— Да зачем у меня-то? — недовольно отмахнулась та, — отец Светланы квартиру же ей оставил. Трёхкомнатную. Вот и будут там жить. Может, ещё и я к ним перееду.
— Да что вы говорите! А разве её Лидия к рукам не прибрала?
— Вот как раз потому эта дрянь и оформила на Светлану опекунство! Из-за квартиры!
— Ну примерно так я и думала, — заявила Клавдия Брониславовна и, высунувшись в окно, крикнула, — Павли-и-ик! Пашенька-а-а! Иди кашку кушать! Иди сюда, гад такой!
Элеонора Рудольфовна подхватила чашку с чаем и ушла, оставив после себя еле уловимый запах нафталина и старости.
— Ну да, ну да, как же! Актриса она талантливая! — чуть слышно проворчала себе под нос Клавдия Брониславовна, отходя от окна, — знаем мы таких актрис, насмотрелись. Хотя если у них с Валеркой получится поставить эту выскочку Лидию на место — это будет просто прекрасно!
Глава 1
— Лидия! — сварливым голосом сказала Римма Марковна и я внутренне напряглась, сейчас начнется.
— Слушаю, — пришлось ответить. Римма Марковна не любила пассивности в разговорах и отделаться общими междометиями у неё не прокатывало.
— На выходные нужно ехать в Малинки! — строго заявила она. — Поедем все на два дня.
— Зачем? — поморщилась я, на выходные у меня были другие планы.
— Как это зачем? Как зачем⁈ — аж подпрыгнула от возмущения Римма Марковна, — нужно перевезти банки с консервацией, заквасить капусту. Да и грибы пошли. Вон Роговы позавчера два ведра опят и целый бидончик груздей привезли!
— Ну давайте, я вас в субботу утром отвезу, а потом в воскресенье обратно заберу? — предложила я, внутренне вздыхая, что подрыхнуть хотя бы до девяти утра на эти выходные мне явно не светит.
— Лидия! — возмутилась Римма Марковна, — а что, на старости лет я должна сама на яблоню лазить за яблоками?
— Светка поможет, — привела убойный, на мой взгляд, аргумент я.
— Но я не могу! — высунулась из комнаты мордашка Светки.
— Что значит не могу? — начала закипать Римма Марковна, — это ещё что за фокусы такие?
— Это не фокусы! — с обидой в голосе воскликнула Светка, — мы же с ребятами договорились макулатуру собирать.
— Подожди, Света, — попыталась вспомнить я, — разве сбор макулатуры у вас на субботу назначен? По-моему, на родительском собрании классная руководительница говорила, что во вторник всё будет.
— Ну и что, что во вторник! — закричала Светка, — просто мы хотим собрать наперёд побольше макулатуры, а во вторник же все побегут собирать, и мы сможем только немножко. А нам надо, чтобы у нас больше всех было. Мы должны получить первое место в соревнованиях! Как ты не понимаешь этого!
— Света, но и ты пойми, у вас будут и пионеры собирать, не только вы, — попыталась вразумить упрямого ребёнка я, — ты хоть соображаешь, что здоровый семиклассник один унесет столько макулатуры, сколько вы всем классом?
— Пионеры будут металлолом собирать, — чуть насмешливо, словно неразумному дитяти, объяснила мне Светка, — а макулатуру — только октябрята.
— Но ты же ещё не октябрёнок даже…
— Ну и что! Ты что, не понимаешь разве⁈
— Извини, не понимаю, — призналась я, — объясни.
— Если у нас будет первое место за сбор макулатуры и грамота, то, когда нас будут принимать в октябрята — все захотят в мою звёздочку. И я выберу самых лучших.
— Света, но ты же не одна будешь собирать макулатуру? И другие ребята будут.
— Да! — запальчиво огрызнулась Светка, — еще со мной будет Толька Куликов, Санька, Мишка и Васька из третьего дома.
— О! Да ты с Куликовым пакт о примирении заключила, я смотрю? И с третьедомовцами?
— Да! Заключила! — вскинулась Светка, — они поддержали мой план. И они тоже хотят себе лучших ребят в звёздочки отобрать.
— А как макулатуру потом делить будете? Первое место же одно только.
