— Да пошли вы! — бросил я в ответ, поднимаясь по ступеням в противоположную сторону…
— О, Санек, привет! С кем воюешь? — подкатил ко мне на следующей площадке Васька Пых (так-то фамилия у него была Попыхин, но урезалась в общаге до просто Пыха за то, что Васька барыжил дурман-травой, и сам был главным тестером своего товара).
— Да, ходят тут всякие, понимаешь, — отмахнулся я.
— О, ты уже, гляжу, взбодрился малехо с утра? — учуял исходившее от меня амбре Васька.
— Так-то я еще толком даже и не ложился. У приятелей засиделся, — хмыкнул я, оттирая плечом любопытного барыгу и сворачивая в коридор своего этажа.
— А у кого, если не секрет? — увязался следом Васька.
— У Тараса Матроса… Пых, те че надо?
— Санек, у меня товар просто бомба!
— Отвали, Пых. Ты ж знаешь: я по синьке только угораю. И торчком до кучи становиться не имею никакого желания.
— Сань, ты че⁈ Торчки — это которые в вену шнягой всякой колются…
— Ты ща на че, сука, намекаешь? — цапнув за ворот толстовки Пыха, я припечатал барыгу спиной к коридорной стене.
— Мля! Бро, извини! Совсем запарил, что для тебя это болезненная тема, — ничуть не испугался моего наезда отмороженный фанат запретного дыма. И, как только я ослабил захват, с удесятеренной энергией затараторил дальше: — А курнуть травки хорошей — это ж чистое баловство. Невинная шалость, так сказать, для хорошего настроения. И усталость, кстати, грамотно набитый косячок снимает гораздо быстрее и эффективнее синьки твоей. Вот ты водочки уже выпил — а все одно не расслабился ведь нифига, потому и злой, как черт. А если бы затянулся дурман-травой моей разочек…
— Да пошел ты, искуситель хренов, — проворчал я, окончательно отпуская толстовку барыги, и возобновляя движение к своей комнате.
Но пронырливый плут, чутко уловив перемену моего настроя, увязался следом, продолжая уговаривать:
— Да попробуй, Сань. Отвечаю, тебе понравится. И никакого привыкания — зуб даю!
— Я ведь выбью, ежели че, — хмыкнул я.
— Да я за базар отвечаю, — не унимался отчаянный прохиндей. — К тому же первый косячок у меня бесплатно!
— Ну, если бесплатно… — конечно трезвый я б никогда не подписался на эту шальную затею.
Но я был под синькой.
И решился-таки протестить пыхову замануху.
Глава 2
— Ну как?.. Да не молчи ты, делись ощущениями!
— Фиг знает, торкнуло вроде…
— Вроде или точно? Ва Гонь, это важно, сосредоточься!
— Бин Сань, ну чего ты ко мне пристал? Говорю, с первого раза непонятно. На, сам затянись, если не веришь.
— Ага!.. А результаты эксперимента кто тогда фиксировать будет?
— Да забей!.. О! Бин Сань, у тебя так смешно волосы на голове в разные стороны торчат, как у этого из телика, как его там?.. — не договорив, Ва Гонь заливисто расхохотался.
— Ишь ты, с первой затяжки на ржач пробило, — хмыкнул довольный Бин Сань. — А то не торкает его…
Два друга детства, скрывшись от посторонних глаз в старом гараже, проводили финальный тест-драйв, испытывая на себе воздействие дурман-травы, на спор выращенной студентом-биологом Бин Санем в этом же гараже две недели назад. Теперь, после тщательной просушки, упакованная в объемистый пакет трава дожидалась своего заказчика. Доморощенный же «фермер», поддавшись уговорам друга (и по совместительству делового партнера в этой ни разу не законной авантюре), отложил щепотку конечного продукта для этого их совместного финального эксперимента. И теперь с карандашом и блокнотом в руках Бин Сань сидел напротив дымящего косяком Ва Гоня, прилежно фиксируя на бумаге происходящие с другом в процессе курения изменения.
— У-ху-ху! — Ва Гонь выпустил изо рта и ноздрей очередное облачко ароматного дыма. — Поперло, бро! Во ща конкретно поперло!.. Ты видишь эти крылья? Видишь?.. Бро, я ж лечу! Как птица лечу! Юх-ху!..
