19-летняя девушка, не рожала, и молоком из своей груди я точно никого накормить не смогу, как взгляд мой опустился на эту самую грудь и… я заорала! Да, нервы мои не выдержали! Кто это устроил — может праздновать победу, мне не удалось сохранить лицо. И я не знаю, кому бы это удалось на моём месте, если бы вместо своей аккуратной груди второго размера он увидел бы бидоны шестого, а то и больше! И ладно бы бидоны, боже, но всё остальное!.. Это вот мои пальцы-сардельки? Это на моих руках трясется целлюлитный жир? А этот живот, возвышающийся выше необъятной груди — тоже мой?! Нет, мамочка, нет, это сон, страшный сон! Мама, я хочу к маме! А-а-а-а-а-а!!!
Как только я завопила, тётка испуганно схватила ребенка и отбежала в сторону, прижимая его к себе, но мне было плевать! Я была в истерике! Что со мной? Кто я? За что-о-о-о!.. Не помню, что я делала: кажется, орала, плакала, просила прощения у родителей, умоляла вернуть меня домой, пыталась оторвать себе груди и куски жира с боков, рвала на себе жидкие волосенки противного песочно-палевого оттенка, хотя у меня всегда была роскошная русая коса…
Очнулась я, сидя на полу посреди комнаты и уставившись в одну точку. Огляделась, но больше никого в комнате не обнаружила. Противная баба с не менее противным младенцем исчезли. Это хорошо. Бидоны, пузо и бока — остались. Это плохо. Что же делать? Как разобраться во всём, как понять, что произошло? Я — ребёнок 21 века, во всякую мистику, типа переселения душ, я не верю. Вариант того, что меня за что-то решили проучить родители, создав всю эту ситуацию, казался бы правдоподобным, если бы не это кошмарное тело. Пластика? Но родители должны понимать, что такого я ни за что не прощу. Да и не поступили бы они так со своей любимой золотой доченькой. Выходит, заказчики этого безобразия — не они. А кто? Врагов у меня вроде бы нет. Не принимать же всерьёз в качестве врагов отвергнутого Вадима и нескольких девчонок из лицея, с которыми у нас были контры? Возможно, это папины враги — всё-таки он известная личность, чиновник, бизнесмен. Но зачем такие сложности? Можно было бы просто похитить и потребовать выкуп. В общем, странно это всё, непонятно. Пока что. Но я обязательно разберусь, верну себе своё тело и свою жизнь! Не будь я Владислава Соколова!
Внезапно за дверью раздались тяжелые шаги, заставив меня напрячься: вряд ли это вернулась тетка с ребенком. И точно: дверь распахнулась, явив моему взору огромного, по грудь заросшего бородой мужика среднего возраста. Выглядел он чисто лесорубом: косая сажень в плечах, могучие мускулы — словно не в спортзале качал, а махая топором заработал, темные с проседью волосы и борода, кустистые нахмуренные брови, сверкающие карие глаза под ними, хищный, немного загнутый книзу нос… Но ногах какие-то дешевые хлопковые треники с сапогами, а выше — распахнутая на груди рубашка с коротким рукавом. Вид — зашибись. Я сразу прониклась и испугалась. Актёра подобрали — что надо. Даже помня о том, что это актёр, всё равно душа в пятки ушла: такой прибьёт и не заметит. И кто знает, какой у них приказ: может, и прибить могут, так что лучше этого дядю не злить. Впрочем, кажется, поздно — он уже злой. Не говоря ни слова, этот лесоруб схватил меня за руку и поволок куда-то за собой. Я едва за ним поспевала, путаясь в подоле гигантской ночнушки, в которую было обряжено моё… это тело.
Мужик вытащил меня на улицу, оставив во дворе дома, и я стояла, растерянно осматриваясь. Ну что сказать: зелено, свежо. Солнце в глаза бьёт. А метрах в четырёх от меня полукругом собрались зрители: та самая баба с ребенком, штук пять каких-то беспризорников разного пола и возраста, парень с девушкой — почти мои ровесники, парню где-то 20–22 года, а девушка помладше — лет 16–17. За забором маячили головы тех, кого не пустили в партер — соседи, видимо. Те тоже поглядывали на меня с жадным любопытством. Дальше рассмотреть я ничего не успела, так как вернулся лесоруб с ведром. Что…
— А-а-а! — взвизгнула я, когда на меня обрушился поток холодной воды. Ночнушка намокла, облепив грубой тканью моё… это тело, сразу обозначив все его недостатки. Какой позор!..
— Ну что, пришла в себя? — спокойно спросил этот… лесоруб. Я, позабыв о своём намерении не нарываться, злобно сверлила его взглядом. Если ты не заметил, умник, я пришла в себя еще в доме, и прекрасно обошлась бы без холодного душа! Вслух я этого говорить не стала, всё-таки на это мне здравомыслия хватило. Кто знает этого мужлана, что он еще выкинуть может?
Моё молчание было расценено, как согласие.
— Что ж, тогда чтобы через час обед был готов. Даринка поможет, — мужик бросил взгляд на девушку, та кивнула. Он снова перевёл взгляд на меня, — Ступай. Гринька, идём, — это он уже парню. Развернулся и размашистой походкой двинулся в сторону ворот. Зрители за забором тут же отпрянули и сделали вид, что просто гуляют.
Парень, однако, с лесорубом не пошёл, а бросив ему в спину неодобрительный взгляд, подошёл ко мне, приобнял за плечи, и сказал:
— Я провожу, матушка.
Ну, офигеть! Я что, теперь, гожусь в матери парню, который старше меня?! Сколько же мне лет на вид? Потому как в душе-то я знаю, что мне 19, но раз над этим телом знатно поиздевались, то, наверное, я сейчас выгляжу не только… хм, шире, но и старше? Неужели и такое современная пластическая хирургия может сделать? Не только искусственно омолодить, но и искусственно состарить? Наверное, может, только вряд ли кто до меня пользовался такой услугой. И я бы фиг воспользовалась по своей воле.
Парень, между тем, заботливо поддерживая меня, проводил в дом, усадил на лавку и обратился к девушке, зашедшей вслед за нами:
— Даринка, помочь чем?
Даринка пожала плечами, потом взглянула на меня, сидящую на лавке, вздохнула и попросила:
— Курице башку отруби.
Э-э-э, я надеюсь, это она не про меня. Курицей меня и раньше обзывали, но вот голову при этом отрезать не собирались. Вроде как. То есть, может, и хотели, конечно, но уголовный кодекс останавливал. А тут пока, вроде и не за что ещё.
Парень кивнул и вышел. «За топором, что ли?» — мелькнула испуганная мысль.
— Матушка, тебе бы переодеться, — обратила на меня своё внимание Даринка.
Ну вот,