— Ты совсем ничего не понимаешь, — вздохнула Светка, изумляясь моей непонятливости, — мы будем работать группой, впятером, займем первое место и получим грамоту, а когда станем октябрятами каждый из нас возглавит свою звёздочку!
— Света, а если вас всех в одну звездочку определят? — удивилась на такой гениальный рейдерский захват юных октябрят я. — И что тогда?
— Ну тогда командиром буду я!
Римма Марковна, которая молча и терпеливо слушала наш спор, наконец, не выдержала и поставила точку в дискуссии:
— В общем так. В субботу с утра в Малинки поедем все, а вернемся в воскресенье, — проворчала она. — И нечего свои аферы на выходных проворачивать.
— Но я вообще-то планировала в субботу сходить в парикмахерскую, — возмутилась я.
— Ничего не знаю! Яблоки собирать надо. И грибы.
Этот день ничем не отличался от других рабочих дней в депо «Монорельс»: туда-сюда сновали рабочие и конторские служащие, а в директорском кабинете, как всегда по четвергам, шло рабочее совещание. Обычно сначала Иван Аркадьевич начинал из самых важных объявлений, затем прогонял по рабочим вопросам.
Однако сегодня привычный порядок был слегка нарушен.
— Знакомьтесь, товарищи. Это — Кашинская Татьяна Сергеевна, — представил Иван Аркадьевич хрупкую миловидную женщину в скромном сером костюме, которая застенчиво покраснела при упоминании её имени.
Все с повышенным интересом принялись разглядывать новенькую.
— Товарищ Иванов пока поработает на месте Мунтяну. Там как раз нужно технику безопасности подтянуть, а вот коммунистической агитацией и пропагандой у нас теперь займется Татьяна Сергеевна.
Народ с жадным любопытством впитывал подробности.
— Татьяна Сергеевна, это Лидия Степановна Горшкова — кивнул на меня Иван Аркадьевич. — Она ваш непосредственный руководитель. Все рабочие вопросы будете решать с ней.
— Очень приятно, — мило улыбнулась я.
Кашинская чуть робко вернула мне доброжелательную улыбку.
«Сработаемся», — мелькнула у меня мысль.
— Иван Аркадьевич, — на всякий случай уточнила я, — получается это направление обратно мне возвращают?
— Да, приказ будет сегодня, — коротко кивнул он и переключился на другие насущные вопросы.
После окончания совещания я подождала Кашинскую и предложила ознакомить её с коллегами и вверенным ей фронтом работ.
Сначала мы прошлись по всем кабинетам, где я представила её сотрудникам конторы, затем повела в промзону. Правда показала лишь издали, водить по грязным цехам в её белых туфельках на высоком каблуке показалось мне негуманным. Вот завтра как раз буду там акты подписывать и её заодно возьму. Нужно только не забыть предупредить, чтобы взяла старую удобную обувь (гибель моих апельсиновых лоферов я не могла забыть до сих пор). Хорошо, что мы женщины и понимаем друг друга.
В кабинете Лактюшкиной пришлось краснеть — там, как обычно, шла бойкая торговля косметикой. Я укоризненно взглянула на Репетун, мол, чего в первый день перед новенькой палишься, но та сделала большие невинные глаза и воодушевлённо предложила:
— Девочки! Как хорошо, что вы сейчас заглянули! У меня как раз новые кремы для лица и рук есть. Польские. Есть еще тени, и они с перламутром!
— О! Тени! А какой цвет? — живенько включилась в обсуждение Кашинская, и у меня отлегло от сердца — наш человек.
Репетун тут же защебетала, остальные бабоньки окружили и стол, и новенькую, и принялись наперебой расхваливать косметику, саму Кашинскую, Лактюшкину, меня и заодно всю нашу контору депо «Монорельс».
В общем, еле-еле я вырвала Кашинскую из цепких лап наших дамочек.
— А это наша Ленинская комната, — я отперла дверь и пропустила Кашинскую внутрь.
После того бесславного «пиара» товарища Иванова в городской газете, в Ленинской комнате навели образцово-показательный порядок, подкрасили, побелили и установили монументик В. И. Ленину, побольше и поновее. Но при всем при этом даже невооруженным глазом было видно, что после косметического ремонта Ленинскую комнату открыли явно впервые.
— Проветрить здесь надо, — вздохнула я и попыталась распахнуть форточку, которая намертво «приклеилась» к раме после покраски.
