Синицын съездил к Кириленко, который попросил оставить эту папку у себя. Дальнейшая ее судьба как для журналистов, так и для отставного чекиста осталась неизвестной.
Оказывается, наблюдение в волжских плавнях заняло почетное первое место в подборке военных документов, переданных для расследования в Академию наук СССР, В. В. Мигулину. В августе 1978 года ВПК передало ему рапорт о наблюдении через Секцию прикладных проблем АН СССР. Мигулин поручил сотруднику ООФА АН СССР А. Н. Макарову подготовить для автора «краткий ответ с благодарностью за сообщение».
Документ, написанный на следующий день после наблюдения, сохранился. Прошу вас не удивляться расхождениям между описанием Игоря Синицына и текстом рапорта: Синицын восстанавливал содержимое папки по памяти спустя 25 лет!
«Вечером 26 июня с. г. я вместе с товарищами на катере находился в 1,5 км южнее поселка Мумра Астраханской области…»
Интересно… А я сейчас прохлаждаюсь в Зюзино, у друга. От Мумры полтора километра и будет. Надо же, совсем рядом. Можно сказать — в историческом месте!
«В 22 часа 50 минут (время московское) при хорошей видимости, облачность 1–2 балла, ветер 0–1 балл — я обратил внимание на появившуюся в звездном небе яркую точку, которая резко выделялась среди других небесных тел своим размером и светом. Она появилась в районе Полярной звезды, 20 градусов к юго-востоку по условной линии от Полярной звезды к созвездию «Кассиопея». В течение 4 минут эта точка резко снизилась по гиперболической кривой, увеличиваясь в размерах, и достигла высоты, как мне представлялось, приблизительно 400–500 м, стала медленно передвигаться в восточном направлении (рис. 57)».
А где тут рис. 57? А-а-а! Вот и он… Ну, ничего так рисуночек, наглядненько вышло…
«При спуске эта точка приобрела форму наклоненного под углом блюдца (напоминая собой эллипсоид; можно сравнить с метательным спортивным диском). Было ясно видно, что это материальное тело, яркого голубовато-серебристого цвета. Перед выходом на горизонтальную прямую тело увеличилось до размеров около 150 м, и в его центре я увидел два ярких огня, напоминающих по характеру своего свечения удаленные на большое расстояние автомобильные фары. От одного источника света (левого от зрителя) в направлении земли шел яркий луч, края которого были отчетливо выражены и расходились под углом около 30 градусов, а средняя часть затемнена. Луч совершал небольшие вращательные движения по окружности. У меня создавалось впечатление, что луч до земли не доставал (рис. 58)».
Поскольку я наблюдал за телом в очках с затемненными стеклами, мне казалось, что луч розоватого оттенка (товарищи, также наблюдавшие указанное явление, утверждали, что свет был ярко-белый).
При «подлете» к нам вокруг тела появился слабовидимый ореол, который потом приобрел ярко-белый цвет. Около 22 часов 54 минут тело остановилось над нами под углом зрения 70–80 градусов от плоскости палубы катера. В это время отмечалось увеличение освещенности вокруг нас, в том числе и палубы катера.
В 22 часа 55 минут ореол, воздушная масса под телом пришла в движение (такое видение бывает, когда видишь движение: в облаках при сильном ветре, работе вентилятора, или колебании воздуха), при этом ореол и само тело имели ярко-белый цвет. У меня создалось впечатление, как будто пришло в движение и само тело.
В 22 часа 57 минут тело внезапно исчезло, я даже не смог заметить, как это произошло. Стало темно, а на небе остался слабо видимый ореол (как свет от Млечного Пути). Ореол медленно, в течение примерно 20 минут, разошелся по всему небу и еще долго оставался заметным.
В начале наблюдения, когда тело стало приобретать данную форму, я обратил внимание на него двух товарищей (Атабекова М. Ю. и Нестеренко К. С), находившихся со мной на палубе катера, и позвал из кубрика еще троих (своего племянника Урдашева М. О. и двух товарищей Нестеренко — жителей Мумры). Все мы вшестером и наблюдали описанное выше».
Да-а, брат ты мой, такое дело без бутылки не разъяснишь… Впрочем, не было бутылки, вижу уже…
«Для достоверности во время наблюдения все виденные мною моменты я перепроверял и уточнял у всех находившихся на катере лиц, спрашивая у каждого, что он видит и что ощущает. Они также фиксировали все явления, виденные мною.
Кроме зрительного восприятия, никаких звуковых, тепловых или других эффектов не наблюдалось… По установившейся традиции на катере спиртное вообще никто не употребляет, поэтому на момент наблюдения все были в трезвом состоянии.
