— Нормально, пить просто хочу, — поднял я ладонь.
— Действие лекарства проходит, это всё накопитель влияет, — с тревогой сказал Алёна.
— Поэтому нельзя задерживаться…
Я ощутил, как колени подкашиваются и начинаю проваливаться в сон.
Очнулся в своей комнате. На лбу был компресс, рядом была доктор Колпаковская-младшая.
— Пока всё нормально, но затягивать пребывание не стоит — нагрузка на организм растёт, действие лекарства почти закончилось, — говорила она обеспокоенным матери и Алёне.
Мать всхлипнула и утерла слезу сиреневым батистовым платочком.
— Я отрубился?
— Да, но это не обморок, а глубокий сон. Вы проспали полтора часа, Виктор, — повернулась ко мне доктор.
— Ого! Мне ещё собираться, — я оперся на локти.
— За это не переживай, милый, — бросилась ко мне мать и начала рыдать.
Голова была тяжелой, будто после недельной пьянки без сна и продыха.
«Вот она как влияет, мощь родовой магии».
— Ма, всё хорошо, я справляюсь!
Наконец, матушка отпустила меня и утирая слезы, вышла из комнаты.
Я не без труда встал. Алёна начала мне рассказывать, что и куда сложили, потом протянула список.
— Здесь всё написано и пронумеровано. Мы с Лебедевым всё нужное тебе погрузили, уже все поехало в аэропорт. Вы с Ладой летите чартером, в Москве будете примерно в половину девятого вечера по нашему времени.
— А отец где?
— Он приедет тебя проводить перед отлётом!
Я ощущал непроходящую слабость.
— Остаться с тобой? — спросила сестра.
— Нет, я уже пришёл в себя, хотя давление ауры ощущается! — помотал я головой.
Девушки вышли.
Несмотря на ощущение слабости, недосыпа и усталости, я переоделся в костюм, в котором был на приёме, поскольку одежду, книги и другие мелочи уже погрузили — два моих больших и два маленьких шкафа были почти пусты. Потом я взял планшет и набрал Анжелике.
— Привет, мой любимый! — в её голосе была радость.
— Привет, солнышко! В общем…
— А что у тебя с голосом, тебе плохо? — спросила она обеспокоенно.
— Сейчас не особо хорошо, но это пройдёт.
— Что случилось⁈
— Энджи, об этом потом. Мы скоро вылетаем, в Москве будем примерно в половину шестого или в шесть, разница во времени у нас с тобой три часа. Организуй грузовик, у меня столько всего с собой, что не знаю, куда это девать вообще.
— Хорошо, я позвоню Валику, он поможет! Милый, я переживаю за тебя!
— Да нормально, не переживай! До встречи!
— Жду с нетерпением, Вит!
Подарки отца я сложил в новенький кожаный портфель, который решил носить лично.
— Пора! — я оглядел комнату, подошёл к столу и положил ладонь на несколько секунд. — Ещё вернусь!
Вздохнув, вышел из комнаты, затворил дверь и пошёл вниз. Оглядев парк, повернулся в сторону центрального входа и увидел, что машину уже подали. Это был тот самый бронированный «Пузырёв-Сибиряк», черный полноприводный внедорожник, который забирал меня из аэропорта.
Я направился туда и вскоре увидел, что из дома вышли мать, сестра и кузина. Чуть сзади была доктор.
Я подошёл ко входу, мать спустилась и утирая слёзы, бросилась меня обнимать.
— Ма, ну я же не с концами уезжаю! Вернусь ещё, и ты можешь приезжать ко мне, ну, — сказал я мягко.
— Это всё мы виноваты, этот накопитель… — всхлипнула она.
Подошла Алёна, потрепала меня за голову, достала из сумочки карту и протянула матери.
— Сынок, возьми вот на расходы двадцать тысяч, — матушка протянула мне карту.
— Код — твой год рождения, — вздохнула Алёна и тоже утерла слезинку.
Я благодарно кивнул и спрятал её во внутренний карман.
— Блин, ну и так грустно, ма! А вы ещё плачете, вроде я на северный полюс уезжаю.
При этих словах мать ещё больше разрыдалась.
— Прадед тоже когда-то так говорил, а потом уехал в экспедицию и пропал, — дрогнувшим голосом пояснила Алёна.
