Семин после моего рассказа поостыл. Около часа ворочался на сиденье с боку на бок, шумно посапывая, наконец не выдержал:
— Вот где его черти носят? Вокруг джунгли, хищники, змеи ядовитые, каннибалы с дубинками разгуливают. Сожрут его, дурака, что делать будем? Машина сломана. Так и проторчим здесь остаток жизни…
— Ох, Бенедикт, тебя, похоже, только твоя персона волнует. За Василия не беспокойся — мужчина проверенный, сам кого хочешь съест. И потом, не мог же он оставить Мурочку ночью одну в джунглях — все-таки дама.
Утром Василий вернулся один, весь в пуху и разноцветных перьях, без куртки и без ножа.
— У нее тут недалеко гнездо на дереве. Уютное такое гнездышко! лучезарно улыбаясь, сообщил он. — Ножик и куртку я ей подарил. У них тут скоро похолодание, этот, как его, ледниковый период намечается. Девочке теплые вещи нужны. Чего носы повесили? Сейчас займемся нашей колымагой. Держи паяльник! — приказал он Семину. — Помогать будешь! А ты, Федор, костром займись. Подкинь дровишек! Огонек-то почти потух. Оленя разогрей. Мурочка скоро прибежит голодная.
Машину чинили почти неделю. И всю эту неделю, день ото дня, Василий постепенно мрачнел, становился все угрюмее и раздражительнее. Хотя он и продолжал шутить, бодро орудовать инструментами и командовать, мы чувствовали — настроение у Васи портится. Теперь, когда из лесу появлялась Мурочка и ее сородичи, Вася не встречал их бодрыми криками. Если в первые три дня он организовал для первобытного народа своеобразный ликбез: обучал стрельбе из лука, выделке шкур, умению добывать огонь при помощи кремня, то к концу недели Вася уже не отходил от машины. Развлекать же гостей, и даже саму Мурочку, приходилось уже Семину и мне.
На седьмой день нашей первобытной одиссеи Василий после ужина и прощания с Мурочкой собрал нас в машине.
— Значит, дела такие, — сообщил он. — Кое-что во внутренностях этого катафалка удалось исправить. Можем ехать…
— Наконец-то, — облегченно выдохнул Семин.
— Я не договорил, — сухо продолжал Василий. — Ехать можем, но в неизвестном направлении.
— Что ты этим хочешь сказать, Вася? — удивился я.
— Компас «прошлое — будущее» безнадежно испорчен. Я могу завести машину, могу задать скорость, но где мы окажемся в следующий раз — этого я предсказать не могу.
— Погоди! Ты что — даже не сумеешь определить, в прошлое мы попадем или в будущее?
— Именно! — Василий меланхолично забарабанил пальцами по панели управления. — Даже не могу сказать, как далеко мы прыгнем в ту или другую сторону. С одинаковой вероятностью мы можем попасть и в мезозойскую эру, и к основанию города Рима, и в какой-нибудь сорок седьмой век далекого будущего.
— Ха! Так в чем проблема? Будем прыгать через века, раз, другой, третий, до тех пор, пока не попадем в нашу эпоху или более позднюю. А там отыщем исправный аппарат и вернемся на нем к себе, — сказал Семин. — Ведь, кажется, уже с двадцать третьего века во всех крупных городах Земли были открыты гарантийные мастерские по ремонту машин времени. Верно, Федор?
— Пожалуй, — согласился я. — Что скажешь, Вася, похоже, Бенедикт прав?
— Прав-то прав, но вы, друзья, забываете, что машина времени — это еще не вечный двигатель. У нас энергии осталось всего на четыре больших перехода.
— Другого же выхода нет, — сказал я. — Заводи!
— Почему нет? — Василий хмыкнул. — Желающие могут остаться с племенем нашей Мурочки.
— Вы мне эти разговорчики, Василий Иванович, оставьте! — встрепенулся Семин. — Это провокация! Дезертирство!
— Мое дело предупредить, — процедил сквозь зубы Вася, включая зажигание.
Первобытный лес за окнами машины покачнулся, задрожал и растаял во тьме.
Василий выжимал из машины все возможное.
Семин опять стал нервничать, хватать то меня, то Василия за руку и шептать:
— Осторожнее, осторожнее на поворотах истории, плавнее, ради всего святого!
— Терпи, профессор, не выпадешь авось, — бормотал Вася, пристально наблюдая за стрелкой расхода энергии. — До исторических времен надо еще добраться! — К Василию, едва он оказался на своем рабочем месте у пульта, вернулась его обычная жизнерадостность и уверенность в завтрашнем дне.
