Да, у Генезиса была верфь, где тот строил космические корабли, люди до этого еще не дошли, а вот Генезис вполне осваивал Солнечную систему. Уже шесть кораблей поднялись с Земли на орбиту. Мне кажется, Генезис собирался свалить с Земли. Информации об этом в памяти терминатора не было, странно, что вообще имелась подобная база. Видимо, при заливке случайно и ее впихнули. Остальные базы вполне в тему. Человеческое поведение, социология, людская психология, медицина, выживание, диверсионная деятельность, ну и все такое. Почти сотня баз, и лишь треть была активирована, и терминатор владел нужной информацией, остальное, по-видимому, в запасе.
Конечно, бонус я получил интересный, но пригодится ли он мне, и попаду ли я снова в тело того терминатора? Однако мало ли что потребуется в жизни, может, и эти знания на что сгодятся. К слову, все управление у летательных аппаратов Генезиса аппаратное и дистанционное, ручного нет. Однако это ладно, информацию я получил любопытную, три часа просидел, осмысливая, пока Юрка не потрепал меня за колено, видимо, на голос привлечь меня не смог, настолько я углубился в размышления и исследования новых знаний.
– Что? – негромко спросил я, продолжая морщиться и держаться за бок.
Юра меня не расслышал, но видимо, понял по движению губ, что я спросил, и показал на шлемофон, что висел на втором штурвале. Надев его одной рукой, я услышал по внутрибортовой связи:
– Командир, датчик температуры правого двигателя разбит, а я глянул в боковое окно, дымим.
– Сильный дым?
– Уже густой черный тянется.
– Глуши, на одном дотянем, тут минут десять осталось.
– Понял.
Он отключил питание правого двигателя, и тот остановился, а я стал вызывать диспетчера нашего аэродрома. Отозвался радист сразу, переключив меня на диспетчера.
– Борт сто три, вас слышу хорошо.
– Это командир борта Юрий Некрасов. Сообщаю, самолет был подвергнут обстрелу бандитов, один двигатель дымит, летим на втором. Прошу ожидать в конце посадочной полосы пожарных и медиков. Есть раненый. Это я. Пулю в бок словил, ребра поломаны.
– Так, Некрасов, а кто за штурвалом?
– Штурмана посадил. Кроме нас есть пассажиры, моя семья. Там их у въезда должны ждать арендованные телеги.
– Да, дожидаются.
– Пусти их к борту для разгрузки.
– Добро. Ждем.
Отключившись, я посмотрел на штурмана и спросил:
– Слышал?
– Ага.
– Сам я не могу, в больницу сейчас отправят, рентген и все остальное, так что придется тебе моими заняться. Возницы арендованных телег не знают, куда везти, покажешь и всех разместишь.
Юрка помог мне с выбором дома для семьи, да и уборкой занимался, со своей невестой пришел, и в восемь рук мы там привели все в порядок, можно заселяться. Дом большой, просторный, я бы сказал, на две семьи. Для сестры и ее мужа есть свой вход и две комнаты, как отдельная квартирка. Причем из нее есть дверь в остальную часть дома. Вроде и вместе, и обособленно. Привыкнут, зато свои квадратные метры. Так что доведет эти четыре телеги, мы почти успели по времени, а дальше сами разберутся. Дом без мебели, продавался так, часть мы с Юркой купили, остальное родные докупят. У меня же свои дела – больница. Эх, Тося узнает, тут же примчится. Да и так ждет, вместе с дочкой должна быть в новом доме Некрасовых, готовит на кухне, чтобы встретить нас и небольшой пир устроить. Теперь получается – без меня. В новом доме я не только мебель прикупил, но и продовольствием кладовку и погреб забил. Еще и немного живности приобрел: кур, пару хрюшек и козу.
– Не беспокойся, командир, все сделаем, – успокоил тезка.
Дальше мы с некоторым трудом дотянули до аэродрома, пролетая над Москвой и оставляя за собой дымный след, и пошли на посадку. К счастью, приземлиться удалось без проблем, и в конце полосы попали в руки механиков. Те сразу стали вскрывать мотор, чтобы найти причину задымления, что там тлеет. Пожарные суетились, водой прыская. Медики подбежали, они как раз приехали, из города вызванные. Меня осторожно под руки вывели наружу. Дальше оставив Юрку командовать и оказавшись в санитарной машине на базе «полуторки», я покатил к выезду с аэродрома. Вся бюрократия теперь на штурмане. Заранее ему сочувствую. Ничего, на словах все опишет, моих отвезет на место, а вернется – уже за бумаги засядет. Мотоцикл мой стоит у здания диспетчерской, им воспользуется. Меня же довезли до городской больницы, именно она и обслуживает аэродром, и, когда меня на носилках заносили в здание, я сказал санитарам:
– Несите меня к телефону. У меня сведения государственной важности.