— Это не наш случай, успокойтесь! Матушка, всё будет нормально, теперь буду часто приезжать — это же мой дом, здесь мне всё нравится! Я тоже буду скучать…
— Сынок…
Маман пришлось успокаивать минут десять. Алёна тоже выглядела грустной.
— Прокатись на Выселки, сестрица — будет приятный сюрприз для всех, — чтобы разрядить ситуацию, усмехнулся я.
— Так и сделаю! — махнула рукой Алёна.
Все засмеялись, смех сквозь слезы.
— Счастливого пути, дорогой! — мать расцеловала меня.
— Верю в тебя! — расцеловала его сестра. — В добрый путь!
Пока я садился в машину, Лада перекинулась с ними несколькими фразами, потом села спереди.
Двери захлопнулись.
— Добрый день, Виктор Антонович, Лада Евгеньевна! — поздоровался с нами водитель.
— Добрый, Степан Иванович! — покивал я.
— Едем! — Лада, как мне показалось, чуть нервно хлопнула в ладони.
Внедорожник мягко тронулся. Я приоткрыл стекло и помахал рукой матери и сестре, потом откинулся на сиденьи и стал глазеть на парк — имение было очень красивое, уезжать мне не хотелось.
Проехали ворота, охраняемые автоматчиками, и свернули в сторону аэропорта имени Пепеляева.
«Сколько всего произошло! Сколько новых впечатлений, знакомств, знаний!» — я обдумывал всё, что произошло со мной за дни, проведенные в имении.
Когда отъехали километра на три, я ощутил колебания своего эндейса под сердцем.
— Ух, — прошептал и потер грудь, поскольку ощущение было такое, будто на миг вогнали раскаленную иглу в сердце.
«Бодрящее, блин, ощущеньице — так и кипяточек по ногам может потечь».
— Накопитель отпустил нас и пожелал счастливого пути, — через несколько секунд повернулась к нему Лада.
— Ага, я ощутил!
— Бодрит, скажи? — усмехнулась кузина.
— Очень, блин. Когда мы ехали на Выселки, такого не было, — удивился я.
— Знаешь, он всё понимает, наверно, — сказала она многозначительно.
— Возможно, так оно и есть, — я не стал спорить, поскольку на ум приходило много разных фактов о магии.
Ещё минут через пять ощутил, как в голове и в глазах проясняется, а слабость понемногу отпускает.
Я с легкой грустью смотрел в окно. Поправив пиджак, я вспомнил про карту и усмехнулся.
«Двадцать кусков — это серьёзно. Уже есть вполне приятное ощущение принадлежности к могущественной и влиятельной семье. Теперь мне придётся учитывать, что я не сам по себе, а работаю на общее благо. Сколько у нас всего в собственности⁈ Мистер Виктор, будущий министр, владелец заводов, газет, пароходов…» — перефразировав в уме известный стишок, я чуть не засмеялся. — «Хотя пока ещё не владелец и не министр, но вполне возможно, что депутат! А дальше будет видно».
— Кузина, а ты случайно не в курсе, кто такой министр Чернов? — поинтересовался я, когда на горизонте показался аэропорт.
— В каком плане? — повернула ко мне голову блондинка.
— Ну, министр горнопромышленного комплекса и недр Петр Чернов — он к какому лагерю относится?
— Сателлит Марковых, конечно же. Они шли общим блоком на прошлых выборах, — удивилась Лада. — А что?
— Да в той группе стервофемок была девка по фамилии Чернова — уж не родственница ли?
— Вполне может быть. Кстати, с группой этой проблема далеко не решена, — оживилась Лада.
— Да знаю я, Анжелика говорила. В случае чего я буду с ними воевать конкретно и построю на этом свою предвыборную компанию.
— Сомнительная стратегия, кузен, — усомнилась Лада. — В общем, будем смотреть по ситуации, что там в итоге выйдет по этому вашему загулу в «Эскрайме».
— Кузина, это был не загул, а естественное и законное гражданское возмущение, — взмахнул я кистью. — Или мы, мужчины, не должны вообще иметь никаких прав?
— Ты прекрасно знаешь, что ни я, ни большинство вменяемых женщин так не считают, — улыбнулась Лада.
— Степан Иваныч, а ты как считаешь — нужны нам, мужикам, права, или будущее за женщинами?
Водитель кашлянул и как я видел, чуть покосился на Ладу.
— Ежели дама гулящая — ей подавай права и привилегии, а ежели семейная — то будет слушать мужа, — ответил водитель.