Через два часа по бортовому времени Василий погасил скорость и отключил двигатели. Тьма за окнами понемногу рассеивалась. Из серого тумана стали проступать гигантской толщины стволы деревьев. Возникли совершенно дикие, чудовищные заросли. И в кабину машины времени стали доноситься приглушенные лающие и квакающие звуки, различные взбулькивания, рев.
Семин поежился, завертел головой, затем покосился на Василия и убежденно провозгласил:
— Опять куда-то в доисторические времена заехали.
— Да, это вам не двадцать первый век, — не теряя бодрости в голосе, подтвердил Вася. — Опять в прошлое провалились.
В это мгновение за окном среди буро-зеленых мохнатых зарослей зашевелилась голова гигантской змеи.
— На питона по размерам смахивает, — сказал я, — а то и покрупнее будет.
— Что, Васек, может, сбегаешь — познакомишься? — съехидничал Семин.
— Бенедикт, — одернул я его, — спокойнее, не нагнетай атмосферу!
Василий не удостоил Семина ответом, а вновь полез отверткой в панель управления.
После второго прыжка во времени мы очутились у подножия какого-то сильнодействующего вулкана.
Сотрясалась почва, сыпались камни, пепел, по склонам горы сползали лавовые потоки, вокруг грохотало. Пейзажи были такие, что я в первые мгновения решил было, что нас занесло уже на другую планету или в такую древнюю эпоху Земли, о которой и подумать-то страшно.
Теперь уже было не до шуток и Василию, и нам.
И Семин, и я начинали всерьез сожалеть, что не остались с Мурочкой и ее племенем.
— Скорее, Вася! — не выдержал я. — Жми на педали, пока нас здесь камушками не засыпало! Разбираться с аппаратом потом будешь! Жми!
Василий, конечно, и сам оценил обстановку и долго уговаривать себя не заставил. Уже не пытаясь что-либо отладить в двигателях, запустил машину на полный ход.
Это было наше самое мучительное путешествие. Три долгих, бесконечных часа мы боялись смотреть друг на друга. У каждого в голове болталась одна мысль: «Если опять прыжок в прошлое, то уже не выбраться. Энергия кончается… Остается последняя попытка…»
Вокруг плескалось теплое, спокойное море. Сочное голубое небо было ослепительно чисто. Солнце стояло сравнительно высоко. Лучи его быстро нагрели корпус машины, и в кабине повысилась температура.
Василий щелкнул анализатором и вывел на экран данные по составу атмосферы. Состав был обычный. И мы с Семиным сразу повеселели, на этот раз машина сделала весьма ощутимый прыжок в будущее.
— Судя по погоде и по высоте светила, мы где-то в южных широтах, сказал Семин, извлекая из футляра бинокль. — Надо бы определиться!
— Надо бы, — устало согласился Василий. — Может, подскажете, как это сделать?
Василий включил приемопередатчик, покрутил ручку настройки. В эфире было пусто.
— Выходит, до времени изобретения радио мы еще не добрались, — с грустью прошептал я. — Вечером по звездам определим наши координаты точнее.
— Смотрите, дельфины! — прервал меня Семин, осматривая в бинокль горизонт. — Птицы летят. По-моему, на северо-западе есть какая-то земля.
Василий взял у Семина бинокль и, осмотрев море в указанном направлении, согласился:
— Да, чайки кружат в той стороне. Соображаешь, профессор. Молодец! — похвалил он Семина и добавил: — Что ж, наш агрегат в воде плавает не хуже дельфина. Поехали!
Заработали пространственные двигатели. И машина времени, превратившись в обычный автомобиль-амфибию, быстро поплыла на северо-запад. Часа через три показалась суша, выглядела она не особенно привлекательно: рыжие, черные, темно-серые граниты, нагромождения камней и скал. Растительность на берегу довольно чахлая — ни одного деревца, все больше пожелтевшая от зноя трава и заросли темно-зеленых и бурых кустарников.
Василий выбрал поукромнее бухточку среди скал и причалил к узкой полоске желтого песка.
— Шикарный пляж! — излишне радостно, стремясь подбодрить спутников, заметил я. — Сейчас накупаемся, разведем костерчик, позагораем!
— Не спеши, Федор! — одернул меня Семин. — Еще неясно, где мы? В воде могут быть акулы, крокодилы, ядовитые змеи. Осторожность прежде всего! Здесь наверняка полно хищников!
Василий загнал машину в расщелину между скал.
— В тени-то лучше, — пояснил он, — корпус меньше нагревается. И от посторонних глаз все же хоть какое-то укрытие. Вы, мужики, хозяйничайте, рыбки половите, плавник для костра наберите, но огонь пока не разводить! А я пойду осмотрю окрестности.
— Само собой, старина, за нас не волнуйся, — все будет в лучшем виде, успокоительно ответил я. — Не забудь свой карабин, вдруг и в самом деле какая зверюга на тебя бросится.
