Всеобщее удивление вызвало то, что молодой человек (Эйра сказала, что ему не больше восемнадцати лет) стал поправляться чуть ли не на глазах. Отслоились струпья, открыв бугристую и зеркально гладкую кожу, местами скрученную в жгуты, словно канатные волокна, глаза прояснились, избавившись от болезненной мути. Через седмицу парень уже делал попытки вставать. Только одно было плохо, — память паренька, то ли от пережитой боли, то ли по какой-то другой причине, сильно пострадала. Он не понимал ни слова и на любую вещь смотрел с детским удивлением, но при этом проявлял понимание взрослого рассудительного человека.
Анхор, помнится, вскоре после того как парень стал с общей помощью учить язык, повинуясь душевному порыву, дал ему имя своего потерянного сына. Так Безымянный обрел имя Крис и стал приемным сыном старому ветерану, о чем тот не пожалел ни разу.
Само собой, в секрете существование Криса удержать не удалось. Жители Высоких Холмов прознали и поползли слухи и сплетни одни других нелепей. Когда дошло до того, что стали плести байки о том, что Анхор выкопал сына и с помощью Эйры воскресил его как богопротивную нежить и народ стал нешуточно тревожиться за свою судьбу, староста Орсик приперся выяснять что да как. На беду он столкнулся с Крисом, вышедшим до ветру и тонко вереща на одной ноте побежал домой со всех ног. Так бегал он, наверное, впервые со времен голоногого детства. Толпу с вилами и факелами Анхор останавливал на пару с Эйрой, заступничество которой и сыграло основную роль. Идти против единственной целительницы в округе не захотел никто, даже если Крис и оказался бы нежитью, было достаточно одного ее слова и его оставили бы в покое.
Крис все схватывал на лету. Года не прошло, как он уже чисто говорил на восточном наречии. Эйра только хмыкала и говорила, что мальчишка не учит, а попросту вспоминает язык и чем дальше заходит обучение, тем быстрее он его постигает. А вот когда она ради интереса попробовала провести для него урок по письму, парень, единожды увидев буквы, тут же по памяти безошибочно их начертил. Эйра тогда сказала Анхору, что парень может быть из знати и лучше об этом помалкивать на всякий случай. Еще через год с небольшим Крис свободно говорил, читал и писал на восточном и южном наречиях тринийского.
Вскоре после того как тело парня окрепло и стало терпимо переносить нагрузки, без чужой подсказки, с помощью деревянной лопаты на кривом черенке, которой Анхор огород рыхлил, парень перекопал старое пепелище трактира, пополнив хозяйство нужными находками. Анхор долго разглядывал вываленную во дворике кучу из дюжины ножей, съеденного ржой кинжала, гнутых ножниц, железного колуна с широким обухом, бойков нескольких молотков и даже одной пилы. Парень быстро привел инструмент в порядок, настрогав из поленьев рукояток и счистив порченое железо старым оселком Анхора. Все как надо насадил, молотком выпрямил, где погнулось, и с помощью инструмента привел сторожку в нормальный вид— не текла больше крыша, перекошенная дверь стала на свое место, появились ступени на пороге, исчезли щели и дыры в рассохшихся стенах. В свете холодных зим, изменения были нужными, прошлая зима прошла для Анхора тяжело. Все-таки без теплого жилища, в постоянных сквозняках, человеку, разменявшему пятый десяток и получившему на службе не одну рану, долго не протянуть. Огороду в тот год тоже досталось, он изрядно разросся вширь.
События трех последних лет искрой мелькнули перед глазами старого вояки, погрузив его на мгновение в ушедшие дни, и стремительно вернув в настоящее, в тот момент, когда он перешагнул порог дома.
Крис вынес из маленького подпола кувшин с остуженным настоем и разлил по чашам. Отхлебнув бодрящего напитка, немного пощипывающего язык, Анхор подумал, что Эйра хорошо натаскала Амию на травах. Именно девушка приносила Анхору и Крису эти замечательные сборы для настоя. А затем мысли сами собой перескочили на более серьезные насущные дела, в центре которых была, опять же, Амия. За два с хвостиком года заботы о парне девушка, как ни странно, привязалась к Крису, невзирая на его уродство. О нежных чувствах речь, конечно, не велась, скорее это была дружба, хотя дружба между парнем и девушкой вещь из ряда вон, можно сказать, сказочный вариант. Но тут уж ничего не попишешь, ибо шрамы Криса были страшны. Крис впитывал знания как губка и свободно использовал их в разговоре, дополняя собственными выводами, а бывало и опровергая их. Амия обожала с ним спорить и приходила в гости при каждом удобном случае. Это Анхора и беспокоило. Со стороны это выглядело предосудительно. Пока что авторитет Эйры защищал Амию от откровенных порицаний, но, рано или поздно, текущее положение дел сменится в не лучшую сторону и гнев будет направлен в первую очередь на Криса. Амия девушка красивая, слишком многие горячие головы заинтересованы в том, чтобы она подарила им свое внимание, а магический дар, увиденный в девушке целительницей только набивает цену. Пару месяцев назад в тревоге за жизнь приемного сына Анхор достал перевязь с метательными ножами — то немногое, что осталось у него из прошлой жизни, и начал учить Криса метать ножи. На сегодняшний день успехи были скромными, но, не приведи боги, при нападении обычных деревенских увальней их бы хватило с головой. И все же тревога плотно засела под сердцем старого вояки. Потерять парня, ставшего ему вторым сыном из-за чьей-то зависти или глупости, он боялся больше всего.
