ли живут? — почти шепотом спросил Генка.
Ему никто не ответил. Вроде бы вполне хорошая рабочая версия про геологов не хотела ложиться в увиденное. Было во всей этой неухоженности и грязи, тошнотворном запахе и мраке что-то, что никак не связывалось с учеными.
— Скорее свиньи, — едко заметил Артем.
И вновь двинул первым.
— Эй, есть тут кто-нибудь?
— Наглость — второе счастье! — заметил Генка, кивнув на своего спутника.
Мы вошли в комнату. Запах тут был сильней и некоторое время пришлось к нему привыкать. Живот мой скрутило узлом, и я держался, чтобы не опорожнить желудок. Генка тоже морщился и фыркал носом. И только Артем чувствовал себя в полном порядке, по-хозяйски осматривая полки и округу, иногда что-то бормоча себе под нос.
Комната была обставлена по-спартански — посередине стоял грубо вырубленный стол и два стула. На столе покоилась чугунная сковородка с объедками темного мяса, рядом консервная банка из-под кильки, полная окурков. У дальней стены висела полка, так же наспех сделанная из неотесанных досок.
— Точно, геологи, — сказал Артем, показывая молоточек с заостренным концом. — Это специальный, геологический, для откалывания образцов породы. Я в передаче видел, в «Клубе путешественников».
Парень принялся махать им, показывая, как им пользоваться.
— Положи на место! — сказал я. — Это чужое, нельзя брать!
Артем состроил кислую мину, с явной неохотой вернул инструмент на полку.
— Никого тут нет, — констатировал я. — Пойдем на улицу.
— Верно, — согласился Генка. — Не хорошо это без хозяина дома лезть к нему в жилище. Подождем на улице. Подожди, а это что такое?
Парень направился в другой угол.
— Ребята, смотрите что нашел!
И с гордостью продемонстрировал нам огромная бутыль, литров на тридцать, заполненная бурой жидкостью. На горло бутыли была надета резиновая медицинская перчатка, от чего в полумраке комнаты казалось, что это настоящая человеческая кисть, вздувшаяся от какой-то злокачественной опухоли.
— Бражка!
— И что с того? — сказал я. — Собираешься пить это?
Генка, который видимо и в самом деле до сего момента собирался хлебнуть браги, вдруг сморщил нос.
— Да, ты прав. Лучше не рисковать. Вдруг, там отрава? Пошли лучше на улицу?
Мы направились к выходу, и только Артем продолжал стоять у полок, повернувшись к нам спиной и что-то рассматривая.
— Ты идешь? — бросил я ему с порога.
— Иду, — не сразу ответил тот, воровато оглядываясь. — Иду-иду.
— Ну так пошли.
Артем засунул руки в карманы, сутулой походкой двинул на выход, попутно ворча:
— Могли бы и тут подождать. Подумаешь — хорошо, не хорошо. Дом открыт, значит можно.
С этим бубнежом он и вышел из дома.
Оказаться на свежем воздухе было великолепно. Мне казалось, что вся моя одежда пропахла этим тошнотворным липким запахом дома и даже ветер, приносящий горьковатый аромат полыни, не сможет его вытравить из куртки и штанов.
— Давайте отойдем от этого дома подальше? — предложил Генка. — Не нравится он мне.
— Давайте, — тут же поддержал его Артем. — А лучше пошлите дальше по тропе. Чего толку тут сидеть?
Мы вопросительно глянули на парня.
— Неизвестно, когда придет хозяин, а может, он только завтра вернется. Что, мы будем его тут до завтра ждать? А у нас там, в лесу, я напомню, ребята наши от медведя бегают.
Аргумент Артема был резонным. Сколько мы будем ждать хозяина дома неизвестно. А помочь ребятам и в самом деле нужно.
— А куда идти? — спросил я.
— Вон туда, — уверено ответил Артем. — Там река. Скорее всего она подходит к озеру, в котором мы в позапрошлом году купались. Генка, помнишь?
То неопределенно покачал головой.
— У нас уговор — если потерялся или заблудился. То либо жди на месте, либо иди к воде. Думаю, группа уже вся там. Пошли.
Я глянул на Генку.
— Так и есть, — подтвердил тот.
Но не успели мы пройти даже ста метров.
— Вы чё тут потеряли? — внезапно раздался прокуренный бас, и мы одновременно обернулись.
Перед нами стоял незнакомец, но я сразу его узнал.
Здоровый как танк, с квадратным небритым лицом, он злобно взирал на нас своими волчьими глазами, готовый загрызть нас в любую секунду. Этого детину я уже видел — в автобусе, когда мы группой ехали до Лугового. Со здоровяком был его спутник — человек со шрамом. Они оба сошли где-то в поле.
