Вот посмотрите, я специально набросал рисунки необходимого, это бронекапсуылы для полевой обороны. Их сделать можно на любом металлургическом производстве, вот это пулеметная капсула, это стрелковая потерна, это противотанковый капонир для пушки, а это наблюдательный пункт для командования. Если эти бронекапсулы есть в наличии, то отрыть окопы и установить их на позициях можно в считаные дни, особенно если будет инженерная техника, а ее выпуск уже начали на Кировском заводе в Ленинграде.
Также необходимы будут и пиломатериалы для окопов. Даже если вы начнете производство бронекапсул осенью, то до следующей весны их получится сделать достаточное количество, а установить можно будет быстро при нужде.
– Хорошо, Дмитрий Григорьевич, я подумаю.
– И еще, сейчас, по мере поступления новой техники, мы будем выводить из строя старые танки, но полностью списывать их не будем, есть задумка переделать их в неподвижные огневые точки. Здесь тоже нужна помощь ваших предприятий. Необходимо будет сначала демонтировать с них всю ходовую часть и двигатель, а затем сделать в корме и стенке моторного отсека проход, а также навесить дополнительную броню на башню. После чего этими танками будет укреплена оборона мостов, бродов и стратегических узлов. Будем закапывать их в землю и превращать таким образом в эрзац-доты. Как говорится, дешево и сердито, зато можно быстро значительно усилить полевую оборону.
– Это мы сделать сможем, и вообще, сделаем все, что будет в наших силах.
Попрощавшись с Пономаренко, я ушел.
Пантелеймон Кондратьевич задумался. Просьба Павлова была необычной, да и по слухам, которые бродили в верхах, Сталин прислушивался к его мнению. По-любому сначала надо посмотреть, нападет Гитлер на Францию или нет, а уже потом решать, что делать. Хотя в просьбе Павлова нет ничего невыполнимого, просто придется скорректировать кое-какие планы да запросить добро наверху, все же это расходы не только денег, но и материалов, и в одиночку он такой вопрос решить не сможет.
В целом встреча с Пономаренко мне понравилась. Понятно, что в одиночку он такой вопрос решать не будет, проконсультируется в Москве, но поскольку это должно пойти на усиление обороноспособности, то, думаю, одобрят. И я оказался прав, месяц спустя, 21 мая, мне позвонил Пономаренко и сказал, что получил в Москве разрешение на производство для армии бронекапсул.
Но это были, так скажем, дела хозяйственные, а были и военные. Зная о той деятельности, что устроят здесь агенты Абвера, я решил с самого начала максимально затруднить им тут жизнь.
Во-первых, издал приказ, запрещающий бойцам в одиночку передвигаться вне расположения своих частей, минимум втроем, тут уже труднее одновременно убить или захватить всех троих.
Во-вторых, в армейские патрули вне населенных пунктов отправлять не меньше отделения и только с бронетехникой. Тут немцам будет трудно закосить под патруль, по крайней мере, армейский, так как бронетехники нашей у них нет, а ее пропажа сразу станет известна, это вам не просто грузовик угнать. А в населенных пунктах патрули все из того же отделения, это десяток-полтора бойцов при командире.
В-третьих, озаботился созданием нормальной службы охраны тыла. Слишком хорошо я знал, что могут натворить в тылу противника хорошо обученные и снаряженные диверсанты, а немцы в этом толк знали. Всеми правдами и неправдами постарался привлечь для этого бывших пограничников, кто недавно демобилизовался из армии. К сожалению, таким образом мне удалось получить лишь с полсотни бойцов, а это в условиях округа капля в море. Остальных пришлось добирать из частей, причем не кого попало, неповоротливые пентюхи мне в ней не нужны. По мере возможностей сюда отбирали охотников, тут, как говорится, два в одном, даже три, меткий стрелок, лесовик, знающий лес, и, наконец, неплохой следопыт.