Опасаясь, что замахавший после третей затяжки руками Ва Гонь сейчас куда-нибудь зашвырнет на треть искуренный косяк, и наваленный вдоль гаражных стен хлам запросто от него воспламенится, Бин Сань, отложив блокнот с карандашом, поймал руку одурманенного друга и вытащил из его вялых пальцев опасный чинарик.
Продолжающий махать руками Ва Гонь, счастливо чирикая, вскочил со стула и стал смешно прыгать вдоль гаражной стены.
— Однако, убойная травка, похоже, вышла, — хмыкнул Бин Сань. — Тоже что ль рискнуть и попробовать? А то когда еще вот так доведется?
— Ооооо! Вот же оно мое гнездо! — выдал очередной перл Ва Гонь, плюхнувшись обратно на стул, и заливисто расхохотался.
— А-а ладно, один раз живем, — окончательно решился, глядя на хохочущего друга, Бин Сань и, неумело затянувшись, с непривычки закашлялся…
—…Сам, говоришь, вырастил? В гараже? — над дрожащим от ужаса Бин Санем, сидящим на прикрученном к полу стуле в наручниках на руках, навис грозный дознаватель с дубинкой и в полицейской форме. — Так это ж, придурок, для тебя в разы хуже. Кабы просто перекупом был, то на первый раз, с учетом отсутствия судимостей, вероятнее всего, отделался бы штрафом и условкой. Теперь же, на лицо организация производства наркотического вещества. А это уже, Бин Сань, совсем другая статья. И теперь ты точно на нары загремишь, биолог недоделанный!
Из темного гаража Бин Сань каким-то адским дуновеньем перенесся в залитый электрическим светом кабинет дознавателя.
— Че завис, сопляк⁈ — громкий, как выстрел, удар дубинкой по исцарапанной столешнице сбоку заставил Бин Саня затравленно подпрыгнуть на стуле, выходя из ступора. — Живо говори: кто надоумил дурман-траву в гараже выращивать?.. Сотрудничество со следствием — вот единственный микроскопический шанс для тебя, придурок, остаться на свободе! Так что, искренний мой тебе совет, Бин Сань: прекращай играть в героя, и выкладывай все, что знаешь!
— Нет, пожалуйста! Нет! Этого не должно было случиться со мной!.. — у Бин Саня, до полусмерти запуганного дознавателем, окончательно сдали нервы и началась истерика.
— А ну-ка заткнись, соплежуй! — дубинка дознавателя на сей раз врезалась в спинку стула арестанта, и часть ударной волны болью отозвалась в спине несчастного студента.
— Ааааа! Нет! Я не хочууу тааак!..
Яркое виденье погасло так же стремительно, как началось. Бин Сань снова обнаружил себя сидящим на пластиковом стуле в старом гараже, со свободными от браслетов наручников руками. Напротив, с угрюмым видом, сидел друг детства Ва Гонь, уставившись куда-то в одну точку за его левым плечом.
Пальцы правой руки Бин Саня вдруг обожгло, и он стряхнул с них на пол совсем крошечный окурок.
— Это что, я весь косяк что ли искурил? — ошеломленно пробормотал Бин Сань, торопливо растирая по полу подошвой дымящийся чинарик.
— А как ты хочешь? — невпопад спросил вдруг Ва Гонь, продолжая с угрюмой миной пялиться в одну точку.
— Что?.. Бро, ты о чем, вообще?
— Испугавшись неминуемого ареста, ты потребовал его отмены, — снова заговорил непривычно пустым, безэмоциональным голосом сидящий напротив друг. — Но виденное Зрячим отменить невозможно. Потому я повторяю свой вопрос: как ты хочешь?
— Ты че несешь, Ва Гонь? — схватив друга за плечи, Бин Сань яростно его затряс, пытаясь привести в чувство.
Ва Гонь раскачивался в его руках безвольной куклой, мотаясь из стороны в сторону, как марионетка на ниточках. Но стоило бедолагу оставить в покое, как тело друга снова приняло на стуле прежнюю напряженную позу, а угрюмое лицо опять уставилось в одну точку над левым плечом Бин Саня.
— Как? Ты? Хочешь? — вновь пролаял пустой голос напротив.
Смирившись с тем, что этот новый сюр, по всей видимости, является продолжением предыдущего кошмарного видения, Бин Сань согласился играть по навязанным правилам.
— Раз отменить сам арест невозможно, пусть арестантом, вместо меня, станет кто-то другой, — озвучил слепленный впопыхах отмаз Бин Сань.
И неожиданно это сработало.