Сквозь толстое мутное стекло, закрывающее маленькое окошко сторожки, пробились радужные лучи светила и принялись играть в чехарду с проявившимися пылинками. Глядя на игру света Анхор отхлебнул еще настоя и с сожалением отметил, что скоро теплые дни сойдут на нет и зачастят холодные затяжные дожди. Позднее лето закончится и наступит пора готовить запасы в зиму, иначе придется затянуть пояса. Прошлая зима задержалась в этих краях на три седмицы против обычного и то, что было упрятано под полом на самый крайний случай, подъели до половины. Да и не велики были запасы, больше дань привычке держать что-то про запас, если ситуация позволяет. Если и эта зима такая же суровая и долгая приключится, то тяжко придется, однако ж, пока что, стояла на удивление ясная и жаркая погода, и грех этим не воспользоваться, чтобы погреть косточки.
Всю свою жизнь Анхор ходил по краю, сражался, убивал, терпел лишения и раны. В его профессии до полусотни лет доживал каждый двадцатый, сколько лет спокойно потоптать землю позволят наспех залеченные раны, он не знал. Даже если всего пару лет, этого должно хватить, чтобы поставить парня на ноги и не сильно тревожиться за то, что он сможет выжить. Так уж получилось, что Анхор придумал себе предназначение, и эта фантазия помогла ему снова стать прежним. Может быть, боги и приложили к этому руку, но Крис был даром, а не обязательством. Анхор должен был только себе, и долг этот был в том, чтобы выпустить парня в мир подготовленным, хотя бы в благодарность за то, что его появление помогло не сойти с ума от одиночества, и появился шанс умереть по-человечески, а не как подзаборному псу.
— Ты закончил с огородом возиться? — Спросил Анхор, отставляя опустевшую посуду в сторону.
— Да, отец. — Кивнул Крис, смотря куда-то в сторону немигающим взглядом. Все ж, в какой-то мере парень был не от мира сего. Может разговаривать, спорить, ругаться, обижаться, грустить, но все вроде бы как во сне. Все его эмоции словно свет свечи, пробивающийся сквозь туман.
— Так может, приберемся и айда на реку, полосаток ловить? Снасти даже брать не придется, с прошлого раза на берегу у затона припрятаны. — Предложил старый ветеран и с удовольствием потянулся.
— Почему бы и нет, отец. — Выдал свое согласие Крис и вложил свою опустевшую чашу в отставленную Анхором. Приводить дом в порядок перед уходом, они взяли себе за правило, так как никогда не знаешь, встретишь ли, вернувшись, ожидающих у порога Амию или Эйру, а то и обеих сразу. А когда в доме грязь, перед ними стыдно, что как дети малые вроде бы, за собой прибрать не в силах. И вроде бы слова никто не говорит, а неудобство ощущается.
В суете по дому Крис хватанул из каменной печи кочергу, которую позабыли вытащить из печи, оставив прокаливаться в мерцающих углях. Анхор в очередной раз проводил взглядом спокойного парня. Кочерга была, конечно, не раскаленная, но волдыри бы у Анхора, схватись он так, как схватился сын, пошли бы по всей ладони. Эту странность первой приметила Эйра — Крис очень слабо реагировал на критические перепады температур. Он не испытывал совершенно никакого дискомфорта что от прогулки босиком по глубокому снегу, что он вытащенной голой рукой из углей костра печеной картофелины. Вот и сейчас, взялся за кочергу и даже не ойкнул.
Некоторое время спустя отец и сын прогулочным шагом двинулись по тропинке, идущей под уклон в сторону небольшой речушки. Богатая на заводи река с говорящим названием Тихая в это время года щедро делилась рыбой с каждым, у кого хватало терпения или умения. Полосатки хороший вкус имели и в вяленом и в сушеном виде. А речные придонки, плоские крупные рыбы, питающиеся всем, чем было богато дно, от ила до икры, имели очень приятный необычный вкус, будучи пожаренными. Когда-то Анхор рыбачил ради пропитания и следил за поплавком, сглатывая голодную слюну, теперь же, сидя рядом с сыном и сжимая в мозолистых руках короткое удилище, старый ветеран чувствовал, что этот момент — наполненный покоем — один из тех, ради которых стоило пройти жизненный путь полный опасностей и лишений. Анхор смотрел на водную гладь, и на его лице блуждала легкая улыбка.
