух пожертвовал своей жизнью ради моей… Пока вокруг были люди, я изо всех сил пытался не думать об этом, но, засыпая, вновь и вновь погружался в глухую тоску. Зачем я выжил?
Мы как-то разговорились с одним из старожилов — он уже четыре раза возвращался на Землю, а один раз сюда на три года прибывал его прототип. «Сеанс омоложения» — так называл это Дженго, удивительно позитивный чернокожий старик, весной отпраздновавший свое столетие.
— Я отдохнул от этой фиолетовой планеты, а он закалился. Представляешь, в первый раз как я вернулся, он сюда отказался перемещаться, решил ко второму двойнику метнуться, там все же получше условия. Потом я еще дважды на побывку прибывал, а они оба, и прототип, и двойник, сюда отказывались перебираться, не давали мне передохнуть. Когда двойник погиб, моему прототипу пришлось посетить наше ущелье, очень кстати для меня он там покалечился маленько, нужно было подправить здоровье. Народ говорит, он так и не привык к нашей чертовой природе. Удивительно, что
