удивления едва не выронил из сухих пальцев пиалу с горячим чаем, но вовремя успел подхватить ее двумя руками.
– Это называется логика, – заговорщицки подмигнул Ахмед Максиму, блеснув своими познаниями. Тот в ответ только сухо кивнул. – Великая вещь! Я и то не сразу дотумкал.
– Не знаю такого заклинания. Ты что, тоже колдун? – В голосе Абаназара прорезались уважительные нотки.
– О, и еще какой! Особенно за столом.
– Гм-м. – Абаназар не совсем понял, о чем говорит Максим, но решил не уточнять. Его сейчас больше интересовал юноша, о котором ему до сих пор ничего узнать не удалось. – Так что ты можешь мне сообщить? – важно спросил колдун.
– Смотря что ты хочешь услышать, – с иронией заметил Максим, наливая себе в пиалу свежего чаю.
– Не играй со мной, мальчишка! – сверкнул глазами Абаназар, но мгновенно остыл, взяв себя в руки. С этим заносчивым юнцом не стоило ссориться – он мог оказаться полезным. А разобраться с ним он всегда успеет. – Прости, я немного на нервах.
– С чего бы? – Максим отхлебнул глоток чаю и отер губы ладонью. – Так ты хотел бы узнать, кто тебя обобрал, не так ли?
– Истинно так! – выпятил колдун грудь, уперев свободную руку в колено.
– Его зовут Аладдин.
– Прости, но, мне кажется, – поправил его Абаназар, – его звали Ала ад-Дин – это я помню! – гордо заметил он.
– Пусть Ала ад-Дин, – не стал спорить с колдуном Максим.
– И еще я знаю, что он сын какого-то башмачника.
– Так чего же ты еще от меня хочешь, если тебе все известно?
– Я забыл, как звали башмачника, – грустно развел руками Абаназар.
– Старость – не радость, – сочувственно покачал головой Максим, а Ахмед тихонько хихикнул.
– А башмачников и Ала ад-Динов в городе пруд пруди, – с горечью в голосе закончил колдун.
– Его звали Али аль-Маруф.
– Точно! – хлопнул себя по лбу колдун. – Но откуда тебе это ведомо?
– О, мне ведомо многое, – загадочно изрек Максим. – Но остальное тебе придется выяснить самому. Скажу только, что Аладдин…
– Ала ад-Дин, – подсказал Ахмед, выставив указательный палец – он очень любил во всем точность.
– Разве это так важно? – Максим выгнул дугой бровь и вопросительно, с нажимом взглянул на Ахмеда.
– Совсем неважно, шеф! – поспешно ответил тот и уткнулся в свою пиалу.
– В общем, твой Ала ад-Дин живет рядом с базаром, неподалеку от чайханы, что на распутье трех дорог.
– А почему ты не скажешь напрямик, где он живет, а все крутишь, будто бестолковый погонщик, забавляющийся с коровьим хвостом, – набычился Абаназар.
– Может, мне еще и к Ала ад-Дину вместо тебя заявиться и прикинуться его дядей? А тебе останется только рыбкой полакомиться?
– Не понимаю, при чем здесь рыбка, но – дядя… – задумался Абаназар. – А ведь неплохая мысль! Дядя! Благодарю тебя, о мудрый отрок! – Колдун быстро сполз с топчана и попятился задом к двери, непрестанно кланяясь. – Благодарю.
– Э, эй, постой! – вытянул в его сторону руку Максим. – Ты куда?
Но Абаназар развернулся и шмыгнул вниз по лестнице. Его босые пятки гулко простучали по деревянным ступенькам, и все стихло.
– Эх, опять мой длинный язык, – посетовал на собственную несдержанность Максим, поднимаясь с топчана.
– Куда вы, шеф? – не понял Ахмед.
– Нужно спасать одного хорошего парня от одного нехорошего колдуна. Да и рубаху бы неплохо прикупить.
Ала ад-Дину в эту ночь тоже не удалось толком выспаться. Изобилие событий никак не давало покоя его разуму, и юноша, томимый любовными переживаниями и странным пророчеством джинна, крутился без сна полночи, лишь к самому утру забывшись коротким беспокойным сном. А спустя некоторое время ему пришлось подниматься с постели, так как мать принялась по своему обыкновению греметь посудой.
Ала ад-Дин с трудом продрал глаза, зло спихнул с себя пристроившегося на его боку урчащего кота, требующего еды, и сел. В окно только-только проник первый робкий лучик солнца, пробившийся сквозь не очень густую листву яблони, росшей во дворе. Но и этот нахальный луч все норовил мазнуть Ала ад-Дина по лицу, словно сговорился с матерью и котом в желании не дать выспаться несчастному юноше. Ала ад-Дин поморщился, отстраняясь, широко и протяжно зевнул и потянулся за рубахой.
– Ала ад-Дин, сынок! – донеслось со двора. – Разожги тандыр.
Кот опять полез на колени и взялся ластиться. Ала ад-Дин нервно дернул коленом и встал.
– Потерпишь! – сказал он строго коту. – Я сам еще ничего не ел. И вообще, иди лови мышей.
Кот вздернул хвост трубой, презрительно вскинул морду, отвернулся и направился к двери на двор. Мышей ему ловить вовсе не хотелось. Может, добрая старая женщина его пожалеет и даст что-нибудь лакомое, соответствующее его сану священного животного? Ведь он как-никак облагораживает жилище своим присутствием! Но здесь был не Египет, и старушка ничего не знала о высоком положении котов, а потому со двора вскоре послышалось:
– Не крутись под ногами, бездельник! Иди лучше мышей ловить, а то вообще ничего не получишь.
Кот обиженно фыркнул и поплелся в небольшой сад наблюдать за резвящимися на ветках воробьями – позже он обязательно испытает судьбу еще раз.
Ала ад-Дин тем временем накинул рубаху, натянул худые чувяки и поднялся с постели, упираясь руками в колени. Глаза слипались на ходу, но ведь мать не оставит его в покое, пока он не сделает всего, о чем та просит.
– Здравствуйте, мама, – приветствовал он мать, выйдя на двор.
– Здравствуй! Сколько спать уже можно? Или опять какой сон досматривал?
– Не было никаких снов, – вяло огрызнулся Ала ад-Дин, проходя к тандыру, у которого кучкой были свалены сухие сучья. Осталось их совсем мало, и скоро придется идти за город, туда, где в изобилии торчат из каменистой почвы высохшие на корню деревья. – Я всю ночь глаз не сомкнул.
– А все твои глупые фантазии.
– Мама!
– Все, не хочу об этом даже говорить. Разжигай быстрее тандыр, а то лепешек с тобой не дождешься.
Ала ад-Дин надулся и полез в тандыр с совком. Нужно было выгрести золу и уложить свежий хворост.
– Хорошенько выгребай!
– Мама, занимайтесь своим делом, – прогудел Ала ад-Дин из тандыра.
– Я-то занимаюсь, а вот ты в прошлый раз плохо почистил, и все лепешки в саже были!
– Мама!
– Что «мама»? – Старушка бросила кусок теста на доску и принялась зло замешивать его.
Спорить с матерью было бесполезно, и Ала ад-Дин нашел наилучший выход из положения – замолчал, работая руками.
– Ты скоро уже?
– Да! – Ала ад-Дин закончил укладывать хворост и выбрался наружу. Затем разжег огонь. – Вот!
– Очень долго возишься!
– Не за что, мама! – ответил Ала ад-Дин и направился к кувшину