Но на этом я не ограничился и значительно расширил кинологическую службу, которая до этого была, считай, никакая. Конечно, моментально результата не получить, собачкам сначала вырасти нужно, но за полгода точно все потребности закроем. По штату в каждом взводе необходимо было иметь пару собак с проводниками, а желательно и больше. Забегая немного вперед, скажу, что уже к осени служба охраны тыла была полностью сформирована и укомплектована всем, включая и служебных собак, которые как раз за эти месяцы подросли и были выдрессированы. Здесь мне неоценимую помощь с подготовкой собак оказали пограничники, вернее их инструкторы по дрессировке служебных собак.
И, безусловно, служба охраны тыла получила автотранспорт. Учитывая, что в основном бойцы будут действовать в лесах да на своих двоих, то и снабдили их в основном открытыми колесными бронетранспортерами, в основном именно для транспортировки личного состава. В отличие от армейских машин, имевших камуфляжную расцветку, эти машины просто красили в зеленый цвет, а по борту шла надпись «Военная комендатура», так как служба охраны тыла как раз к ней и относилась.
Кроме того, все разведбаты в частях не сидели на месте, а прочесывали леса, да и так по дорогам мотались трупы из пары бронетранспортеров с двумя десятками бойцов при оружии. Результаты не замедлили сказаться, было захвачено и уничтожено много бандитов и националистов, в том числе и агентов Абвера. Правда, были конфликты с госбезопасностью, накрученные мной командиры проверяли чекистов, не делая скидок, и под прицелом автоматов и самозарядных винтовок. Все это послужило поводом для визита в республиканское управление НКВД к ее начальнику, комиссару государственной безопасности 3-го ранга Цанаве.
19 мая 1940 года, республиканское управление НКВД, Минск
– Добрый день, Лаврентий Фомич, вот, решил заглянуть к вам для решения небольших недоразумений, которые случаются у наших людей.
– Здравствуйте, Дмитрий Григорьевич, хороши недоразумения: ваши бойцы вообще обнаглели сверх всякой меры, моих людей под прицелом автоматов проверяют, даже несмотря на то, что они сотрудники органов госбезопасности.
– Так они действуют по моему приказу, к тому же откуда им знать, настоящие это сотрудники НКВД или фальшивые.
– Как это фальшивые?!
– А вот так, взгляните.
С этими словами я достал из планшета, который взял с собой, с десяток удостоверений сотрудников НКВД и высыпал их на стол перед собой. Цанава придвинул их к себе и стал изучать.
– Не знаю таких сотрудников, Дмитрий Григорьевич. Откуда у вас эти удостоверения?
– Как раз от моих патрулей. Да вы эти удостоверения поподробней рассмотрите, ничего странного в них не замечаете?
– Спецметки нет.
– А еще? Мои бойцы ваши спецметки не знают, но тем не менее определили, что документы фальшивые.
– Не знаю.
– А вы свое удостоверение достаньте и посередине откройте, а потом с этими сравните.
Цанава, достав собственное удостоверение, раскрыл его посередине, также раскрыл и фальшивое и только тогда понял, на что я ему намекал.
– Скрепки! У меня они ржавые, а тут блестят как новые.
– Именно! Вы еще на дату выдачи посмотрите.
– Выдано, судя по дате, полтора года назад.
– А скрепки как новые. Теперь понимаете, почему мои бойцы так проверяют ваших сотрудников? Ведь, по логике вещей, если засылать к нам агентов, то лучше всего под личиной тех, кого будут проверять в последнюю очередь, или вовсе не станут этого делать, то есть сотрудников госбезопасности.
– Дмитрий Григорьевич, а раньше вы мне это сказать не могли?
– Извините, Лаврентий Фомич, но так у меня доводы для вас весомей, вы ведь могли мне и не поверить без доказательств. Но я вовсе не против совместной работы с вашим ведомством, ведь дело одно будем делать. Думаю, что создать патрули из одних ваших людей – не очень хорошая идея, противник легко сможет сработать под них. Будет лучше, если ваши люди войдут в состав моих патрулей, скажем по одному сотруднику, которого привезет командир, знакомый моим коллегам. Наимер, каждый день мы будем присылать к вам транспорт, который будет забирать ваших людей и отвозить их в комендатуру, где их и будут распределять по патрулям, а потом отвозить назад. Так невозможно будет подсунуть в патруль фальшивого сотрудника НКВД.