Врач, молоденькая совсем, именно она за мной приехала на аэродром, тут же отказала в просьбе, но я упорно требовал связи. Все же меня занесли в кабинет главврача. Помогли сесть на стул, где я попросил телефонистку связать меня с приемной Сталина, по памяти сообщив номер. Пока шел набор, я попросил у главврача:
– Оставьте меня, пожалуйста, одного.
– Извините, не могу, этот кабинет мой, я ответственный тут за все, – сердито ответил главврач и, повернувшись к санитарам и сопровождающей, попросил их удалиться, после чего закрыл за ними дверь.
– Приемная товарища Сталина, слушаю, – сказал Поскребышев, секретарь Сталина.
– Здравствуйте, Александр Николаевич. Это Юра Некрасов. У меня срочные сведения для Иосифа Виссарионовича. Прошу меня связать с ним.
– Извините, Юрий Михайлович, но товарищ Сталин сейчас отсутствует.
– Хм, а Буденный?..
– Ожидайте.
После нескольких потрескиваний и переключений, уж не знаю как, но коммутатор в Кремле смог переключить меня на Буденного, который был на работе и уже знал, кто его потребовал на связь.
– Доброго вечера, Семен Михайлович, я вас по важному поводу беспокою. Сегодня днем у меня произошел огневой контакт с немецкими диверсантами под Киевом. Ранило слегка. Сейчас в одной из московских больниц нахожусь. Так вот, бойцы, что преследовали диверсантов, по виду саперы, а действовали несколько странно, думаю, что ваши люди это были.
– Да, мне уже доложили о том случае. Только о вас доложено не было.
– Не важно. Главное другое, почему я искал возможности связаться с вами. Утро, которого мы столько ждали, наступит через три дня. В воскресенье на рассвете… Будьте готовы.
– Добро.
Положив трубку, я буквально стек на стол, настолько мне было хреново, хотя говорить старался бодрым тоном. Дальнейшее помню плохо. Главврач, что мышкой застыл у двери и внимательно прислушивался, стал звать персонал. Носилки, рентген, потом врач-травматолог, мне два ребра вправили, потом гипсовый корсет на грудь и все.
Когда я очнулся, то обнаружил, что рядом на стуле сидя спит моя жена, Тося. Палата небольшая была, одноместная. Видимо, главврач распорядился, после того, что услышал у себя в кабинете. На всякий случай. Да и как Герою Советского Союза мне такая палата полагалась. Чувствовал я себя вроде неплохо, из-за корсета тяжело дышать было, да и тянущая боль напрягала, однако ничего, терпимо. В туалет хочу и пить, вот два первых желания, что я почувствовал. Так что разбудил жену, просто потряс за руку.
Судя по виду из окна, у меня первый этаж, а снаружи утро, только рассвело.
– Очнулся! – проснувшись, воскликнула жена. Однако на грудь не бросилась, видела, в каком я состоянии. Только гладить лицо начала и целовать.
– В туалет хочу и пить.
Вставать мне не разрешили, так что меня ожидали утка и поилка. Тося взяла две недели отпуска, чтобы ухаживать за мной, дочку оставила у родных, что осваивались в новом доме.
Дежурная врачиха зашла, сонная на вид, осмотрела, пульс послушала, расспросила, каково самочувствие и ушла.
Жена, пока за мной ухаживала, описала основные новости. О том, что со мной случилось, узнала от моей младшей сестренки, что первой забежала во двор, пока остальные остановились у ворот, и рассказала ей, что со мной произошло. А она ведь видела самолет, за которым дым тянулся, это многие из москвичей видели. Сердечко тогда кольнуло, не мой ли, и вот все подтвердилось. Юрки с ними не было, не отпустили с аэродрома, но возницы улицу знали, номер дома им сказали и довезли благополучно. Дальше Тося, расспросив обо всем мою маму, все показала, помогла с вещами и, оставив Аленку с ними, быстро домой, потом на работу, чтобы отпроситься, и на трамвае с двумя пересадками доехала до больницы. Меня как раз на каталке из процедурного кабинета в палату завозили.
