очень неприличным, но крайне волнующим. Дело в том, что его мужское достоинство значительно отличалось от того, чем он обладал ранее. Сейчас, когда мочевой пузырь не давил на мозги, Тима это четко видел. И, надо сказать, последняя новость знатно его обеспокоила. Пытаясь натянуть штаны обратно, он интенсивно размышлял над сложившейся ситуацией и строил догадки о том что же с ним произошло. Мыслей было много, но все, как одна, глупые и бестолковые.
Так и не придя ни к каким конкретным выводам, однако решив, что нет смысла и дальше торчать в кустах, Тима из них сразу—же вышел.
— Охренеть... — тихо протянул он, не обратив внимания на то, как тяжело его языку и губам далась такая простая фраза.
Тиму можно было понять и простить ему подобную грубость — вид с того места, где он сейчас находился, был действительно завораживающим. Молодой человек стоял почти на самом краю очень высокого отвесного обрыва. Внизу, до самого горизонта, простирался зеленый лесной ковер, рассеченный на две неравных половины широкой лентой реки нежно—бирюзового цвета.
Он мог, наверное, еще долго стоять и пялиться, как дурак, на все это природное великолепие. Но долго наслаждаться видами ему не дали. Из созерцательного состояния его вывел душераздирающий вопль, раздавшийся откуда—то слева. И было в этом крике столько боли, что Тиму аж до костей пробрало. Он подскочил на месте и повернулся в сторону, откуда исходил звук, однако никого, кто мог бы так кричать не заметил. Ведь не могла же так орать вон та, средних размеров, серо—зеленая птичка, уютно расположившаяся на небольшом деревце, находившимся метрах в пяти—шести от Тимы?
Практика показала, что еще как могла! Эта тварь, лишь слегка чем—то похожая на обычную речную чайку, которых жило так много рядом с его любимым парком, вдруг повернула голову в сторону рассматривающего ее парня. После чего ее очень необычный, сразу чем—то привлекший внимание Тимы, клюв раскрылся подобно цветку с четырьмя лепестками. И молодой человек услышал тот самый, так испугавший его, вопль.
— С—с—сука! — едва ли не громче, чем эта мерзкая пичуга, заорал Тима и не придумал ничего умнее, чем подхватить небольшой, валяющийся тут же, у него под ногам камень и запустить его в крикунью. К его удивлению, бросок оказался очень точным и заткнувшаяся на середине крика тварь как—то странно булькнула и совершив абсолютно неэстетичный пируэт, свалилась замертво.
Тима долго не решался подойти ближе и внимательнее рассмотреть крикливую птичку, однако все же совладал со своей нерешительностью. Вблизи все оказалось не так страшно — птица валялась на земле задрав лапы кверху. Она не пыталась ни двигаться, ни орать.
— Похоже сдохла, — тихо констатировал новоявленный борец с нечистью. Дабы получше рассмотреть свой трофей ему пришлось вытащить птичку из густой травы, в которой она лежала на более открытое пространство. Однако, руками это трогать, он все же побрезговал, воспользовавшись средних размеров суковатой палкой, найденной неподалеку.
Ничего особо примечательного в своем трофее Тима не увидел, если конечно не принимать во внимание странный клюв. А так — птица как птица. А вот клюв — да, это было нечто. Крупный, едва ли не в четверть тела птахи, массивный и жуткий. Он состоял из четырех «лепестков», усеянных изнутри длинным рядом изогнутых внутрь и, на первый взгляд, очень острых зубов. Эти лепестки, могли раскрываться, подобно цветку. В закрытом же состоянии — выглядели практически неотличимо от обычного клюва, присущего нормальным птицам. Впрочем, одним клювом странности все же не ограничились. Знатно покопавшись у этой твари в пасти, Тима заметил еще одну странность — полное отсутствие языка. Видимо монстр питался подобно пеликанам — полностью заглатывая свою добычу. Правда, молодой человек не знал, есть ли языки у самих пеликанов. Впрочем, в его положении, это было не столь важно.
Утолив свое орнитологическое любопытство и еще раз подивившись своему точному броску, Тима вернул странную тварь обратно под дерево, после чего уселся недалеко от края обрыва и задумался. Ни окружающая его природа, ни, тем более, эта жуткая представительница фауны, никоим образом не напоминала то, к чему он привык. Если птичку еще можно было списать на ужасы Чернобыля, хоть и с трудом (как ни крути, но эта станция находилась в нескольких тысячах километров от его родного города), то растительный мир окончательно ставил его в тупик. Ну не могло быть в средней полосе таких деревьев. Не могло. Высокие, с густой и очень крупной листвой, они вообще не походили ни на что, известное Тиме. А в деревьях он, худо—бедно, но разбирался.
Да и река еще эта. Даже на фотографиях в интернете он не видел настолько насыщенного лазурного цвета у воды. А тут, казалось, кто—то вылил в реку целую кучу краски — настолько нереальный оттенок был у нее.
Тима посмотрел себе на руки. Это были не его руки, уж что—что, а это он мог сказать точно. Слишком длинные пальцы, слишком смуглая кожа, слишком изящные кисти. Можно было бы даже подумать, что они принадлежат женщине. Однако недавний поход в кустики и наличие в штанах всего необходимого мужчине полностью опровергало эту идею.
Собственно, именно мысль о походе в кусты и вернула его к действительности. Да он отвлекся сначала на чудесный вид, а потом на мерзкую крикунью, однако теперь пообещал себе быть последовательным. Решив пока не забивать себе голову посторонними мыслями и решать проблемы по мере поступления — Тима поднялся на ноги и направился к шатру. Снаружи, кстати, тот был ничем не примечательным — просто большая палатка серо—коричневого цвета с небольшими отверстиями в крыше.
Внутри шатра было по—прежнему сумрачно и пахло какими—то травами. Теперь, после того как побывал на свежем воздухе, Тима это хорошо чувствовал.
Осмотр не занял много времени. Интерес представляла лишь куча тряпок, находившаяся у одной из стенок. В ней он нашел некое подобие дорожного мешка, причем даже с лямками, чтобы удобнее носить было. В самом—же рюкзаке нашелся кусок плохо пропеченного, похожего на глину хлеба, шмат вяленого мяса, фляга с водой, сделанная, судя по всему, из какого—то овоща вроде тыквы и, средних размеров, кожаная сумка, занимавшая добрую треть всего объема. От сумки очень сильно пахло травами. Открыв ее, Тима увидел с десяток небольших мешочков. Что в них находится сейчас, из—за скудности освещения, было не рассмотреть. Поэтому, он решил удовлетворить свое любопытство позднее и продолжил осмотр. Впрочем, ничего интересного, кроме отреза шерстяной ткани и какой—то странной тряпки с дыркой