— Вы чё тут потеряли? — повторил он, хмуро поглядывая на нас, и я понял, что хорошего от этого громилы лучше не ждать.
— Оглохли что ли? — прикрикнул здоровяк, смерив нас таким взглядом, что нам стало не по себе. — Чего здесь делаете? Живо отвечайте. А не то…
Он не договорил, но сжал свой пудовый кулак и хрустнул костяшками выразительней всяких слов, и мы сразу же поняли, что нам крепко не поздоровиться. Причем может случится так, что от ответа это не будет зависеть — правдивым тот окажется или нет.
— Мы в поход идем, — ответил Артем. — Немного заблудились. Но уже разобрались, так что не стоит беспокоиться.
— Откуда идете?
— С Лугового, — ответил Генка.
— Луговое далеко.
— Далеко, — кивнул Генка. — На нас просто медведь напал.
— Медведь? Коля косолапый что ли? — усмехнулся здоровяк.
— Спросить имя у нас не было времени, — пробурчал Артем. — Припустили сколько сил хватило, а когда успокоились, поняли, что далеко от маршрута отклонились. Поэтому тут и оказались.
— Медведь этот не опасный, местный, — махнул рукой детина.
«Еще бы, — подумал я, глядя на стоявшего. — С такими габаритами медведь сам убегать будет, увидев такой шкаф. Кулаком можно сваю забивать».
— Так что могли не убегать. Где сами были, когда от него убежали? Что видели? — продолжил допрос с пристрастием незнакомец.
— Ничего не видели, — пожал плечами Артем. — Деревья кругом.
— Никого больше не видели?
— Кроме вас — никого.
— Не врите мне, сопляки! — с нажимом произнес здоровяк.
Голос его стал низким, почти рычащим, похожим на звериный, от чего нам всем стало еще более не по себе.
Я вдруг кристально четко осознал, что могу умереть. На самом деле, не понарошку. И второго шанса и переселения в тело юноши уже может и не быть. Только смерть, последняя, окончательная, чернокрылая.
По спине пробежался морозец.
— Доброго дяденьки милиционера здесь нет, чтобы вас спасти. Будете врать мне — я вам прямо тут бошки откручу как цыплятам, порублю вас на куски и Коле косолапому отдам. Живых он не трогает, а вот от свежего мяса никогда не откажется. Правду мне говорите!
— Мы не врем, дяденька! — плаксивым голосом пролепетал Артем. — Правда, не врем! Никого не видели. Шли по лесу, вот только сейчас на поляну вышли и вас встретили. Мы ничего не видели — ни людей, ни домов. И про вас ничего никому не скажем. Правда-правда!
Здоровяк замолчал. На его квадратном лице отразилась глубокая морщина сомнения — кажется, он размышлял о том, что с нами делать. И вариант порубить нас на куски и скормить дикому зверю он тоже рассматривал.
Я все время, пока происходил странный диалог, изучал здоровяка. И каждая деталь, улавливаемая моим взглядом, не нравилась мне.
Серый комбинезон не имеет никаких опознавательных знаков, хотя раньше такие на нем были — на правом рукаве виднелся не выцветший участок ткани, с мелкими точками по краям — следами шва. Здесь когда-то была нашивка, которую зачем-то намерено отодрали. На уровне живота виднелся след засохшей бурой крови — будто кто-то пытался оттолкнуть от себя здоровяка и запачкал того. Из нагрудного кармана торчали ржавые пассатижи без диэлектрической обмотки. Мне почему-то подумалось, что такими обычно орудуют маньяки в ужастиках, выдирая своим жертвам зубы.
Но даже не все это заставило меня покрыться липким холодным потом. В правом кармане увидел я рукоять и часть лезвия огромного ножа. Лезвие было широким, сталь — толстой. Нож явно не для того, чтобы порезать хлеб на обед. Таким можно легко гвозди рубить. Конечно, не легендарная финка от кизлярских мастеров, но вполне себе хватит, чтобы позвонки перебить.
— Дяденька, не убивайте нас! — продолжал молить Артем.
— Убирайтесь отсюда! — рявкнул наконец здоровяк. — И чтобы я вас больше здесь никогда не видел! И рот на замок, что меня видели. А не то найдут вас и потроха выпущу!
Громила еще долго кричал нам в след, что сделает с нами, если мы кому-то расскажем, но мы его уже не слышали. Мы бежали вперед, задыхаясь от усталости, но не смея притормозить. И только когда Генка растянулся
