— Ну, дружище, буду по тебе скучать! — ко мне подошел Шмель.
— Взаимно, — я пожал ему руку на прощание, мы крепко обнялись. — Тренируйся, и все будет. Может. и права Тамара, еще на Олимпиаде увидимся.
— Ну, меня-то никто в Динамо не приглашает, — отмахнулся Шмель.
— Все впереди, — улыбнулся я.
Я попрощался с Муравьем и другими ребятами, и пионеры потянулись змейкой к автобусу наперегонки, чтобы успеть занять самые козырные места, у окон и на последнем ряду.
На площадке остались лишь я, Лева, Шпала, Колян и Сеня, будущие динамовцы. Ну и Роман с нашим тренером по боксу. Нам тоже следовало выдвигаться, все же путь до ростовского вокзала был неблизкий.
— Ну что, молодежь, готовы прокатиться с ветерком?
Мне удалось подбить Рому отвезти нас на вокзал. Сделать это вообще-то согласился Савелий, но в его «Волге» мы бы не поместились, а на предложение (в шутливой форме) кому-то прокатиться в багажнике никто почему-то не согласился. Долго уговаривать Рому не пришлось, как выяснилось, ему тоже надо было ехать на вокзал. Причем в то же время и на тот же поезд — в гости к Алле наведывались ее родители. И, вроде как, собирались забрать девчонку и повезти в Крым.
— Так, кто хочет с Савелием Иннокентевичем потрястись в Волге? — Рома обвел нас взглядом.
Желающих, разумеется, не нашлось. Савелий, который был сегодня на удивление трезв, успел пригнать свой автомобиль к воротам и был занят тем, что полировал кузов тряпкой.
— Ну, в мою машину поместятся только четверо, так что решайте.
— Во всех непонятных ситуациях кидаем жребий, — предложил Колян.
Никто возражать не стал, мы кинули жребий и распределились так: я, Сеня, Колян и Шпала отправлялись с Ромой, а Лев вместе с тренером — на машине директора.
Лева, конечно, побухтел приличия ради.
— Слышь, толстый, а ты не хочешь мне место уступить? — пробубнил он.
— Неа, — отрезал Сеня.
Мы покидали тяжеленные рюкзаки в багажник, уселись в «шестерку» Ромы, и тот, падкий на впечатления, не стал дожидаться Савелия и ударил по газам. «Шестерка» выплюнула несколько колец сизого дыма из выхлопной трубы, и лагерь остался позади.
— Пусть догоняют, — весело бросил Рома, посигналив напоследок.
Ехали быстро, но правил Рома все же не нарушал. А чтобы не было скучно, включил музыку.
— Не надо печалиться, — запел из динамиков ВИА «Самоцветы», — Вся жизнь впереди…
А что, у всех нас жизнь действительно впереди. А у кого-то по второму кругу. Я улыбнулся, чем тут же привлек внимание Сени.
— Чего это ты лыбишься?
— Да так…
— Знаете, что, пацаны, а я вот вам завидую даже! — Рома прикрутил звук. — Впереди вас ждут лучшие годы вашей жизни. Будь у меня машина времени, и я бы не раздумывая вернулся обратно!
Пацаны ностальгии не поняли, а я не стал отбиваться от коллектива, только покивал.
Как и обещал Рома, мы прокатились с ветерком. Впереди показалось внушительное здание Ростовского железнодорожного вокзала, главной транспортной артерии юга страны.
Мы приехали минут на тридцать раньше Савелия, а значит, у нас было время осмотреться. Рома припарковал автомобиль на практически пустой парковке, мы зашли внутрь вокзала, где туда-сюда сновала куча советских граждан. В ноздри ударили такие до боли знакомые ароматы, как запахи свежих беляшей и масла. У меня даже в животе бабочки начали порхать, когда я увидел продавца за передвижным прилавком с пирожками. Пирожки такие всегда были отдельной песней. Их ели все, как в качестве перекуса, так и в качестве закуса. Я по прошлой жизни съел столько пирожков, что, если их сложить тропинкой, то до Москвы из Ростова хватит.
Возле прилавка выстроилась очередь из желающих заполучить горячий пирожок.
— Так, кто перекусить хочет? — спросил Рома.
Пришлось стоять в очереди. Причем только мы встали в конец, как за нами сразу выстроились все новые покупатели. Благо продавщица ловко оборачивала горячие пирожки в бумажные салфетки, и наша очередь быстро приближалась. За один пирожок с мясом надо было отдать десять копеек, а вот пирожки с повидлом или рисом стоили вдвое дешевле. Вся эта информация была написана вручную на листках.
