— Что думаешь, Арнульф, дала ему эта сучка? — спросил сиплый.
— Не дала еще, — уверенно ответил тот.
— А почему? — удивился тот. — Вроде он уже здоров, как бык.
— Ты из душевой мусор выносил? — спросил Арнульф.
— Ну! — подтвердил тот.
— Тряпки в крови видел? Дела у нее женские. Не даст пока. А вот потом все ровно будет.
— Откуда знаешь? — жадно спросил Карл.
— Господин подробные инструкции вчера прислал, от мозговеда. Там сказано, что как дела пойдут, там через две недели это начинается… Как его…
— Овуляция? — несмело переспросил сиплый.
— Ты-то откуда такое слово знаешь? — изумился донельзя Арнульф. — Ты же вроде на умника не сильно тянешь.
— Да с медсестрой одной кувыркался, а она мне не дала, из-за того, что у нее это слово, — признался Карл.
— А ты? — жадно поинтересовался Арнульф.
— Да в рыло ей сунул и трахнул. Что я, на эту херню еще буду внимание обращать? Не сифилис, и ладно. Вроде пронесло тогда, ничего не подцепил.
— Ну, ты и баран, — развеселился Арнульф. — Это слово означает день, когда бабы залетают. Мне господин сказал, а ему тот мозговед. А ты это с чем перепутал? Ой, я не могу! — закатился от смеха наемник.
— А если он ее не трахнет за эти две недели? — спросил Карл, наморщивший лоб в умственном усилии.
— Тогда еще месяц ждать, — сказал Арнульф. — Господин сказал, что это возможно. Либо не даст поначалу, потому как фея, или залетит не сразу. Поэтому лучше с гарантией.
— Слушай, а может, мы ее… А? Гарантию обещаю. У меня там лопнет уже скоро. Две недели бабы не было. Может, к шлюхам хоть сходим. Тут недалеко.
— Я тебе схожу! — насупился Арнульф. — У нас контракт, забыл? Отработай, а потом хоть всех шлюх на Сицилии поимей, мне все равно.
— Да что-то невтерпеж уже, — признался Карл. — А тут еще эта девка, сладкая, как пряник. Какая разница, от кого она залетит?
— Слушай, а ведь ты прав! — задумчиво сказал Арнульф. — От кого она залетит, никто сроду не догадается. Но этот пацан должен ее девственности лишить. Это даже не обсуждается. На этот счет инструкции самые строгие.
— А мы чем хуже? Давай я лишу! — заявил возбужденный Карл. — Я по этому делу спец!
— Вот ты все-таки баран, Карл, — рассердился Арнульф. — У меня же инструкция. Он ее должен девственности лишить, а по-хорошему еще пару недель каждый вечер лишать. Потом мы его увозим на Сардинию, как будто бы за него выкуп заплатили, и там отпускаем живым и здоровым. А девку — в петле на видном месте вешаем. А в кармане записка. Вот, мол, мама и папа. Простите, меня, дочь непутевую. Не уберегла честь девичью, опозорила вас. А под сердцем у меня ребеночек от княжича сардинского, который меня соблазнил и бросил.
— А ну, как она такую записку не напишет? — удивился Карл.
— Так она и не напишет, — успокоил его Арнульф. — Ее уже сделали, она у меня тут лежит. Не зря же их заставили по странице написать. Почерк то известен, а специалисты по этим делам есть.
— Толково! — восхитился Карл. — А ну как пацан в отказ пойдет?
— Он же князь, дубина! — пояснил Арнульф. — Они же не лгут никогда, даже если жизнь спасти нужно. Его впрямую спросят: спал с этой девкой? Он и признается.
— Да ладно! — удивился Карл. — Вот ведь чудные люди эти князья. А если все-таки соврет?
— Так у этой принцесски кучу его писем найдут. Он не только совратитель будет, но еще и лгун. А по их понятиям, это еще хуже.
— А как пацана отсюда сплавим, девку-то можно будет оприходовать? — облизнулся Карл.
— Думаю, можно, — ответил, подумав, Арнульф. — Ей, один хрен, подыхать. Только ты аккуратно там, не как обычно. Если у девки половины зубов не досчитаются, то никто не поверит.
Глава 11. Пророчество № 89
Через две недели.
— Эй, голубки, кушать подано.
В комнату, как обычно, зашли охранники. Один катил тележку с немудреной едой, а второй держал на мушке Ахемена. За все эти дни они ни разу не нарушили порядок, действуя так, как всегда и работали швейцарские наемники, точно и безукоризненно. За это их и любили командиры.
