— Что здесь произошло? — отрекомендовавшись, спросил тот.
— Старший наряда младший лейтенант Морозов! — принялся докладывать двоюродный брат моего ученика. — В девятнадцать двадцать дежурный горотдела направил нас по адресу Садовая семнадцать. Здесь были обнаружены — раненый несовершеннолетний, личность которого не установлена, младший сержант Гришин, лежащий на полу со скованными за спиной руками, гражданка Егорова, обвинившая в попытке изнасилования гражданина Киреева, сам гражданин Киреев, не предъявивший никаких документов, но утверждающий, что он капитан милиции, и гражданин Данилов, который добровольно сдал пистолет Макарова. По ноль два позвонил несовершеннолетний Икрамов Рустам. Он же встретил нас и добровольно сдал спортивный пистолет.
— Хорошо, младший лейтенант, спасибо! — кивнул Свиридов. — Товарищ Морозов, вызовите скорую. И найдите понятых. С остальными я поговорю… Сначала — с вами, девушка.
Симочка кивнула. Поднялась, завернувшись в плед, которым укрывалась на диване. Посмотрев, как она кутается в него, следователь вздохнул и обратился к женщине судмедэксперту:
— Товарищ Иртенина, как закончите, проводите гражданку Егорову в другую комнату. Пусть она приведет себя в порядок… А я пока поговорю с гражданином Даниловым. Вот там, на кухне.
Дом был устроен так, что входя с веранды, попадаешь сначала в просторный зал с диваном и телевизором, а уже из него проходишь в другие помещения, в том числе и на кухню. Мы с товарищем Свиридовым туда и прошли.
— Что случилось, товарищ Данилов на этот раз? — спросил он.
— Я был у своего ученика Капитонова, потом поехал в школу, где у меня сегодня по плану должны были проходить занятия в секции самбо. Примерно в восемнадцать часов, на повороте с улицы Калинина на проспект Маркса меня остановил милиционер, я подумал, что это сотрудник ГАИ и приспустив боковое стекло, протянул ему документы, но он их не взял, а вместо этого, наставил на меня ПМ, тот самый, который я отдал наряду Морозова. Угрожая, милиционер заставил меня вести машину, в которую сел он и еще два пацана, и приказал ехать к этому дому. Здесь они меня заковали в наручники и привели к капитану Кирееву, который велел оставить меня на веранде до утра, угрожая, что утром сдаст меня в КГБ, как иностранного шпиона. Охранять меня Киреев поручил младшему сержанту и его несовершеннолетним подельникам. Один из них, тот, что теперь ранен, попытался напасть на меня, но благодаря навыкам самбо, я сумел его нейтрализовать. На шум прибежали Гришин и Рустам. Гришина я сумел обездвижить, а Рустам снял с меня наручники и побежал звонить в милицию. Я сковал руки младшего сержанта и завладел его пистолетом. Услышав женский крик, я поспешил на помощь и обнаружил безобразную сцену, во время которой капитан Киреев пытался подавить сопротивление Егоровой. Так как капитан уже однажды ушел от ответственности, я счел необходимым зафиксировать сцену с помощью вот этого фотоаппарата. Не уверен, что там есть пленка, но вот возьмите для экспертизы… В момент прибытия наряда, я держал Киреева на мушке, но он попытался сбить меня с ног, в результате чего я непроизвольно выстрелил. Когда появился младший лейтенант Морозов, я сдал ему оружие.
— Спасибо, товарищ Данилов! — сказал следователь, принимая у меня фотик. — Вы можете быть свободным, но я вас, вероятно, приглашу, чтобы зафиксировать показания в протоколе.
— Пожалуйста, товарищ Свиридов! — откликнулся я. — Можно я спрошу?
— Слушаю…
— Я еще могу понять, почему Киреева не посадили за все его фокусы… — проговорил я, — но вот каким образом этот шакал Гришин оказался не только на воле, но и на службе?.. Вы же сами говорили, что на нем разные грешки висят?..
— Вообще-то я не обязан отвечать на такие вопросы, — пробормотал старлей, — но в данном случае. Откровенно говоря, я и сам в недоумении. Прокурор отказал в аресте Гришина, якобы за отсутствием в его действиях состава преступления и каким-то чудным образом его восстановили на службе, наказав понижением звания. Надеюсь, что на этот раз мне удастся его прищучить.