Сотрудник войсковой части 97740 К. М. Меджидов»[1].
Задумчиво отложив книгу, я похлопал себя сначала по правому, а потом по левому карману легких брюк из рогожки. Потом спохватился, потянулся и вынул телефон из чехла, лежащего на старом табурете. Дореволюционная табуретка с отслоившейся краской исполняла роль сервировочного столика и скромно подставила свою облупленную спину под початую бутылку полусладкого красного «Чинар», блюдце с миндалем и керамическую тарелку с парой крупных персиков. После четырех гудков в телефоне прорезался голос: «Алё?»
— Вовка, ты давно в райотделе служишь? Да нет, не прикалываюсь… Тебе фамилии Атабекова, Нестеренко, Урдашева и Меджидова ни о чем не говорят? Впрочем, стоп! Меджидов не местный, ты его знать не можешь… Не знаю… Годах в 70-80-х, как я понимаю. Вроде бы в Мумре… Не знаю я, какого они года рождения! Не знаю! Что, умер уже? Дела-а… А один вроде бы в Рыбоохране? Или однофамилец… А может сын? Это проверять нужно. Да нет, прочитал тут кое-что интересненькое… Хотелось бы встретиться, покалякать за жизнь. Есть подождать! Завтра? Конечно, свободен! До пятницы я совершенно свободен. Отпуск у меня, у Сашки припухаю, от безделья мучаюсь. Винограда сожрал на тысячу рупий, наверное… Подвезет? И обратно примчит? Вот здорово! Даёшь приключаловку! Жду.
Накаркал.
Нет, я не военный контрразведчик из 3-го Управления КГБ СССР. Я обычный серый мышь из Центра по условиям и охране труда при областном Минсоцразвития. Ветер перемен наконец-то додул и до нас, и сейчас наш центр недуром плющит и колбасит на этом ветру. Говоря проще — проще нас, наверное, разогнать, чем реформировать. Не нужны мы никому. И государству в первую очередь. Толку от охраны труда никакого, а воровать всем мешаем. Поэтому нас и разогнали пока по отпускам до решения нашей горькой судьбинушки. Ну да ладно! Бог не выдаст, губернатор не съест! Пробьемся!
Вот и перебиваюсь у друга в гостях. Учились мы вместе, давно он меня приглашал к себе. Живет Сашка в самом рыбацко-осетровом-браконьерском районе нашей области под древним брендовым именем Икряное, у самого Каспия, в старейшем и знаменитейшем селе Мумра. Знаменитейшем своими осетровыми и белужьими балыками и зернистой икрой, само собой. И рапортом офицера военной контрразведки войсковой части № 97740 К. М. Меджидова, как вы понимаете… Ну, а о рапорте капитана Меджидова и шляющихся по протокам и камышовым колкам[2] НЛО местные бракаши думают в последнюю очередь. На это мне Вовка намекнул, тутошний опер из райотдела полиции, с которым мы познакомились на вечеринке у Сашки. Но обещал помочь и договорился с одним инспектором рыбоохраны, что закинет тот меня практически на раскаты[3], на остров Искусственный, где у них имеется пост, и работает там некто господин Нестеренко, то ли сам, то ли сын, а может и вовсе однофамилец… Так или не так, а сижу я теперь, зевая, на передней банке быстроходной байды[4], ничем не уступающей браконьерскому транспортному средству. А может у них и конфискованному… или экспроприированному втихаря. Утро, сами понимаете, красит нежным цветом камышовые крепи[5], проносящиеся по бортам байды с сумасшедшей скоростью, пахнет рекой и немножко бензином от трех мощнейших двухсотсильных японских подвесных моторов, а от нас, истерично галдя и гадя со страха прямо в воздухе струей жидкого помета, суматошно разлетаются бакланы и прочие местные пеликаны.
— Держись центра, щас тут угла срежем! Шалимовской протокой пойдем и прям к Веркиной Дырке выйдем. Берегись камыша! На скорости секанет — как ножом! — надрываясь, орёт мне рыбинспектор. Я с испугом пересаживаюсь на центр банки, убираю руки с борта, и молю бога, чтобы лихач чуть-чуть сбросил скорость. Протока всего метра два шириной. Как выясняется, мой извозчик не самоубийца, и байда, снизив скорость до вполне приемлемой и тихонечко порыкивая японскими моторами, крадется по темной воде. Уши немного отпускает, становятся слышны шорохи камыша, неумолчный птичий гвалт, вертолётное гудение здоровенных синих стрекоз и… длинная автоматная очередь. У инспектора брови становятся домиком, он машет мне рукой, мол, пригнись, ушлёпок, а сам, выдирая из-под брезентового плаща пистолет, пластается возле моторов…
