Я послушал их. Ну так себе. Ни разу не Битлы. Ребята стараются, но можно ли Волгу считать за 280-й Мерс? Увы, совсем никак. В Штатах я походил вокруг 280-го кабриолета. Элегантная «рифленая» задняя оптика, хромированные молдинги по кругу, удобная посадка водителя и большое четырехспицевое рулевое колесо. Про мотор, подвеску, радиолу, встроенный кондей вообще молчу. Та же история с рок-н-роллом.
Пока я мысленно пускал слюни на немецкий автопром и сетовал на советскую музыку (совсем оборжуазился) — в зале пошли такие бодрые танцы. Осоловевший Незлобин сослался на усталость, ушел спать в номер. А я остался. Битлов сменили Джэнис Джоплин, Би Гиис… А тут смелое руководство. Впрочем, для таких «островков капитализма» позволяется многое — иностранные туристы привозят в Союз столь нужную валюту. Плюс раздолье для вербовки, прослушки… Не зря у каждого валютного бара есть куратор из конторы. Зачастую с целым штатом сотрудников.
На пятачке выделялась стройная рыжеволосая девушка. Вся в веснушках, в красной мини-юбке и в блузочке, в смелом разрезе которой покачивалась аккуратная трешка. Накрашенная по-боевому — ярко, броско. Рядом с ней терлись двое прилизанных хлыщей. Один с маленькими усиками, другой — с лошадиным лицом, пучеглазый такой. Урод уродом. Одеты оба с шиком, костюмы с отливом, броские галстуки, лаковые штиблеты. Точно иностранцы.
— К вам можно подсадить посетителей? — ко мне подошел администратор, рядом с которым стояла семейная пара. Кольца на руках, причем на левых, как принято у американцев и европейцев. И мужчина и женщина очень похоже друг на друга. Лощеные, с седыми волосами, лет шестидесяти.
Я жестом показал, что присесть можно — свободных столиков в баре уже не было совсем.
Оба поздоровались по-немецки, сразу закурили. Вот не выношу, когда смолят в ресторанах. Мало, что сам пропахнешь табаком, так еще и еда в рот не лезет. Впрочем, тут это сейчас обычное дело. Пепельницы есть везде, разрешения спрашивать не надо. Дымят почти все. Даже женщины.
— Найн шпрехен зи дойч — коряво произнес я. Надо же как-то начинать разговор. Уходить сразу не хотелось — рыжеволосая не отпускала меня. Манила. Так и хотелось следить за ее плавными движениями в танце.
— А по-английски вы говорите?- нарушила молчание иностранка на языке туманного Альбиона. Ее муж тем временем делал заказ официанту. И похоже тот вполне понимал его немецкий.
— Говорю.
— Можно узнать, почему вы в камуфляжной форме? Это так необычно
— Местный охранник — пошутил я — Николас
— София Лосте, очень приятно. Я вас где-то видела!
— У меня очень распространенный тип лица.
— На охранника вы не похожи!
Мужчина тем временем закончил делать заказ, на неплохом английском представился Иоганном.
— Вы по делам приехали в Союз или как туристы?
— Мы приезжали навестить могилу нашего сына. И решить вопрос с нашей внучкой.
София сжала губы, в глазах Иоганна поселилась боль.
— Вы же немцы?
Дополняя друг друга, пара рассказала свою историю. Иоганн и София были из числа левых активистов из Саарской области, которая в массе была населена немцами, но после Первой мировой войны и поражения Германии управлялась Лигой Наций. В 30-е годы немцы потребовали провести референдум о принадлежности Саара среди его жителей, и большинство проголосовало за Германию. Штурмовики начали репрессии среди леваков, шла охота и за семейством Лосте. У пары был сын-подросток Губерт. Скрываться с ним было тяжело.
Пара попросила советского журналиста Михаила Кольцова, которых знал их многие годы, спрятать Губерта в Союзе. Тот согласился. 10-летнего Лосте в 1933 году привезли в СССР.
Паренек нахватался левых взглядом от родителей, даже дрался со скаутами — Кольцову пришла в голову идея раскрутить «немецкого пионера». Встречи со знаменитостями, фотографии в газетах, лекции об угнетенном положении трудящихся в Европе. Нацизм уже пер как танк — такая пропаганда была актуальна и понятна, тем более по итогам поездок по СССР Кольцов с любовницей написали под именем паренька «Губерт в стране чудес». Как «немецкий пионер» увидел Советский Союз и полюбил его.