— Что это ты скис, воин? — с усмешкой спросил Арнульф. — Угрожать перестал, папашей своим не пугаешь! Забздел, мальчик? Понял, что все серьезно?
Ахемен лежал на постели, отвернувшись в сторону, и молчал. Он никак не отреагировал на явно оскорбительный тон, а ведь еще недавно дал бы достойный ответ. Словесный, конечно. Но все последние дни он молчал.
Карл проверил комнату, зашел в туалет и вытащил оттуда мешок с мусором. Арнульф все это время продолжал держать Ахемена на мушке, не обращая внимания на испуганную княжну, которая затравленным взглядом смотрела на него. Наемники вышли, и уже за дверью Карл сказал:
— Совсем паренек сдулся. Я думал, он покрепче будет.
— Да сопляк он, — скривившись, ответил ему Арнульф. — Вояка мамкин. Как в серьезный замес попал, так и поплыл. Я много таких видел чистоплюев, они все быстро в штаб перебирались.
На следующий день повторилось то же самое. Княжич сидел на постели с безучастным взглядом, сжав голову руками, и никак не реагировал на оскорбления, которые становились с каждым разом все обиднее.
— Слушай, он ей так не вдует, — обеспокоенно сказал Карл. — Мы тут сколько еще сидеть будем? Я от этого подвала очумел уже.
— Еще пара недель есть, — ответил Арнульф
— А потом? — жадно спросил Карл.
— Потом господин скажет, что делать. Твоя забота жрать подносить и воду таскать, чтобы их сиятельства мыться каждый день изволили.
— Давай я схожу в город, а? — умоляюще спросил Карл. — Я уже извелся тут. Я быстро к бабенке одной забегу, и назад. Он же вообще овощ. Ты что, не видишь? Девка и то смелее, чем он.
— Давай, только быстро. Если господин узнает, он нам головы оторвет, — разрешил Арнульф. — А потом я тогда.
Ужин Арнульф вез уже один. Княжич, казалось, даже не поменял позу, и так и сидел, сжав голову руками.
— Господин, — робко попросила княжна. — Княжич не в себе, иногда даже плачет ночью. А сегодня пытался меня трогать, вы представляете? Можно меня куда-нибудь перевести отсюда? Я очень боюсь с ним оставаться.
— А ты не кобенься, вдруг понравится, — похабно усмехнулся наемник.
И он вывез тележку за дверь. Пистолет он в этот раз из кобуры не вытащил.
Вечером, он рассказывал своему товарищу уморительную историю.
— Слышь, Карл, наш воин плачет по ночам.
— Да ладно, — удивился довольный Карл, который, наконец, избавился от накопившегося напряжения.
— Да я тебе точно говорю, девка в другую камеру просится. Кажись, пошло дело. Поломается для вида, и даст. Они, благородные, все такие. Снаружи все такие из себя, а чуть что — сразу дерьмо наружу лезет. Вези им жратву, в прошлый раз я возил. Он все равно, как теленок, безобидный.
Карл вошел в комнату, закатив тележку впереди себя. Пистолет он так и не достал, руки были заняты.
Княжна рухнула перед ним на колени, уставившись на него своими глазищами. По нежной коже щек ручьями потекли слезы.
— Господин, пожалуйста, заберите меня отсюда. Вам заплатят вдвойне, только не оставляйте меня с ним!
— Уймись, девка, — ответил ей Карл, будучи не в силах оторвать взгляд от огромных прекрасных глаз, из которых лились потоком слезы. Они манили и завораживали. Расширенные зрачки девушки затянули его, как омут.
Гульбахар вцепилась в его руки и жалобно зарыдала:
— Господин, я вас умоляю.
Сидевший на кровати с тупым видом Ахемен распрямился, как пружина, и нанес удар в челюсть Карла, на лице которого медленно менялось выражение удивления на ярость. Но было уже поздно. Он не успел достать пистолет, на руке висела умоляющая княжна, а прилетевший в голову кулак размером в небольшую дыню отправил его в забытье.
— Отвернись — отрывисто скомандовал Ахемен. — Гульбахар послушно отвернулась, и княжич всадил наемнику в грудь его же кинжал. Княжна негромко вскрикнула, но, сдержалась, зажав себе рот. Ахемен вытащил из кобуры Карла пистолет и стал у входа.