— Какие пирожочки будете? — жизнерадостно спросила женщина, когда подошла наша очередь.
— Мне, пожалуйста, один с рисом и один с повидлом, — заказал Сеня.
Остальные взяли с мясом… ну, не совсем прямо с мясом, а, скорее, с ливером, но даже с ним советские пирожки были куда вкуснее, чем те, которые продавались на прилавках в двадцать первом веке.
Пацаны приготовились расплачиваться, какие-то карманные деньги, которые дали им в лагерь родители, все еще остались (а куда их там было тратить?), но Рома достал из кармана кошелёк и заявил, что сегодня пир за его счет.
Мы встали в теньке и уже там дожидались «Волгу» директора, лопая пирожки. Рома, видимо, решивший, что раз гулять, так уж гулять, купил пирожки с мясом на всех отсутствующих. Видно, нервничал, потому и пытался себя всячески отвлечь.
— А чего ты с мясом не стал? — я покосился на Сеню, доедавшего пирожок с повидлом.
— Шутишь? — толстяк даже жевать перестал и посмотрел на меня, как на круглого идиота, не понимавшего очевидного. — Где ты там мясо увидел? Миха, ты что, не знаешь, из чего эти пирожки делают?
И Сеня с выражением лица «истина в последней инстанции» кивнул на пробегавшего мимо котенка.
— Ой. Ты свечку держал? — я специально откусил от пирожка кусок побольше.
Кухаркин же сын, должен знать, что всё пристойно и не все байки надо слушать.
— Ну как сказать… была у меня соседка, которая как раз пирожки делала. А еще у нее была Мурка, которая однажды окотилась. Только котята исчезли куда-то…
Я фыркнул. Старая песня, многие советские люди искренне считали, что пирожки делали из котят, ровно как пару десятилетий спустя все станут говорить, что шаурму в ларьках делали из дворовых песиков. Но переубеждать Сеню не стал. Знаю я таких убежденных, на любой аргумент он приведёт свои доводы, вспомнит про другую соседку и ее Мурку. Да и не до того было, из динамика сообщили, что поезд «Адлер-Москва» прибывает на первый путь, стоянка поезда: двадцать пять минут.
— Едет… — улыбка мигом сползла с лица Ромы. Он поправил упакованную в газету магнитолу, зажатую под мышкой. — Ребятки, вы здесь постоите? Мне отлучиться ненадолго надо… Колек, ты за старшего, чтобы никуда не разбрелись. А ты, Миша, кхм… пойдем со мной!
Я доел пирожок, вытер рот бумажкой и кивнул — ну раз надо, сходим. Все равно еще полчаса торчать до отправки поезда.
Глава 2
«…прибывает на первый путь» — донесся монотонный голос из вокзального динамика. Поезд и вправду прибывал — длинная темно-зеленая змея как будто нехотя вползала в отведенный ей тупик, отдуваясь и скрипя железными колесами. Из какой-то двери этой змеи и должен был выйти отец Аллы, которого мы с Романом намеревались встретить.
— Какой у него вагон? — спросил я, высматривая таблички с номерами в окошках поезда.
— Понятия не имею, — озадаченно отозвался Рома.
— Ну а как он хотя бы выглядит? — настаивал я.
Надо же было иметь хоть какой-то ориентир. Не искать же черную кошку в темной комнате.
— Да не знаю я, — немного раздраженно ответил Роман. — Я же его в глаза не видел ни разу!
— Как не видел? — оторопел я.
— Ну вот так, — сказал Рома. — Он же только бумаги подписывал. Знаешь, сколько таких подписантов я вижу постоянно? Не могу же я каждого запоминать. А то, что он — отец Аллы, я узнал только в лагере.
Зашибись! И как теперь мы должны в этой копошащейся и не останавливающейся ни на минуту толпе из нескольких сотен человек опознать Аллиного отца? Езжай туда — не знаю куда, встреть того — не знаю кого! Или Рома подразумевал, что если я шахматист — значит, и юный следопыт, что ли?
В результате такого Роминого подхода мы растерянно бегали туда-сюда вдоль поезда. Картинка была еще та! Думаю, в 2020-х нас бы точно засняли на телефон и выложили ролик в интернет с подписью типа «Два придурка забыли, зачем пришли на вокзал! Жесть! Смотреть до конца!». Но всеинтернетная слава в Советском Союзе нам не грозила. А вот что нам точно грозило — так это разминуться с нужным пассажиром. Хоть бы какие-нибудь «особые приметы» знать! А так — оставалось надеяться только на интуицию. В конце концов, до появления мобильников и интернета люди умудрялись находить друг друга даже в разных городах, не зная адреса. А тут — всего лишь один перрон.