А вот дальше дела не задались. Биологические родители планировали отдать Губерта в Союз на пару лет, пока не определится подвешенное состояние Саара, но в итоге подросток угодил в самое пекло 30-х. Репрессии, культ личности… Сначала Губерт жил в квартире Кольцова. Но того арестовали, как врага народа, троцкиста и члена террористической организации. Как только журналист, отправился в тюрьму — пропагандисткая машина потеряла к нему интерес. Парня перестали звать на встречи с трудящимися, пионерами, а после начала войны вообще отправил на спецпоселение в Казахстан, где он вынужден был работать пастухом.
— Наш сын катился по наклонной — тяжело вздохнула София — Два раза попадал в тюрьму
— Мы искали его через Красный Крест — добавил Иоганн — Нашли. Но въезд нам разрешили только после смерти Сталина.
— Николас, я вас узнала! Вы Орлов, русский спецназовец. О вас писала западногерманская пресса!
Я мысленно застонал. Надеюсь не с той морской фоткой? Это все плохо кончится!
— Сначала я хочу услышать финал этой истории! — отмазался я
— Ну слушайте — теперь вздохнул Иоганн.
После войны семья Лосте оказалась на территории нынешней ФРГ. Иоганн занялся бизнесом, стал разрабатывать и торговать медицинским оборудованием. Левацкими идеями он переболел, стал буржуа. Разбогател. У пары родились еще несколько детей.
— Губерт был нашей многолетней болью — София промокнула глаза салфеткой — Сколько писем мы написали в ваш ЦК и даже в Политбюро! Самому Хрущеву. Все, что нам разрешили — увидеться с ним в Симферополе. Он в сорок лет выглядел как старик, болел раком легких. Ехать в ФРГ не захотел — в Крыму у него была семья.
— Жена и дочка Элла — Иоганн грустно заулыбался — После смерти Губерта, они прислали нам письмо. Согласны выехать в западную Германию. Но власти не отпускают их.
— И вот мы приехали навестить могилу сына — София справилась с собой, отложила салфетку прочь — А заодно как-то сдвинуть дело с выездом внучки. Может быть хотя бы товарищ Андропов ее отдаст нам? Вы могли бы поговорить с ним?
Официанты принесли заказ Лосте, начали расставлять тарелки на столе. Я хранил молчание. Столик 100% слушают, надо отделываться шутками.
— А чего не Брежнев. Давайте я ему позвоню и все решу
Музыка в зале опять заиграла Битлов, рыжий хвост незнакомки мелькал среди танцующих. Двое в костюмах — тоже вились вокруг девушки.
— София, Николас нам ничего не должен — Иоганн повернулся к Софии, пожал плечами — Почему ты решила, что он поможет?
— Американцам же он помог!
Вот она женская логика в действии.
— Он видит нас в первый раз! — в словах герра Лосте была железная мужская логика — Я бы тоже не взялся помогать незнакомцам из вражеской страны.
— Ешьте отбивные, остынут — немцы почти один в один повторили мой собственный заказ — Я обсужу вашу тему с моими знакомыми и…
Мой спич прервал женский вскрик. Потом какой-то шлепок. Я обернулся. Рыжая девушка только что влепила одному хлыщу по щеке, второй держал ее за руки и что-то выговаривал, брызгая слюной.
София иронично улыбнулась:
— Похоже для герра «охранника» тут есть работа!
Глава 2
И София и Иоганн смотрели на меня с таким любопытством, что пришлось подхватиться и идти на «пяточек». Там уже скандал разросся, подтянулись официанты, бледный администратор, который на английском что-то пытался донести до буянов. А с такими церемонится не надо, а действовать быстро и жестко. Я раздвинул толпу, коротким хуком вдарил правому хлыщу под дых. Он мигом отпустил рыжую, сложился на пол, хватая ртом воздух. Левый попытался провести мне в голову двойку и она даже была неплоха.
Разрывать дистанцию было негде — толпа не позволяла. Поэтому я подсел под серию и не мудрствуя долго, врезал еще одним хуком прямо в пах «лошадиной морде». Мы тут не на боксерском ринге — правил здесь нет. Все дружно ахнули.