— Удачи вам, товарищ следователь! — искренне пожелал ему я. — Я лишь хочу добавить, что в следующий раз эта банда меня пристрелит уже без всяких разговоров.
Пожав ему руку, я вышел в комнату с телевизором. Свиридов шагнул следом и сказал милиционеру, который стоял у входа:
— Пропустите этого гражданина! — и крикнул: — Ну что там, гражданка Егорова готова к допросу?
Тому, что происходило дальше, я свидетелем не был. Посмотрев на часы, я увидел, что до начала занятия в секции осталось пять минут. Удивительно, но вся эта клоунада длилась всего два часа, хотя казалось, что она тянется целую ночь. Что ж, тем лучше! Успею еще с пацанами сегодня позаниматься, а то я думал: пропал вторник. Прогрев движок, я рванул к школе. Конечно, точно к началу я не успел, но Вадик Красильников меня в который раз выручил. Надо бы его как-то отблагодарить. Не приставку же ему дарить?
На самом деле я знал — как! Семья Красильниковых, судя по всему, не слишком богатая, а на учебу в Москве потребуются деньги. Все-таки — будущий актер, должен нормально одеваться и питаться, дабы не отвлекаться на бытовуху, а сосредоточиться на учебе. Конечно, с другой стороны, нельзя, чтобы студент расслаблялся. Стипендию тоже нужно заработать, а полная материальная независимость может привести к манкированию учебой. Завертит богемная жизнь — танцы-шманцы-обжиманцы, девочки, дружки, пьянки — и прощай институт!
Вадик Красильников словно почувствовал, что я о нем думаю и подошел ко мне после секции.
— Вы сегодня нас снова будете развозить по домам? — спросил он.
— Да, в общем, собирался, — ответил я.
— Тогда можно меня отвезти в последнюю очередь?
— Конечно! Без проблем!
Я взял его во вторую партию. Когда я высадил предпоследнего самбиста возле дома, десятиклассник Красильников остался единственным моим пассажиром. Понимая, что торопиться не надо, я поехал по засыпающим литейским улицам нарочито медленно. Вадик молчал, и я его не торопил. Если вопрос важный, то его не стоит форсировать. Актеры, даже опытные, не всегда умеют формулировать свои мысли, потому что им хватает запаса чужих слов из раз и навсегда заученных ролей. А у этого паренька и того не было.
— Я слышал, Александр Сергеевич, — наконец начал он, — что вы собираетесь рыцарский орден создавать?
— Интересно — от кого?
— Вы действительно хотите это знать?
— Нет, это был риторический вопрос.
— Хорошо, — кивнул Красильников, — потому, что я услышал об этом случайно и будет не честно с моей стороны выдавать людей, которые говорили об этом.
О каких людях речь — догадаться было не трудно, но я промолчал. Я ждал продолжения.
— Я хочу спросить, можете ли вы взять меня в него?
— А ты уверен, что хочешь этого? — ответил я вопросом на вопрос. — Ведь во многом — это будет игра… Серьезная, но все же — детская… А тебе пора к театральному ВУЗу готовиться… Опять же — съемки на носу… Скажу тебе, как человеку взрослому. Я хочу сплотить ребят ради того, чтобы они поменьше занимались глупостями, а главное — чтобы росли людьми сильными и вместе с тем — правильными и мыслящими. Задача сложная и такой человек, как ты, не сможет оставаться на вторых ролях. Ведь мне понадобится деятельная и очень активная поддержка, которая будет отнимать уйму сил и времени…
— Я понимаю, Александр Сергеевич, — выслушав мою тираду, произнес он: — Дело в том, что мне известна одна важная тайна!
Глава 2
— Государственная, что ли? — хмыкнул я.
— Нет, скорее — историческая…
— Звучит заманчиво, — задумчиво пробормотал я. — И ты хочешь ею поделиться?
— Не просто поделиться, — сказал Вадик, — я хочу, чтобы она стала общей для всего Ордена.
— Очень интересно… И в чем же она заключается?
— Этого в двух словах не расскажешь… Да и это нужно видеть своими глазами…
— Ну ты меня совсем заинтриговал, — сказал я. — Когда же я смогу приобщиться к твоей тайне?
