class="p1">Потом добавил мягче:
— В магии иногда нужный образ приходит когда обстоятельства его поиска резко меняются. Иди отдыхай, ты на эту схватку сил отдала больше, чем думаешь.
Уже в общежитии, попросив у Ами кипятка, Альба хрустела перед сном конфетой из тех, что дал менталист, и прокручивала в голове прошедшие события. А ведь и правда — держала же она ветку под контролем. Надо было просто захотеть, но не злится. Да и силы на перо меньше вливать нужно… Надо попробовать. Не выйдет — спросить у магистра Теора, с кипячением же помог. Могла и раньше спросить, на самом деле. Ничего такого в этом нет…
Да и как бы то ни было, левитация контролируемая получилась ведь, так? И от зомби отбиться, не просто с воплями от них бегала, но и сломала всех трех.
И ни к чему ее этот историк не принудит. Понадобится — комиссии сдаст эту историю. И от внушений надо научиться защищаться. А хрусталь она этому гаду запихает в одно место, нечего угрожать. Вон даже магия признала что он неправ был.
С такими мыслями Альба и уснула. Во сне вместо зомби она бросала Слом в историка. Выглядело это не страшно, а смешно — тот почему-то становился от этого двухмерным, как в мультфильмах. Дальше тоже были какие-то старые образы. Кажется, там был пляж, лев Бонифаций и почему-то поющий кот Матроскин. Это было смешно, но несло тепло и спокойствие.
**
Теор просмотрел свои записи в зачарованной от посторонних взглядов книге. Перевернул листы пергамента, исчерченные схемами. Уже приближалась полночь, но он не спешил ложиться спать.
Менталисту не нравилось то, что рассказала Пришедшая. Просто потому что это меняло… некоторые вещи.
Теор прикрыл глаза, устанавливая ментальный контакт с Айвор. Та отсекать не стала, да и не смогла бы, но все-таки менталист, как приличный человек, глубоко лезть не намеревался, и вообще, постарался проявить вести себя воспитанно.
Не мешаю?
Через некоторую паузу — менталист был уверен, что подруга в это время возводила совершенно лишние щиты. Лишние — потому что он не намеревался вообще никуда заглядывать за пределами обычного диалога.
Нет, — Айвор была несколько растерянна. — Что случилось?
Ничего такого, что требует вмешательства. Я просто за информацией. Прости что так поздно.
Ответом было явное облегчение.
Чем могу помочь?
Вар Вранн. Что ты о нем знаешь?
Да немного, увы. Его де Мария еще при нас — студентах взял преподавать. Теоретик. Человек науки, а не практики — силы у него немного. Фанат робинистов и последователь Чарльза Ольгафа. Но старается свое мнение аргументировать, в отличие от многих других подобных товарищей, и при том на самом деле в споры не лезет. Немало публикаций и определённый авторитет в научных кругах прилагается. Среди соответствующе настроенных магов, разумеется.
Ольгаф… Это многое объясняло. Этот мыслитель, воспитанный Северными Войнами, доказывал в своих трудах исключительность живущих в «истоке магии» алисийцев. Он считал, что вообще всех, кто родился не в королевстве, за пределами «благословленного Избора, в котором властвует богоизбранный король», стоит просто лишать магии. И тогда значит будет благоденствие и счастье, и не будет никаких магических происшествий. Доказательств богоизбранности королевской семьи Алисии Ольгаф не приводил, за что был нелюбим жрецами и презираем людьми науки. Но, к сожалению, и последователи у него имелись, уверявшие, что мыслитель-де знал истину, в отличие от всех остальных недалеких обывателей или заблуждавшихся ученых.
Полная ерунда, ставшая популярной лишь у тех, кому было нечем гордиться кроме своего происхождения.
Понятно теперь почему Вар Вранн настолько холодно общался с самим Теором в те моменты, когда они пересекались по рабочим вопросам. Наверняка выяснил откуда менталист родом.
Через паузу Айвор призналась:
Я от него не в восторге, но публикации и научные степени много где помогают. Да, он предвзят, но, в конце-концов, студенты должны понимать, что не все в мире будут им помогать, и таких вот Вар Враннов пруд пруди. Но, я так понимаю, у тебя ведь вопросы не про баллы последней его аттестации, верно?
Разумеется. Насколько он сильный маг?
Точно слабее нас. Слабее Анны. Его интересуют только теории и идеология применения магии. Этика, если угодно. Никак не практика.
Он мог сам снять равновесный сглаз?
Исключено. Его способностей и увидеть бы его на себя вряд ли хватило, хотя и догадаться мог что это. Но снять, а не разрядить — точно нет. Я и сама бы его вряд ли бы сняла. Нужен кто-то с силой архимага на это, не меньше. Какие-то проблемы?
Нет. Пока — нет.
Ладно. Говори если что. И — завтра начинаем прием проектов на конкурс. Ты участвуешь. А я готовлю постановление, так что…
Теор намек понял.
Не буду отвлекать. Доброй ночи.
Откуда ты это выражение взял? Но не важно. Доброй.
Теор Тайде, магистр менталистики, прервал контакт, смотря в свои записи.
У Вар Вранна был ментальный усилитель. Он преподавал давно и вел еще у Теора до аспирантуры, когда менталист учился на одном факультете с Дамиром. С Дамиром, чью душу отняли Охотники в том же месте, где совсем недавно едва юная адептка-первокурсница не стала жертвой смертельного ритуала.
Неважно. Это было прошлое. Но настоящее… Теоретик — лич? Смешно. Вар Вранн был слабым маго. Но слабый маг не смог бы снять сглаз равновесия. Теор, разумеется, просканировал все, что видела Альба — хотела та того или нет. Ему было плевать на конфликт с некромантами. Да, приглядит, но пусть дети сами разбираются.
Но сглаз, легший сглаз — это серьезно. Равновесие признано воззвание. И… И Вранн снял сглаз. Или нашел того, кто снял.
Но историк точно не тот, кто был на балу. Вовсе нет. Иная манера речи. Иные цели. Да даже запугивание артефактом без уверенности в том, что тот, на кого давишь, знает, что вообще за артефакт — глупость.
Осталось только понять — глупцом был теоретик или подлецом. И, откровенно говоря, Теор не был уверен, какой вариант предпочел бы, если бы у него спросили.
Робинист… Не надо быть совсем идиотом, чтобы понимать, что лич наверняка где-то там, среди сторонников радикальных мер. Вот только таких было традиционно половина Совета Архимагов.
И кто мог выбрать жизнь немертвого? Теор не знал и половины архимагов столицы, а из тех, кого знал… Он бы удивился, решись Валери Данн на такую судьбу — стать немертвым. Теор все-таки хоть немного,
